удалось сохранить обоз. Бежать я не думал, хотя многие меня о том уговаривали. За ночь поставил лагерь на южном берегу Линау, прямо на дороге, в месте удобном, у первого брода. Лагерь мой уже на заре пришли брать мужики снова, но тут Господь не дозволил понести мне многих потерь. Но все равно за два дня я потерял не менее семи сотен своих солдат мертвыми, побитыми и беглыми и полторы сотни саперов. Силы мои теперь малы, а у врага велики, посему прошу вас, господин маршал, с приходом не тянуть, а идти сюда, как уговорено.
Милостью Божьей кавалер и полковник,
Иероним Фолькоф фон Эшбахт».
Прочитал дважды. Вышло вроде хорошо, можно было отправлять.
– Максимилиан!
– Да, полковник, вызвать из кавалерии посыльного? – сразу догадался знаменосец.
– Вы спали сегодня ночью? – спросил у него кавалер, заглядывая молодому человеку в лицо.
– Да, как вы легли, так и я.
– Хорошо. – Волков немного помолчал. – Возьмите у Гренера одного человека, что поумнее, себе в помощь. Езжайте в Нойнсбург. Отдадите письмо маршалу.
– Я? – удивился Максимилиан. – Вы уверены?
В глазах молодого человека кавалер видел удивление.
– Да, уверен. Объясните, что сил у меня немного, но пару дней я продержусь, если у хамов нет пушек, конечно.
– Вас оставлять не хочу.
– Послушайте меня, отдадите письмо маршалу, а сами летите в Ланн со всей возможной поспешностью.
– В Ланн? – Максимилиан еще больше удивлялся. – За мушкетами?
– За Агнес, – ответил Волков и, пока молодой человек ошарашенно молчал, продолжил: – Везите ее сюда, и побыстрее.
– Но…
– Ни о чем не спрашивайте. Сегодня остановитесь в Бад-Тельце, как следует отдохнете, завтра днем будете у фон Бока, еще день – и вы в Ланне, постарайтесь только коней не загнать. Скажите Агнес, чтобы летела сюда, она мне очень нужна.
– Ясно, – сказал Максимилиан, пряча письмо к маршалу в потрепанный рукав колета.
Волков протянул ему десять талеров.
– Тому, кто с вами поедет… заплатите ему столько, сколько сочтете нужным, но помните, что Агнес мне тут очень нужна, жду вас через пять дней.
Меньше всего Максимилиану хотелось видеть эту необычную девицу, уж лучше под градом пуль и болтов сидеть за щитом на берегу и стрелять в мужиков, чем ехать за ней, но раз сеньор просит, значит, это важно и это нужно сделать.
– Я привезу ее, кавалер. Не сомневайтесь.
Волков обнял его. К Брюнхвальду Бог был милостив, раз дал ему такого сына.
– Скачите.
Хоть Волков и устал, и шатер ему уже поставили, но спать он не ложился. Ему все не давал покоя один вопрос. Он никак не мог понять, где могла прятаться рота мужиков, которая напала на вторую роту. Ответ был один: в леске, что тянется вдоль реки.
С двумя стрелками и Куртом Фейлингом кавалер покинул лагерь и отправился на то место, где дралась вторая рота, а там долго бродил по зарослям. Там так и лежали павшие солдаты, причем как его, так и мужицкие. Их, конечно, было много меньше, чем тех, что лежали дальше по течению, тех, что были в третьей роте. Но все равно. Это был непорядок, в котором виноват Рене. Почему он оставил мертвых валяться в лесу? Почему не забрал? Но сейчас не это занимало мысли Волкова.
Он осматривался и убеждался, что именно тут и прятались сотни мужиков. А кто еще мог вытоптать все вокруг, кто затоптал весь берег следами тяжелых солдатских башмаков? Его лагерь находился прямо над этим местом. Кашевары ходили к реке за водой, собирали тут хворост и дрова, солдаты рубили лес для частокола, но ему казалось, что все это было западнее. Или все-таки его люди оставили все эти следы?
В общем, этот осмотр ему не много дал. Волков вернулся в лагерь и позвал к себе заспанного Гренера.
– Вы сказали, что всё вокруг просмотрели, а лес, что ниже лагеря, у реки, осматривали?
– Первым делом, он же рядом с переправой, – отвечал молодой ротмистр.
– И ничего там не видели? Там же все вытоптано, там до сих пор следы кованых башмаков на мокром песке видно.
– Я там не был, я ехал по другой стороне, что у оврага. Я и мои люди осматривали овраг.
– Мне нужны те солдаты, что осматривали лес у брода. Хочу поговорить с ними.
Гренер взглянул на командующего и ответил:
– Те солдаты уехали на тот берег… С отцом.
Волков вздохнул.
– Хорошо, ступайте отдыхать. – И после крикнул: – Господин Фейлинг, коменданта Рене ко мне!
А пока Рене не пришел, Волков всё думал о засаде и о следах в леске у реки.
Родственник, кажется, тоже спал.
– Вы меня звали, полковник? – А в глазах его читался вопрос: «Господи, что ж тебе не спится? Ты же тоже не спал почти сутки».
– Я был в лесу, что у брода, – сказал ему Волков, – там видел наших мертвых солдат.
– Видно, сержанты в темноте не доглядели, – отвечал Рене.
«В темноте? Бой закончился, когда сумерки лишь опускались, ночь еще не пришла. Просто лень было тащить».
– Как ваши люди проснутся, распорядитесь собрать павших и похоронить, и третью роту тоже.
– Третью роту тоже? – переспросил Рене.
– По-вашему, их хоронить не нужно?
– Нет, нужно, конечно, нужно, но я думал, что это могут сделать саперы, – попытался возразить капитан.
«Нет, это сделаешь ты».
– У саперов есть дела, на них могут напасть. Возьмете телеги, соберете павших и похороните их рядом с лагерем, у дороги.
– Как прикажете. – Рене поклонился.
Когда он вышел, Волков вдруг почувствовал, как устал за последние дни. Лечь, лечь и позабыть про все дела, больше ему сейчас ничего не хотелось. Он позвал Фейлинга и денщика.
– Курт, Гюнтер, помогите мне снять доспех.
– Конечно, кавалер, – отвечал ему молодой человек.
Пока с Волкова снимали латы, он почти заснул, но даже сейчас думал над ситуацией: «Все непонятно, непонятно… Хорошо, что я послал за Агнес».
Глава 6
Встал Волков глубоко за полдень, когда солнце уже к вечеру покатилось. Повара к тому времени уже приготовили ему отличную похлебку из хорошо вываренной курицы, жареного лука и клецок, все это с кореньями, травами и вареными вкрутую яйцами. Клецки – жратва мужицкая, но кавалеру очень понравилась похлебка. Пока Гюнтер раскладывал на ковре чистую одежду и приносил горячую воду, он съел две полные чашки, закусывая свежим солдатским хлебом, запивая все это хорошим пивом, после которого стакан прилипал к рукам. Выспался, поел, помылся, надел чистую одежду. Вроде все хорошо,