подошел к Хазуву и положил руку ему на голову. Тот дернулся, но пальцы незнакомца сильно обхватили темя, не позволяя отстраниться. У Хазува по спине пробежал озноб, когда чужие слова проникли в его ум.
«Успокойся, старик. Я не причиню тебе вреда. Лишь взгляну на то, что видел ты».
Оз-ак-Со замер в почтительном молчании, пытаясь по выражению глаз господина угадать, узнал ли он то, что было нужно.
Перед внутренним взором Крат-ак-Халя проносились события сегодняшнего дня, какими помнил их замерший под ладонью калека.
…поношенная обувь, бурдюк, котелок… колодец, поле, набирающие силу соцветия, ещё поля…
Крат-ак-Халь усмехнулся под маской — сбытчики масгитского шашиха доставляли немало беспокойства джезъянским властям. Надо будет тайно прислать сюда людей, чтобы уничтожить эти ядовитые посевы.
… двое молодых мужчин, выносящие из дома дерюгу с лежащим в ней темноволосым человеком в длиннополой рубахе … худое и бледное лицо раненого, искривившееся в гримасе боли в этот момент…
Пальцы его превосходительства дернулись, а глаза сузились, из чего внимательно наблюдающий Оз-ак-Со сделал вывод, что нужные сведения найдены.
… девушка с белыми волосами… с нездешним, прекрасным лицом… стройный стан, тонкая талия… голубые глаза, устремленные на неподвижного мужчину на ветхой подстилке…
Не может быть.
Крат-ак-Халь вздрогнул, сжал пальцы сильнее. Ногти впились в лысую голову, и на темени старика осталась царапина.
— Эй! Больно же! — недовольно вскрикнул Хазув.
Его превосходительство ослабил ладонь и закрыл глаза, устремив свой разум глубже в память, дальше, по дороге прошлой жизни этого калеки, выискивая в закоулках чужого разума образы беловолосой девушки, девочки.
… два тесно запеленатых младенца в мужских руках… мрак ночных безлюдных улиц, слабо рассеиваемый светом звезд… помигивающий огонек фонаря над круглым отверстием «немого окна» в храме Безгласных…
Младенец захныкал, когда человек, воровато оглядевшись, сунул его в круглую дыру, положил на холодный камень и протолкнул вперед. Через несколько томительных минут в глубине отверстия тихо скрипнула заслонка, и ребенка втянули внутрь. С чуть слышным стуком на каменное дно «немого окна» опустился стянутый бечевой полотняный кошель. Человек торопливо сунул руку в темное жерло и сгреб плату. Взвесив её на ладони, он чуть досадливо поморщился, и взглянул на сверток в левой руке. Из пеленок, щурясь на свет фонаря и посасывая нижнюю губу, на человека голубыми глазами смотрел второй малыш. «Девчонок тут не берут, — подмигнув, прошептал мужчина. — Ладно, найдем и тебе применение».
… молодая женщина, заходящаяся в крике у пустых колыбелей… в её руках пеленка с пятнами крови… высокий беловолосый мужчина, пытающийся обнять и успокоить женщину… она замирает в его объятьях, обессиленная, но вдруг вырывается и бросается к распахнутому окну, в которое видны городские крыши, озаренные ярким солнечным светом…
…. тот же мужчина, с яростным, возмущенным лицом… «Предатель!»… меч в его руках стремителен и беспощаден… от него не защититься и не уклониться…. отрубленные ноги, обутые в сапоги на толстой подошве…. разливающаяся по узорной плитке пола кровь…
…ослиный хвост машет над самым лицом… борта тряской повозки заляпаны красным… …беловолосая маленькая девочка вместе с пятью разновозрастными мальчишками бежит навстречу повозке… кричит что-то испуганно … «этей!»…
…площадь, наполненная народом…занесенный над беловолосым мужчиной меч палача…
Лицо Его превосходительства под маской исказилось в гримасе боли и горя. Оз-ак-Со недоуменно взглянул на господина. Отпрянув от старика, Крат-ак-Халь несколько минут смотрел на него расширившимися глазами. А затем медленно стащил тюрбан и провел рукой по коротким кипенно-белым волосам. Лицо, скрывавшееся под тканевой завесой, уродовали многочисленные ритуальные шрамы. Но даже с таким изъяном было видно, что черты его от рождения правильны и красивы.
С приглушенным вскриком Хазув подался назад, судорожно вцепившись пальцами в одеяло. Гость с напряженным вниманием следил за его реакцией.
«Я тебе кого-то напомнил?».
Нижняя челюсть старика затряслась, с отвисшей нижней губыпо бороде потекла струйка слюны. В распахнутых глазах читался ужас.
— Это не можешь быть ты…
«Отчего же нет?» — Безгласный невесело усмехнулся посеченными губами.
— Ты должен быть мертв.
«Тогда тебе нужно было убить меня ребенком, а непродавать Безгласным».
— Там выживает один из пяти!
«Я использовал данный мне шанс. У тебя такого шанса не будет».
— Убьешь безногого калеку? Твой отец уже сполна отплатил мне! — старик хлопнул себя по культям.
«Ты предал мою семью. Ты повинен в смерти моей матери. Ты шантажировал моего отца моей сестрой, несправедливо обвинил и способствовал его гибели. Хочешь сказать, что пострадал безвинно, лишившись ног?».
— Это был приказ твоего отца — выкрасть вас и убить! Чтобы ваша мать ничего не заподозрила!
В голубых глазах беловолосого гостя мелькнуло смятение, сменившееся возмущением.
«У тебя хватает смелости нагло и гнусно лгать мне?».
— Ему не нужны были потомки-полукровки! — визгливо выкрикнул старик. — Одно дело — иметь любовницей женщину иного народа, и совсем другое — иметь от неё детей. Он стыдился этого! Я выполнял его приказ! Я лишьслужил ему честно и верно! Но я спас и тебя, и твою сестру!
«Спас?! — в глазах Крат-ак-Халя вспыхнула ярость. — Это ты называешь спасением? Знаешь ли ты, что происходит с мальчиками, попавшими к Безгласным? И отсутствие языка — не самая важная потеря!».
Безгласный прянул к постели, вскинул руку с намерением ударить старика. Тот вжался в угол, забившись под верстак и скукожившись в предчувствии побоев. Но Крат-ак-Халь сдержался, и, выдохнув, опустил кулак.
«Я позволю тебе жить, но с одним условием. Я заберу сестру».
— Нет! — старик впился в лицо Безгласногослезящимися глазами старой собаки. — Нира — главное, что у меня есть! Я заботился о ней с младенчества!
«Нира…» — Крат-ак-Халь на секунду прикрыл глаза, осознавая имя сестры, а затем сверкнул на Хазува грозным взглядом. — «Нира моя по крови. У тебя нет на неё права. Отныне я сам буду о ней заботиться. Но ты не будешь одинок, как я в свое время — твои сыновья останутся с тобой. Считай это благодарностью за наше «спасение». И за то, что я увидел родителей в твоих воспоминаниях. Но помни — в моем распоряжении вся мощь Джезъяна, вся сила Безгласных. Одно неосторожное движение или слово, и твоя семья канет в небытие».
Глава 8
Нира отняла ладонь ото лба Астида, сокрушенно покачала головой.
— У тебя жар.
— Беспокоишься? — прошептал полукровка.
— Беспокоюсь. Что ты умрешь раньше, чем мы получим выкуп, — Нираповернулась к двери, прислушалась к звукам снаружи.
Полукровка отвел глаза от её лица, и тонкие губы дрогнули в невеселой усмешке. Усилия по исцелению плеча не прошли даром — он исчерпал жизненные силы. Его второй день