— Сейчас кто-нибудь принесет ее сюда, — сказал Джоун, подняв ее, и садясь, снова прижав ее к себе.
— Вам не обязательно… придерживать меня.
— Тихо. Помолчите, Жюли…
Она чувствовала себя невообразимо слабой в его руках, а ему не хотелось ее пока выпускать. Он не мог забыть ее страха и паники. Эти чувства, которые он прочитал в ее глазах, глубоко тронули его.
— Господи, Жюли, мне так жаль.
— Почему?
Он взял ее за подбородок и приблизил ее лицо, внимательно вглядываясь в него.
— Вы спрашивали меня, держу ли я собак. Нет, в моем доме действительно нет никаких животных. Но за час до вечера я был у кузена и играл там с его дочерью и их собакой. Мой смокинг, наверное, сохранил следы этого визита. Простите меня, Жюли, я все сделал не так, как надо. Я оставил вашу сумку с лекарствами внизу…
Она покачала головой:
— Не надо…
Дверь в ванную комнату отворилась. Пожилой мужчина вошел и протянул ей сумочку.
— Что-нибудь еще, мистер Дамарон?
— Скажите Синклеру, где я, передайте ему, что все нормально, я скоро спущусь вниз.
— Конечно, сэр, я передам.
Он вышел, прикрыв за собой дверь. Жюли достала из сумочки ингалятор и несколько раз глубоко вдохнула.
— Что вам нужно еще, чтобы стало легче? — спросил он, внимательно глядя на нее. — Я могу еще чем-нибудь вам помочь?
— Вы и так уже мне помогли.
Она медленно отодвинулась от него и встала. С минуту Жюли стояла неподвижно, желая убедиться, что у нее нет головокружения.
— Мне нужно выйти отсюда, слишком много влаги тоже не очень хорошо.
Прежде чем она сумела закончить фразу, Джоун уже подхватил ее на руки и перенес в другую комнату.
Он положил ее на кровать, зажег настольную лампу и отступил назад, беспокойно глядя на нее.
— Что-нибудь еще?
Если бы у нее были силы, она бы засмеялась, настолько непривычным для нее было это незамедлительное исполнение всех ее желаний.
— Воды, может быть? — предложил Джоун.
Через мгновение в ее руках был стакан с водой. Жюли приняла две таблетки, запила их водой и протянула стакан Джоуну.
Он стоял рядом с кроватью, словно боялся, что она сейчас упадет.
Жюли порылась в сумочке, достала противоаллергенные пастилки, с которыми никогда не расставалась, и положила одну в рот.
После этого она оглядела себя. На ногах у нее не было туфель, но, по крайней мере, ее платье было на ней и выглядело нормально. Но на голове творилось невообразимое. А глаза и лицо?
Она, наверное, выглядела так, как будто у нее была страшная болезнь.
— Я должна предупредить вас… — Жюли остановилась, чтобы перевести дыхание. — Я могу начать быстро говорить… говорить всякую ерунду… или быстро уснуть. Эти лекарства очень коварны… Никогда не знаешь, как они повлияют на тебя в этот раз…
Джоун улыбнулся:
— Из чисто эгоистических соображений, надеюсь, что это будет первое, но в любом случае я ничего не имею против. Не стоит беспокоиться о таких мелочах, Жюли. Я только больше не хочу видеть вас в подобном состоянии. Вы должны заняться своим здоровьем.
— Простите, что так напугала вас… и доставила столько хлопот. Теперь со мной будет все в порядке. Надеюсь, искренне надеюсь.
Джоун скептически смотрел на нее, и Жюли не могла винить его за это. Ему, наверное, было очень тяжело смотреть на нее и не знать, что делать, как помочь ей, но он не растерялся. Он действовал быстро и при этом был невероятно нежен с ней. Жюли была ему очень благодарна, и в то же время ей было не по себе оттого, что он видел ее в таком состоянии.
— Не вините себя в том, что случилось. Вы же не могли знать.
Джоун подвинул стул ближе к кровати и сел.
— Вы спросили меня о собаках. Этот вопрос должен был меня насторожить. — Он улыбнулся. — Видимо, я был занят другим.
Жюли поняла, что ей действительно становится лучше, так как Джоун из человека, который спас ее, превратился в привлекательного мужчину. На нем была белоснежная накрахмаленная сорочка, на фоне которой еще более загорелым казалось его лицо. Изысканные и изящные золотые с перламутром запонки странно смотрелись на его больших и сильных руках.
Поймав ее взгляд, Джоун начал отстегивать запонки.
— Вы слишком много внимания мне уделили сегодня, пожалуйста, возвращайтесь к своим гостям, — тихо попросила она. — Мне уже лучше, и скоро все пройдет.
— С моими гостями все будет нормально, не думайте об этом.
Жюли огляделась по сторонам:
— Это ваша комната? Он кивнул:
— Моя, хотя я не думаю, что провел в ней более трех-четырех дней и никогда не ночевал здесь две ночи подряд.
Джоун бросил запонки на ночной столик.
Жюли этот жест неожиданно показался интимным. Как будто они супруги, вернувшиеся со званого вечера и готовящиеся отойти ко сну. Приступ ослабил ее всегда твердую защитную реакцию. Но скоро она вернется в нормальное состояние.
— Это, наверное, здорово так много путешествовать? — поспешила спросить она, чтобы не думать о глупостях.
— Это утомительно, — ответил Джоун, откидываясь назад, — я рад, что вернулся наконец домой.
При слабом освещении настольной лампы его глаза казались совершенно темными, нельзя было уловить их выражение. Медленно, один за другим он подвернул рукава рубашки, обнажив сильные мускулистые руки, покрытые темными волосами. Жюли вспомнила, как он легко нес ее по лестнице, словно она ничего не весила.
Он сказал, что рад находиться дома… Она лежит на его кровати…
Что она делает? Он только что упомянул очень важную вещь, а она ее чуть не пропустила мимо ушей. О чем она только думает? Неужели аллергический приступ сменился у нее приступом слабоумия?
— Так, значит, вы собираетесь здесь остаться?
— Думаю, да, — кивнул Джоун.
— Подождите. Вы же недавно сказали, что ваши планы еще не определены… — напомнила ему Жюли.
По всему миру у Джоуна были женщины, которые его ждали, некоторые пролетали несколько десятков часов, чтобы провести с ним одну ночь. Но, несмотря на это, он ответил Жюли:
— Я польщен, вы запомнили то, что я сказал. — И он действительно чувствовал себя польщенным.
— И как долго вы собираетесь здесь пробыть?
— Не знаю точно, а почему вы спрашиваете? — удивился Джоун ее настойчивости.
— Просто так.
Джоун задумчиво смотрел на нее.
— Вы знаете, о чем я сейчас подумал? Мне, пожалуй, стоит совсем раздеться.
После того что произошло с ней в этот вечер Жюли думала, что уже не способна будет реагировать ни на что, но при этих его словах не смогла скрыть изумление.
— Раздеться?