Абигейл щелкнула крышкой портсигара, и Жюли с удивлением заметила, что он пуст. Видимо, дама бросила курить, но пока не могла расстаться с привычными вещицами.
— Не знаю, мне нужно хорошенько это обдумать, прежде чем я решу. — Она повернулась к Жюли. — Джоун, милый, познакомь меня, пожалуйста, с этой очаровательной гостьей.
— Прошу прощения, Абигейл. Абигейл, это Жюли Ланье. Ее отец, Кольберт Ланье, отреставрировал два пейзажа Матисса и маленького Ренуара. Жюли, это моя тетя, Абигейл Дамарон.
— Жюли и сама прекрасный художник, — добавил словоохотливый Уинстон.
Жюли подавила раздражение и любезно кивнула Абигейл.
— Очень рада с вами познакомиться, мисс Дамарон.
Абигейл внимательно посмотрела на нее:
— Девочка моя, а вы хорошо себя чувствуете?
— Нет, не очень. — Это замечание Абигейл пришлось как нельзя кстати. — Прошу прощения, — пробормотала Жюли, — мне нужно поговорить с отцом.
На самом деле ей просто хотелось поскорее отойти от Джоуна. Как бы плохо она себя ни чувствовала, Жюли не собиралась просить отца немедленно уехать домой. Он наслаждался вечером, упивался оказываемым ему вниманием, и она не хотела лишать его редкого удовольствия. Жюли решила, что сможет еще немного потерпеть.
Когда отец увидел, что она направляется к нему, он протянул ей навстречу руку, радостно улыбаясь:
— Я рад, что ты наконец подошла ко мне. Жаль, ты не слышала, что тут говорили про мою работу.
— Папа, не беспокойся, я все время наблюдала за тобой и видела всех этих людей, столпившихся вокруг тебя. Очевидно, что твоя работа пользуется успехом.
— Да, это так, дорогая. Она произвела должное впечатление. — Он кивнул на проходившую мимо пару. — Я видел, ты долго разговаривала с Джоуном Дамароном? Что ты о нем думаешь?
Невозможно одним словом описать любого человека, особенно такого, как Джоун Дамарон, но Жюли сказала первое, что пришло ей в голову:
— Приятный.
Произнесенное слово отозвалось эхом у нее в голове. Она не могла поверить, что выбрала именно его, чтобы охарактеризовать Джоуна Дамарона. Сексуальный. Опасный. Обаятельный. Да. Но приятный?
— Я тоже так думаю, — согласился отец. — Я познакомился с ним. Он подошел ко мне и поблагодарил за работу.
— Папа…
— Что? — Он внимательно посмотрел на нее и нахмурился. — Ты плохо себя чувствуешь? Начинается приступ?
— Да, мне что-то не по себе.
— Но здесь нет собак.
— Да, — кивнула Жюли. — Не знаю даже, на что у меня реакция, но тем не менее все признаки налицо.
— Ты хочешь уйти?
Хотя отец сам задал этот вопрос, Жюли уже видела у него в глазах разочарование.
— Нет, не сейчас. Я выйду на свежий воздух, может быть, тогда мне станет лучше.
— Прекрасная мысль.
Она промокнула глаза платком Джоуна, почувствовав при этом его запах. Мужской. Сексуальный. Волнующий.
Жюли отвернулась от отца и рассеянно посмотрела на картину Ренуара, висевшую перед ней. Ее взгляд упал на нижний правый угол, и она не поверила своим глазам.
Жюли зажмурилась на секунду, потом снова взглянула туда. И похолодела.
Позади себя она услышала голос отца:
— Мистер Дамарон, ваш вечер удался на славу.
— Пожалуйста, называйте меня Джоун, мистер Ланье. Разрешите познакомить вас с моей тетей, Абигейл Дамарон.
— Очарована встречей с вами, мистер Ланье, — проворковала мисс Дамарон. — Зовите меня просто Абигейл. Так называют меня все симпатичные мужчины, присутствующие здесь. Только так, и никак иначе.
Ее отец засмеялся, явно польщенный.
— Разумеется, я сделаю, как вы прикажете.
— Что-нибудь не так? — тихо спросил Джоун.
Он стоял позади нее. Жюли узнала его запах и почувствовала тепло его тела. Она обернулась.
— Нет. Извините, мне нужно подышать свежим воздухом.
3
Судорожно глотая воздух, Жюли стояла на террасе, прислонившись к колонне. Ничего, сейчас ей станет лучше. Главное — не паниковать, взять себя в руки и выровнять дыхание. Это все потому, что в зале было слишком жарко, слишком многолюдно. К тому же она так перенервничала.
Джоун Дамарон. Уинстон Блэйкли. Ее отец. Ренуар.
Неудивительно, что она предпочитает проводить время дома. Дома гораздо спокойнее и безопаснее.
Оглянувшись вокруг, Жюли заметила большие качели, покачивающиеся на цепях, и обессиленная рухнула на мягкие подушки. Отсюда она могла слышать музыку в исполнении джазового ансамбля, импрессионистскую музыку, служащую гарниром для импрессионистской живописи.
Воздух был прохладным и свежим. Жюли утопала в мягких подушках и ритмично покачивалась на качелях. Приглушенный свет успокаивал ее слезящиеся, раздраженные глаза. «Сейчас мне станет лучше», — сказала она себе. Осторожно Жюли попробовала вдохнуть поглубже, и ей это удалось. «Отлично, — подумала она. — Скоро все будет нормально».
Она вся пылала, но в то же время ее обнаженные руки покрылись мурашками. Жюли закрыла глаза. Господи, как она ненавидела эти свои приступы. Они свидетельствовали о том, что вне зависимости от того, что она думала или делала, она всегда была уязвима и не могла контролировать ситуацию. Жюли старалась предотвратить всякую возможность вспышки аллергии, но, к сожалению, не всегда это зависело от нее, как это произошло, например, сегодня. Коварная болезнь управляла ее организмом помимо ее воли заставляя ее тело предавать свою хозяйку в самые неожиданные и неподходящие моменты.
Джоун Дамарон внезапно появился из темноты, словно материализовавшийся призрак. Он сел рядом с ней, и качели начали раскачиваться сильнее.
Жюли почувствовала, как усилилось ее сердцебиение от его близости.
— Я принес вам воды, — сказал он, протягивая ей хрустальный бокал.
— Остановите, — еле выдавила она из себя.
— Что? — не понял Джоун.
Жюли прижала руку к ноющей груди и процедила сквозь зубы:
— Остановите… качели…
Качели моментально застыли.
— Извините, — тихо сказал Джоун. — Что еще я могу для вас сделать?
— Ничего, мне уже лучше.
Вначале ей действительно так показалось, но сейчас удушье навалилось с новой силой. Почему же у нее так болит грудь?
Джоун снова протянул ей воду. Она наклонилась и осторожно отпила из его рук. Жюли не была уверена, что сможет удержать в дрожащих руках хрупкий хрустальный бокал. Жидкость освежила ее пересохшее горло, но ее мускулы были так напряжены, что ей с трудом удалось сделать глоток.
— Вам следует вернуться к гостям, — удалось проговорить ей. — Вы все-таки хозяин этого приема.