Конрад оторвался от размышлений, когда рядом остановились две юные, как ему сначала показалось, девушки. И изумился, поняв, что одна из них – ровесница отца. Та представила Виттельсбахам дочь – Габриэле. Рядом с высоким, широкоплечим атлетичным юношей все женщины казались маленькими и хрупкими, но Габи, как называла её мать, перекрывала все стандарты: макушка изящной головки находилась на уровне груди молодого мага, и чтобы поцеловать маленькую ручку, ему пришлось согнуться чуть ли не вдвое.
Несмотря на крохотный рост, Габриэле была такой хорошенькой, что в груди Конрада что-то ёкнуло. И, если бы не его романтическая влюблённость в Гизелу, кто знает, во что вылилось бы это знакомство. К тому же девушка оказалась очень неглупой, и молодые люди легко поддерживали разговор, находя предостаточно интересных тем. Конрад даже испытал чувство сожаления, когда старшая дама, окликнув дочь, повела её дальше – вглубь огромного зала.
Чародей вздохнул. С уходом единомышленницы вечер вновь потерял для него свою прелесть. Чувствуя, как в нём растёт раздражение, юноша, взяв с подноса бокал, залпом опорожнил его и немедленно пожалел об этом. Незнакомый с алкоголем организм отреагировал соответственно и мгновенно. Перед глазами всё закружилось, мысли спутались, гул толпы превратился в рёв огромного чудовища. Бросив случайный взгляд на белого, как полотно, сына, всё ещё державшего рюмку в руке, Рихард тоже побледнел и, аккуратно миновав человеческие преграды, подхватил того под локоть, удержав от падения.
Колдун осторожно вывел молодого мага на свежий воздух, предусмотрительно наложив заклинания «эванескунт»34 и «силенциум».35 И вовремя. Так плохо Конраду не было никогда, и с этого момента он навсегда зарёкся прикасаться спиртным напиткам. Но самое страшное ждало юношу впереди – гнев отца.
– Вы – принц крови изволили сегодня напиться, как сапожник! – ревел Рихард. – И, не подоспей я, какой конфуз, если не сказать – позор, ждал бы нашу семью! Невыдержанного потомка Виттельсбахов тошнит на паркет гостеприимных хозяев. Нонсенс!
– Я выпил всего один бокал, – защищался ещё не пришедший в себя Конрад. – И даже не подозревал, к чему это приведёт.
– Что?
Ходивший по комнате отец остановился.
– Всего один? Но почему такая реакция? Для вашего роста и веса бокал – это очень мало.
Сын угрюмо пожал плечами. Рихард долго смотрел на него, а потом сказал:
– Простите меня, Конрад, я не знал. Впредь вам стоит воздерживаться от вина, раз ваш организм его не принимает.
– После такого кошмара… даже не сомневайтесь, отец.
Взгляд того потеплел. Неожиданно он обратился к юноше на «ты».
– Ничего, к счастью, всё обошлось. Иди спать, сынок, отдохни.
Молодой человек послушно направился к двери, но на пороге остановился и спросил:
– А эта девушка – Габи…. С какой целью мать представила её нам?
– С матримониальной36. Девице пора выходить замуж.
Отец вздохнул.
– Я заметил, она понравилась тебе, но…. Матушка когда-то связала свою жизнь с человеком ниже её по происхождению и потеряла все сословные привилегии. Теперь это обычная средняя дворянская фамилия. Такой брак не сделает тебе чести. Кроме того, она намного старше.
– Как старше? Габриэль показалась мне очень юной.
– Это из-за миниатюрности. Ей почти двадцать семь.
Приняв информацию к сведению, Конрад кивнул и, пожелав Рихарду спокойной ночи, отправился к себе. Его не слишком беспокоило происхождение крохотной Габи, и разница в возрасте не пугала тоже, но Гизела…. До мозга костей романтик, руководствующийся примером отца, сохранившего верность ушедшей Эстефании, юноша не допускал и мысли, что в жизни мужчины может быть не одна женщина.
Глава VII
Тяжесть в груди отпустила, и, с трудом поднявшись, Виттельсбах оделся и отправился в гостиную. Воспитанник уже находился там, на своём привычном месте у камина. Он читал, но когда вошёл опекун, опустил книгу.
– Ты ел? – спросил Конрад.
Тот отрицательно покачал головой.
– Цибус!37
На столе появился скромный завтрак. Ребёнок с аппетитом поглощал его, но сам чародей ничего не коснулся. Заметив это, мальчик перестал жевать и, проглотив то, что было во рту, спросил:
– Герр Виттельсбах, вы себя плохо чувствуете?
Остановив на нём безразличный взгляд, маг холодно ответил:
– Тебя это не касается. Сегодня ты будешь заниматься самостоятельно, а я проверю твои достижения позже.
И смежил веки. Но тотчас снова открыл глаза.
– Теодорих, потренируйся в невербальных заклинаниях, что ты использовал вчера. Они могут тебе пригодиться.
– Хорошо, – ответил тот.
Говорить с воспитанником Виттельсбаху не хотелось, других дел не предвиделось, и волшебника вновь затянуло в омут былого.
Однажды утром двадцатидвухлетнего Конрада разбудил Рихард.
– Просыпайтесь, мой сын, вы немедленно отправляетесь в Россию.
Не до конца проснувшийся юноша не сразу понял, что происходит.
– Зачем? – сев в постели и зевая, спросил он.
– Умер дукс Алексей Оболенский, и вы должны почтить его память на похоронах.
Рихард был очень оживлён, таким его видели редко.
– Великий день! Великий день! – повторял он. – Теперь вы, Конрад, станете дуксом, сервиноктисы не видят на этом месте никого, кроме вас.
Застонав, молодой маг снова рухнул на кровать, но тотчас вскочил и начал быстро одеваться.
– Из России вы направитесь во Флоренцию. Там я нашёл для вас невесту из благородного рода Медичи.38
– Ради бога, отец!
Юноша швырнул всё, что держал в руках, на пол.
– Вы собираетесь возвести меня на престол? Вспомните, наше время ушло, откоролевствовали. Зачем мне всё это?
– Если бы вы хорошо подумали, то сами ответили бы на свой вопрос, – нахмурился Рихард. – Вашему новому статусу должно соответствовать всё, вплоть до мелочей. И женитьба на женщине из аристократической семьи – вопрос престижа.
Конрад сел на край постели и угрюмо посмотрел на собеседника.
– Я не желаю входить в «Серви ноктис» и становиться дуксом. И я очень хорошо подумал, прежде чем вам это сказать.
Повисла гнетущая тишина.
– Вы воспротивитесь воле отца?
В голосе старшего Виттельсбаха прозвучала угроза.
– Да. Сейчас не средние века, и я намерен сам строить свою жизнь.
– Какой позор, – тихо произнёс Рихард. – Мой сын, чьи сила и происхождение открывают перед ним такие потрясающие перспективы, собирается стать инквиетумом. Или филием? – повысил голос он.
– Я не хочу становиться ни филием, ни сервиноктисом. И не вижу ничего ужасного в том, чтобы не принадлежать никому.
– Вы ведь знаете, что такое инквиетум, верно?! – закричал отец. – Неприкаянный, не нашедший себя в мире. Вы этого хотите?
– Я стану таким, если все продолжат от меня чего-то требовать: вы, Майдель, флорентийские принцессы и ещё чёрт знает кто!
Голос Конрада загремел.
– Это моя жизнь, и только мне решать, какой она будет!
– Да? Поглядим.
Рихард развернулся, но, не дойдя до двери, кинул вполоборота:
– Долорем!39
Реакция сына была молниеносной.
– Дефлектатис!40
Заклинание отрикошетило от магического щита, зацепив синицу, севшую на каменный карниз окна. Жалобно пискнув, птаха встопорщенным комком свалилась в комнату, вереща и дёргая лапками.
– Обтурацио!
Избавляя несчастное существо от пытки, Конрад отвлёкся и попал под второй удар, швырнувший его на пол. До хруста сжав зубы, он молча корчился в муках. А отец навис над ним, задавая вопросы:
– Вы отправитесь в Россию?
– Да.
– А во Флоренцию?
– Нет.
– Вы встанете во главе «Серви ноктис»?
– Ни за что! Ни за что!
– Что ж…
Отвернувшись от сына, Рихард вышел, так и не освободив того от заклятья. Когда юноша почти потерял сознание от боли, в коридоре послышалось:
– Конрад, Конрад!
В комнату вбежал младший брат.
– Конрад…. Ох, что с тобой?
– Сними, – не разжимая губ, простонал старший, – «долорем» сними…
– Обтурацио!
Покрытый холодным потом, едва способный двигаться маг протянул руку.
– Спасибо, братик!
– Что здесь произошло? – спросил Карл.
– Мы повздорили с отцом, – ответил Конрад.
Поймав панический взгляд младшего, он улыбнулся и сказал:
– Не тревожься, мы разберёмся.
И, с усилием поднявшись, продолжил сборы.
– Ты не ссорься с ним, а, – голос Карла дрожал, – он мудрый, ему виднее…
– Что ему виднее? – прервал брат. – Надо ли мне становиться дуксом? Или жениться по расчёту?
– Ты будешь главой наших? Это же такая честь!
Взяв мальчика за плечи, юноша посмотрел тому в глаза.
– Прошу тебя, не вмешивайся в эти дела. Ты ещё слишком мал, чтобы понимать, что есть честь, а что ею не является.