13.06
…вот и черешня пошла.(ненавижу черешню).полдень. избыток теплапроявляется внешнев мареве над мостовой,в тополиной позёмке,в жизни, уже неживой.по заваленной плёнкеплоский скользит персонаж. —твой любимый типаж.
в лёгких не воздух, но смог,перегрета трахея.город, считай, занемог, —переулки глухие,улицы, парки, дома,едкий дёготь глотая,медленно сходят с ума,постепенно впадаяв кататонический ад. —твой любимый расклад.
ленту на кадры дробя,аппарат, допотопный,крутит кино, где тебяэтот город загробныйводит по давним местам —переулкам и скверам.где парадигма проста —ни надежды, ни веры.тусклый мерцающий свет,и катарсиса нет.
Бабочка нáбоков
1.порхает нáбоков над лугомхвостом немая рыба бьёттвоя печальная подругаслучайных песен не поёт
ей больше незачем и не чемей тело — мраморный протезтак ждать тебя гораздо легчебез боли в сердце сердца без
ей безупречен изыск линийей скорбь навек гляди Улисси лучше так — под сенью пинийчем затхлый «заячий ремиз»
ты никудышным был супругомно как вдовство тебе к лицупорхает нáбоков над лугомроняет чахлую пыльцу
2.нáбоков спит и видит как лаоцзыловит в верховьях длинной реки янцзыбабочек обрывает у них крыладавит изуродованные тела
нáбоков огорчается но во снене в состоянии повлиять на расклад и нев состоянии увернуться от ловких руктело ломается с хрустом и этот звук
последнее что он чувствует прежде чемоткинуть коньки совсем
«как будто бы это не мы с тобой…»
…как будто бы это не мы с тобой —посторонние, что ли.словно — это не у меня запой,это не я без бояоставляю последние рубежи,вязну во лжи.
как будто бы это всё как в кино. —силуэты с экрана.в зрительном зале темным-темно,киномеханик, пьянокашляя, курит сырой памир,рушится мир.
а фильм — бездарный, с массой длиннот,да и снят на свему,и нет никакого кайфа отнего — всё не в тему.но я сижу, как дурак, в последнем ряду —никак не уйду.
«тяжкий жребий проклиная…»
тяжкий жребий проклиная,знай, — за крайнею чертойне случится жизнь иная.только старец с бородой,что совковая лопата,в дланях длинное весло,не за совесть, но за плату,чёлн, гружёный тяжело,по притокам ахеронанаправляет в царство тьмы.где, по жанровым законам,навсегда осядем мы.
где ни звука нет, ни света,льётся скорбная печаль,да орфей, и. о. поэта,клянчит в пропуске печать.но мандат его просрочен,раскурочен инструмент,сам бессвязное бормочет,словно нюхал клей момент;но, в краю теней и мрака,безусловно, решенаучасть всякого, и, всяко,причитаньям грош цена.
это только в дольнем мире:выйдешь к роще у реки,вдаришь чувственно по лире,ляпнешь в рифму две строки.глядь, — несут венок лавровыйи торжественный нектар, —ювелиру, дескать, словаза его бесценный дар.а уж как велись пейзанки —норовили всё в гарем.правда, как-то раз по пьянкеупромыслили совсем.
и возврата нет к былому,как пощады ни канючь, —скажут: что ещё за клоун,да запрут на дальний ключ.полусонной станешь тенью,молчаливой и пустой,уподоблен привиденью,лёгкой дымке над водой,по которой древний старецбодро шлёпает веслом.
хрен чего от нас останется,никому не повезло.
сделавши харакири
«у механической машины…»
у механической машиныни головы ни сердца нетвсё шестерёнки да пружиныда никель стёршихся монет
да стопка чёрного винилаза тёмной патиной стеклавсё то что память хоронилаона по кругу завела
чу набирает оборотыи так тревожно на душекак будто вновь решится что-товот-вот изменится уже
«В подъезде надписи на стенах…»
В подъезде надписи на стенах:«Г. О. рулит», «Тату — говно»,«Мы одиноки во вселеннойБесповоротно и давно»,
«Люблю тебя, Петра творенье»,«Здесь были А+Я», «Зенит» —Опять в пролёте. Настроенье —Достать и закурить. Звенит
Внизу железная пружина. —Припёрся, видимо, соседПо этажу. Он тоже глинаВ руках творца. Он 30 лет
Детали точит на заводеДля стратегической херни.С ним можно только о погодеИ то недолго, сам он вродеСудьбой своей — вполне. Огни
Окрестных фонарей снаружиМерцают в пыльное окно.Случайный дождик морщит лужи.В руке окурок тлеет вчуже.Г. О. рулит, Тату — говно.
«крутится прогулочный кораблик…»
крутится прогулочный корабликмежду двух мостовнекто произносит крибле-краблеопаньки — готов
ты теперь мультяшный и нелепыйперсонаж (судьба)что с того что дождик сыплет с небачто мундштук к губам
добрый ангел неспеша подноситмедлит смотрит внизгде опять хозяйничает осеньгде (пойди проспись)
я стою среди невы качаясьпароходу в тактпропадая (публике на зависть)не за грош за так
«жили они счастливо но недолго…»
жили они счастливо но недолгопотому что умерли в один деньехала по дороге волгаоборотень
радостно клаксонила да урчалабликовали лаковые бокану и напоролась как скалына облака
как так получается — жили былиа потом внезапно пиндык и всё?я лежу в соседней с тобой могиленаискосок
«осень воняет псиной…»
осень воняет псинойбродячим котомрыбой из магазинасырым пальтодрянью заплесневелойгнилым дождёмбоже пошли нам белыйснегс нетерпеньем ждём
«Она молчит, как партизан об лёд…»
Она молчит, как партизан об лёд,как рыба на допросе.И время нескончаемо идёт.И эта осеньладони зябко прячет в рукава.Твоё молчаньезатягивает. Кругом голова…
Не отвечай мне.
«Шифроваться от себя самого…»
Шифроваться от себя самого,повторяя — ничего-ничего.Что в стакане? — Остывающий чай.«Я скучаю». Вот и ты поскучай.
Всё налажено, известен маршрут,пересадок никаких на пути.Там и любят, и жалеют, и ждут.(Может правда взять и всё же сойти?)
И глядишь под перестук за окно,краем глаза верстовые столбыотмечая. Сколько их? — Всё равносколько их. Но если бы…Если бы…
«когда аэронавт, взлетая…»
когда аэронавт, взлетая,пронзить стремится облака, —меня преследует простаяназойливая мысль: ага!
вот он вцепился в эти крылья,но, оборви ему полёт, —он насмерть разобьется иливсего лишь копчик отобьёт?
«напишу тебе стишок…»
…напиши, что всё будет хорошо ©
напишу тебе стишокна заказтипа будет хорошовсё у нас
нам любой прогноз другойни к чемубудет всё у нас с тобойпо уму
вместе будет или врозь —не грузисьбудет всё у нас авосьзашибись
наизусть как мантру поймой стишокбудет всё у нас с тобойхорошо
напишу тебе стишокна заказтипа будет хорошовсё у нас
«незатейливы приметы…»
незатейливы приметыбеспорядочного бытаодинокого поэтау разбитого корыта
он по молодости словомвыжигал сердца и душиа теперь он старый клоунникому совсем не нужен
у него на кухне мышипод диваном пыль да мусорнавсегда похоже вышлаиз его жилища муза
и маршрут ему стандартныймимо булочной на плахуковылять походкой ватнойпрестарелого казаха
глянь вечернею аллеейон проходит зыбкой теньюс каждым шагом всё вернеепогружаясь в мрак забвенья
«это уже не ты…»
это уже не ты,даже не тень. —отзвук былой беды,закрытая тема.
женщина в тридцать пять —лицо, кожа,голос — не опознать,не похожа.
это уже не ты,слава богу.круговерть суетыпонемногу
нас превратила в тех,кем мы стали. —жесты, походка, смехи так далее.
каждый идёт своим(в пропасть, к звёздам).как это — с яблонь дым,баба с возу.
«Жизнь привидится иная…»