что лежат они на разных кроватях, девушка поняла, что ничего не могло быть. И тут же осмотрела себя: платье плотно обтягивало фигуру, по ощущениям бюстгальтер и трусы тоже, и колготки давили на живот. Видимо, ее никто и не пытался раздеть. Она с облегчением выдохнула.
— Что я здесь делаю?
— Ты меня узнаешь хоть? — тряхнул головой парень.
— Да. Ты бармен. Мы пили текилу.
— Отлично, — улыбнулся он. — А потом ты внезапно вырубилась. К тебе пристал какой-то мерзкий тип. Я его отвадил, но не знал, что с тобой делать, не знал ведь твоего адреса или знакомых, телефон заблокирован, в общем, я и отвез тебя к себе. Только не подумай, я не распускал руки.
Он выставил ладони вперед и судорожно ими замахал, якобы подтверждая свою непричастность. Татьяну это позабавило. Парень тоже заулыбался. Его искренняя улыбка располагала к доверию. Глаза слегка щурились. В них читалась растерянность и в то же время приятная расслабленность. Казалось, оба пришли в себя, но девушка резко вскрикнула:
— О, черт, папа! Отец меня убьет!
У парня на мгновение сердце остановилось от такого резкого выпада — вид был застывший.
— Черт! Черт!! Черт!!! — причитала Татьяна, рыская рукой по постели в поисках телефона.
— Телефон в сумке. Сумка в прихожей, — указал он спокойным голосом, что сильно разнилось с полубешеным состоянием девушки.
Она соскочила с дивана и побежала к двери. Перед ней открылся темный коридор, в конце которого в общую кучу смешались тумба, одежда и обувь. Все было черным либо темно-серым, поэтому найти ее белую сумочку не составило труда. Девушка дрожащими пальцами достала телефон. Он был разряжен. Зарядное устройство она с собой никогда не носила, потому что батареи с лихвой хватало на день, ведь некогда было пользоваться телефоном, а ночевала она всегда дома. Татьяна с прискорбием признала, что у нее не просто день был неудачный, а началась целая черная полоса.
Девушка там же в прихожей и плюхнулась на пол в полном непонимании, что делать дальше. Отец, наверняка, оставил тысячу пропущенных вызовов и полтора миллиона сообщений, обзвонил все больницы и морги, всех ее подружек, всех преподавателей, устроил скандал в полицейском участке и подал заявку в «Liza Alert[1]», а сам бегал полночи по улицам, ища ее в каждой помойке, пока не свалился с ног от бессилия в каком-нибудь глухом переулке.
Татьяне очень захотелось ему позвонить и все рассказать, но потом она одумалась. Отец ведь ее вообще в порошок сотрет, если узнает, что она, сбежав после проваленного экзамена в неизвестном направлении, напилась и переночевала у первого попавшегося парня. И отец точно не поверит, что она после такого девственница. Хотя девушку саму терзали сомнения на этот счет, но она хотела верить бармену. Было необходимо что-то срочно придумать. Она совсем забыла, где и с кем находится, пока пыталась напрячь больную голову сгенерировать хорошее оправдание всей этой ситуации. Но пропитанный спиртом мозг очень туго соображал.
Вскоре в коридоре показался парень с вопросительным выражением лица.
— Все в порядке? — говорил так, словно стеснялся.
— Разумеется, нет! — раздраженно ответила Татьяна, сидя на полу к нему спиной. — Я не знаю, что сказать папе. Надо что-то придумать. У тебя есть зарядка?
— Ну, для моего телефона есть, конечно. Не знаю, подойдет ли к твоему.
Он снова исчез в комнате и вернулся через минуту с белым блоком питания в руке. Татьяна взяла USB-провод и сравнила с выходом на своем телефоне. Было очевидно, что разъемы не совпадают, но она все равно попыталась вставить провод в телефон. Ничего не вышло. Девушка разозлилась, больше на саму себя, но пострадало именно зарядное устройство. В бессильной злобе она швырнула его на пол. Парень спокойно поднял блок с проводом, пробормотав что-то вроде «Аккуратнее, мне еще ей пользоваться». Но девушка не обратила на него внимания, будто это был голос ведущего утренней передачи про садоводство в телевизоре.
Татьяна делала вид, что сосредоточенно думает о важном. На самом деле, просто злилась и проклинала себя и весь белый свет за то, что с ней вчера случилось. Будто это не она упала во время экзамена, тем самым провалив его, будто не она сбежала от всех сразу после, будто не сама решила напиться в попутном баре. Она сидела спиной, но парень мог чувствовать разряды маленьких молний, испускаемых ее напряженным телом. Казалось, у нее даже волосы встали дыбом.
— Я могу воспользоваться твоим телефоном? — чуть менее раздраженно спросила девушка.
Парень молча протянул телефон. Она набрала номер отца и позвонила. Пока гудели гудки, сердце успело сжаться до размеров атома, отдаваясь в груди соответствующей болью. От страха оно словно боялось даже биться, но потом волнение взяло верх и пульс резко участился. Чем дольше гудели гудки, тем сильнее скакало сердце по грудной клетке, задевая легкие и сбивая дыхание. Наконец, Татьяна услышала знакомый голос. Он был встревожен.
— Пап, это я.
— Куколка, где ты?! — завопил отец. — Ты в порядке?!
— Д-да, пап, все х-хорошо, — она растерялась. Соображать срочно в стрессовой ситуации не было ее сильной стороной.
— Ты понимаешь, что я уже все возможные телефонные номера обзвонил в поисках тебя! Где ты была, неблагодарная?! Ты хоть понимаешь, как я переживал? Я одновременно рад и очень-оочень-ооочень зол.
Девушка вся сжалась под его криками, хоть он и был всего лишь в телефонной трубке.
— Паап… я все объясню, — виновато проговорила она. — Но главное, со мной все хорошо. Ты не переживай.
— Разумеется, с тобой все хорошо! А отцу вот плохо! Меня чуть инфаркт не хватил! На отца тебе совсем плевать? Сначала провалила экзамен, а потом пошла шляться где-то всю ночь и звонит сама невинность. Я, значит, улаживаю ее провал на экзамене, звонил тут Прохорову, унижался, лишь бы тебе тройку поставили. А с ней, видите ли, все хорошо! Раз у тебя такое отношение к отцу, не знаю, где ты и с кем, но домой можешь не возвращаться.
Раздались короткие гудки. Татьяна не сразу все осознала. Подошла к зеркалу, которое до этого не замечала в лоб. Лицо было опухшим, волосы растрепаны, где-то сильно примяты, почти прилизаны, где-то, наоборот, распушены во все стороны, глаза покраснели и набухли. В уголках засохли слезы вперемешку с тушью, превратившись в сухие черные корочки, которые тут же осыпались на щеки, когда девушка попыталась