1943 год. С надеждой на победу русского оружия он прожил свои последние дни.
Петрушечная комедия. Игорь Федорович Стравинский
Весело в Ораниенбауме в праздничные дни! Господа и дамы в лучших нарядах щеголяют. Парни в новых свитках красуются, в теплых картузах. Девушки на масленицу в старинную меховую одежду вырядились.
Молодой барчук Стравинский замерз. Друг его Курнаков — тоже. Масленица в этом году холодная. А они в подбитых «рыбьим мехом» гимназических шинельках. А ведь хочется еще и петрушечную комедию поглядеть! Да, видно, на сей раз — не судьба. Медленно бредут приятели к вокзалу, чтобы в Питер вернуться.
Вдруг кто-то тронул высокого, как каланча, Стравинского за локоть. Однако пятнадцатилетний Игорь цену себе знает. Он надменно оборачивается. Его длинное крупногубое лицо с русыми волосами сердито. Недовольно поблескивает и новенькое, только что заказанное (больше для форсу, чем по болезни) пенсне. На барчука смотрит какая-то угольная паровозная рожа.
— Поразвлечься, барчук, не желаете? Таку комедию спущу — пальчики оближете!
— Как тебя зовут? — все еще цедя слова сквозь зубы, спрашивает молодой Стравинский.
— Да зови хоть Шишом, токмо не гоняй телешом! Айда, господа, не пожалеете!
Избушка Шиша — на самой окраине городка: грязненькая, косенькая. Шли к избушке долго. День стал уворачиваться в сумерки. На окраине совсем пусто. Только у калитки Шишовой какая-то баба изюмом и пряниками торгует. Зато в сенях — полно народу. Вдруг визгливо заголосила скрипка в избе, ухнул барабан, рыкнула басами гармошка. Народ из сеней повалил в избу. А сам Шиш, взяв с барчуков по двугривенному, куда-то пропал.
С трудом продрались Курнаков и Стравинский сквозь густую толпу, к свету керосиновой лампы.
Изба разделена на две неровные половины. На той, что побольше, — зрители на лавках. На другой половине — столик. В столике длинные прорези имеются. По бокам стола — занавески. За ними — скрипач и гармонист. Гармонист не только на гармошке наяривает, но еще и в барабан колотушкой бухать успевает. Наступит ногой на педаль — колотушка и бухнет. Снова наступит — бухнет опять… Гул, смешки, махорка. Вдруг из-за занавесок высовываются руки. И на стол выпрыгивают куклы. Сейчас их будут на проволочках водить!
— Начинается комедь! Чтоб народу — не шуметь! — выкрикивает кто-то.
И «комедь» пошла! Куклы на проволочках скачут, дерутся, смешно сучат руками-ногами. Скрипка надрывается, гармошечка наяривает.
Тут среди кукол появляется Петрушка, начинает выхвалять себя. Он и то, он и се. Он и невесту себе найдет красавицу, и деньгу лопатой загребет!
Но тут застонала скрипка. И появился на столе цыган. Он вел за собой клячу — на четырех палках, с облезлым хвостом.
— А вот лошадь! Чтоб тебя, господин Петрушка, постращать! — крикнул цыган хрипло. — Купи, господин Петрушка, лошадь!
— Лошадь? А добрая ли у тебя лошадь, цыганское отродье?
— Как же ей не быть доброй? Небось на четырех ногах бегает!
— А вот мы счас ее опробуем…
Петрушка с разбегу вскочил на лошадь.
Картонная кляча сделала по столу несколько шагов и вдруг разломилась на две половины. Петрушка упал. Цыган стал кричать, ругаться, схватил под уздцы переднюю половину лошади и с ней исчез. Зато задняя половина лошади начала бить Петрушку копытами.
Публика стала смеяться, а Петрушка захныкал. «Дохтура!» — закричал он.
Появился немец-доктор.
— Это пошто ти так критчишь! Фуй, Пьетруша! Сейчас я тебе язык отрежу!
— Ты лечи меня, кубышка немецкая!
— Как ше я тьебя, хаспадин Пьетрушка, пуду летчить? Ты сильно критчишь. Думать мешаешь! Мне надо сильно думать, прежде чем лечить тебя!
— Ну тогда вали домой! Там и думай!
Петрушка вскочил, поднятой со стола плеткой стал стегать заднюю половину лошади. Лошадь крикнула: «Ой, больно!» — и провалилась в прорезь стола.
А вместо лошади из-за занавесок с двух разных концов выскочили Арап и Квартальный. Арап, увидев Квартального, спрятался за камнем. Квартальный же пошел прямо на Петрушку.
— Ты пошто здесь безобразишь? Пошто на лошадей чужих вылазишь? Пошто над немцем-дохтуром измываешься? К его дочери примеряешься!
— Ты гляди, кого принесло!
Петрушка подбоченился:
— Прямо не наш Квартальный, а какой-то дурень «фатальный»! Вот я сейчас тебя плеткой!
— А я тебя саблюкой!
Но лишь попытался Квартальный огреть саблей Петрушку, как тот сабельку из рук надзирателя выхватил, ватную грудь его насквозь проткнул. И упал квартальный, и лопнула под ним ягода клюква, и потекла кровь…
Такое дело публике не понравилось. Послышались крики. Петрушка тут же Квартального в яму запихнул, а публике сказал:
— Счас я спать лягу. Потом жениться буду. А квартального эфтого мне вовсе не жалко, потому как не человек он был, а одна глупая палка!
Петрушка тут же улегся на землю и захрапел. В это время Арап выскочил из-за камня, стал манить кого-то рукой.
И явился из-за занавесок черт! Причем ехал черт на черной собаке.
— Но, Мухтарка, но! — понукал он собаку. — Пока спит Петрушка, мы его быстро в пекло спровадим!
Черт подъехал к Петрушке, схватил его за соломенный чуб и, подхлестывая Мухтарку, поскакал со сцены вон. Но Петрушка проснулся, заголосил:
— Ой, горюшко, ой, лихо! Несет меня черт в пекло! Не буду, не буду я больше квартальных бить!
— Счас ты у меня на сковородке попрыгаешь! А потом я всех вас в пекло спроважу!
Черт подскакал к краю стола, Мухтарка его на зрителей зарычала, изо рта у нее вылетели дым с огнем.
Ну, живо собирайтесь!
Публика отшатнулась. Кое-кто нервно засмеялся: «Да шутки это, не бойсь, не утащит!» Но Стравинский и Курнаков уже вскочили, кинулись в сени. А вслед им кто-то голосом Шиша продолжал орать:
— Заберу, заберу! Всех, всех — в пекло!
А другой кто-то голоском Петрушки сладко ныл:
— Я и в пекле женюсь! И в пекле! Смотрите, глядите! Начинается часть вторая! Секретная! Женитьба в аду! Глядите! Теперь мы комедь не средь кукол — средь вас спущать будем! Ну, кто хочет Петрушкой стать?
Опять сипло взвизгнула скрипка, зарокотал барабан, зачастила гармошка. Такой дикой и страшной музыки никогда барчук Стравинский не слыхал. А уж он-то музыки наслушался вдосталь! Послушать разве еще? Нет! Нет! Музыку эту он сам потом придумает! А вот секретная женитьба в аду — ему и даром не нужна. И хоть он смел и, говорят, умен, и ни в какие предрассудки не верит — ему страшно. Уволокут! Скорей на улицу!
Улица. Песни. Голоса. Чистенький Ораниенбаум. Масленая неделя. Ночь…
Игорь Федорович Стравинский1882 год. Игорь родился 5 июня в Ораниенбауме в семье русского певца. В Петербурге Игорь провел свое детство.
1891 год. Поступает в Петербургский университет на юридический факультет.
1902 год. Знакомится с Н. Римским-Корсаковым.
1903 год. Написана сюита «Фавн и пастушка» для голоса с оркестром на стихи Пушкина.
1906 год. Женитьба на Е. Г. Носенко. Сочиняет Первую симфонию.
1907 год. Родился сын Федор, будущий художник. 27 декабря — первое исполнение «Пасторали» и песен.
1908 год. Музыка Стравинского звучит со сцены — «Погребальная песнь» для духовых инструментов памяти Римского-Корсакова.
1910 год. Премьера «Фейерверка» для оркестра. Заканчивает «Жар-птицу» и уезжает на премьеру балета в Париж. Лето проводит в Швейцарии, где рождается сын Святослав, будущий пианист. 1911 год. Балет «Петрушка».
1913 год. Написана «Весна священная». Премьера балета вызвала в Париже небывалый скандал.
1914 год. В Париже состоялась премьера оперы «Соловей». Игорь Федорович поселяется в Швейцарии.
1915 год. Впервые выступает как дирижер в Женеве, затем в Париже.
1917 год. Пишет симфоническую поэму «Песнь соловья».
1918 год. Написан «Сказ о беглом солдате и черте». Пишет «Регтайм» для 11 инструментов.
1920 год. Переезд во Францию, премьера в Париже «Пульчинеллы».
1921 год. Выступления как дирижера собственных произведений. В Мадриде дирижирует балетом «Петрушка».
1922 год. Сочиняет оперу «Мавра», в Париже весной состоялась премьера.
1924 год. Концертирует по Европе как дирижер и пианист.
1925 год. Первые выступления Стравинского с концертами в Америке.