Я отправилась на работу пешком. Мне всегда нравились пешие прогулки; в это время меня посещают самые лучшие идеи. Прежде чем войти в контору, я остановилась у корейского рынка напротив, через улицу, купила «Дейли ньюс», «Филадельфия инкуайерер» и стаканчик кофе. Потом перешла улицу и подошла к входной двери. Мне пришлось положить газеты на тротуар, чтобы выудить из сумочки ключи. Уже собираясь отворить дверь, я услышала звон церковного колокола. Решила, что надо посмотреть на часы, которые болтались на запястье той руки, в которой я держала стаканчик с кофе. Все, естественно, закончилось тем, что я пролила кофе на газеты, которые перед тем положила на тротуар. Я быстренько отскочила влево, чтобы избежать еще большего бедствия, что мне вполне удалось. Но из-за такой ерунды, как пролитый кофе, я едва не разрыдалась. Отшвырнула в сторону влажные газеты, поднялась на два пролета и зашагала по длинному, скудно освещенному коридору к туалетной комнате, чтобы привести себя в порядок.
Итак, я направлялась в туалетную комнату, когда обратила внимание на привлекательного парня в голубой рубашке. Он шел по коридору мне навстречу, и у него была поистине замечательная походка. Мне стало интересно, что такой красавчик может делать в редакции. Может, заблудился, подумала я. Он улыбнулся мне. Может быть, он свободен, подумала я, и улыбнулась в ответ. Мы разминулись, а потом, сделав всего три шага, я обернулась и бросила через плечо взгляд на его задницу. (До сих пор не знаю, зачем я это сделала. Я не из тех женщин, которых интересуют мужские задницы. Меня вообще не интересуют задницы, я имею в виду, в физиологическом смысле, — на первое место я ставлю широкие плечи и мускулистую грудь; ну, может быть, еще руки должны быть привлекательными.) Во всяком случае, в то самое мгновение, когда я поворачивала голову, чтобы взглянуть на его задницу, парень в голубой рубашке повернул голову, чтобы посмотреть намою задницу, и все закончилось тем, что глаза наши встретились. Я звонко рассмеялась, он улыбнулся, кивнул головой, и мы оба двинулись каждый в свою сторону, ни на мгновение не сбившись с шага. Я прошла мимо кухни, вошла в туалетную комнату и заперла дверь. Потом сделала все, что могла, чтобы избавиться от пятен кофе, а вот дальше… взобралась на сиденье унитаза и повернулась так, чтобы увидеть свои ягодицы в зеркале над раковиной. Я поняла, что покрой новых трусиков делает задницу обманчиво маленькой (ура!), потом слезла с сиденья, открыла дверь и пошла прочь в надежде узнать, кто он такой.
Я делила кабинет с Маттом, музыкальным редактором, и Оливией, которая вела колонку о сексе. Когда я вошла, Оливия сидела за столом, сортируя огромную кипу писем от своих читателей. Она вытащила письмо, написанное на голубой бумаге, развернула его и принялась с выражением читать вслух.
Дорогая Оливия. После долгих месяцев занятий аштанга-йогой я добился того, что мой позвоночник и шея стали настолько гибкими, что я смог удовлетворить себя орально. Будучи приятно удивлен подобным достижением, не могу не беспокоиться о заболеваниях, передающихся половым путем, и хочу знать, может ли человек сам себя заразить СПИДом?
Оливия взглянула на меня и в ожидании склонила голову.
— В этой стране что-то определенно не так с медицинским просвещением, — сказала я.
— Ты думаешь? — спросила она.
* * *
Обычно Оливия работает так. Филадельфийцы с различными извращениями, и фетишами, и необычными сексуальными привычками присылают в редакцию письма, а в них с мельчайшими подробностями описывают, что именно их возбуждает. Потом они задают вопрос, нормальны они или нет. После чего она уверяет их, что да, они вполне нормальны. Однажды пришло письмо от женщины, в котором она писала, что ей нравится заниматься сексом со своей немецкой овчаркой, и она желала знать, нормально ли это. В общем, Оливия (которая, кстати говоря, была бисексуальна) наконец решила встать на сторону приличия, морали и сдержанности и ответила, что занятия сексом со своей собакой — это совершенно ненормально, потому что — при этом вы могли буквально слышать, как восставала ее необузданная, согласная на все что угодно, готовая трахаться с кем попало на двух ногах натура, потому что даже Оливия поняла, что ее безусловный «двуногий» стандарт выглядит недостаточно привлекательно, чтобы эта дама отказалась от своего нового хобби — потому что собака не могла дать своего согласия. Вот такая газета наша «Таймс». Газета, которая выступает против жестокости и развращенности на том основании, что бедное животное не может сказать «нет».
(В общем, можете сами попробовать быть христианином-евангелистом, пусть даже номинальным, пусть даже все это осталось далеко в прошлом, и поработать в газете совершенно противоположного толка. Тогда вы поймете, каково это — быть евреем, работающим на нацистское Верховное главнокомандование. Я хочу сказать, вам придется скрывать свои взгляды. Причем скрывать их очень хорошо и очень глубоко. К счастью, такие вопросы обычно не возникают в нормальном разговоре. Но что случится, если, предположим, Сид Хирш спросит у меня, чем зарабатывает на жизнь мой папаша? Ну, один из моих отцов является предпринимателем крайне правого толка, всегда совершает крайне правые вещи, например ходит на молитвенные завтраки с Джоном Эшкрофтом[9] и пытается приватизировать государственные тюрьмы в штате Техас. Мой второй отец отправляет обязанности христианина-евангелиста при паралитичке, которая рисует, держа кисточку в зубах, и печатает вдохновенные книги, стуча по клавишам своей палочкой для ходьбы, и поет псалмы во время крестовых походов Билли Грэхема[10]. Поэтому я просто отвечу: «Он у меня зубной врач».)
Матт распахнул дверь. Он остановился на пороге с широкой ухмылкой на лице и свернутым в трубочку журналом подмышкой.
— Я только что потерял двенадцать фунтов. Спросите меня как.
— Боже, Матт. Это мой журнал? — спросила Оливия.
Матт опустил взгляд на экземпляр «Интертейнмент уикли» у себя под мышкой, словно впервые заметил его.
— Может быть.
— Оставь его себе, — сказала Оливия.
— Псих из Туалетной Комнаты застрял внутри, — возвестил Матт. Он с размаху опустился на диван. — Я спас его от еще одного дня, проведенного там.
Псих из Туалетной Комнаты работал в отделе рекламы дальше по коридору. У него была фобия: он брезговал прикоснуться к двери туалетной комнаты, хотя нам троим понадобилось достаточно много времени, чтобы понять, что именно с ним не так. Пока мы не разобрались, он оставался просто Копушей из Туалетной Комнаты.