Читать интересную книгу "Искатель,1994 №4 - Виктория Холт"

кое-что для тебя.

У Екатерины сжалось сердце. Она поняла — настало время расплаты. Александр всегда выполнял свои угрозы. Он отодвинул занавеску и, когда девочка подошла ближе, указал на пол. Там лежало неподвижное тело Федо. Александр отравил собаку и, конечно, сделал все, чтобы продлить ее мучения.

Екатерина опустилась на колени и прикоснулась к уже окоченевшему телу пса. На глаза девочки навернулись слезы. Не выдержав, она горько разрыдалась. Александр спокойно стоял рядом и улыбался, глядя на нее.

— Фу, как неприлично, — посетовал он. — Что бы сказала тетя Кларисса, если бы сейчас увидела нашу маленькую герцогиню?

Екатерина подняла на него заплаканные глаза; внутри у нее все задрожало. Она не могла больше сдерживаться, она уже не помнила ничего, кроме одного — этот жестокий мальчишка убил ее любимую собаку.

Она налетела на него с кулаками. Она его била, кусала, хватала за волосы, кричала:

— Я ненавижу тебя! Ненавижу тебя! Ненавижу!

Александр не двигался с места и по-прежнему улыбался. Но девочка не замечала этого. Ярость ослепила ее.

В комнату вбежала служанка.

— Позовите кардинала и тетю. Герцогиня сошла с ума, — сказал ей Александр, а сам продолжал стоять на удивление спокойно, с улыбкой наблюдая, как сочится кровь из раны на руке, которую ему прокусила Екатерина.

— Острые зубы у этой дикарки, — тихо проговорил он.

И вдруг Екатерина сквозь слезы заметила высокую фигуру кардинала, а рядом с ним тетю Клариссу Строцци. Она отпустила Александра и с ужасом уставилась на них. Кардинал выглядел растерянным. Его бледное усталое лицо не выражало ничего, кроме недоумения. Однако тетя Кларисса нашлась сразу.

— Екатерина Мария Ромула де Медичи, — строго сказала она, — как могли вы после всех наших уроков допустить такое поведение?

Екатерина увидела, что Александр тоже ошеломлен, и выпалила:

— Он… он отравил мою собаку… моего доброго маленького Федо. Он отравил его… и мучил перед смертью. Он трус — меня боится тронуть, а собаку мою убил…

Голос ее сорвался, и она снова разрыдалась.

— А ну-ка возьмите себя в руки! — приказала Кларисса. — Не желаем больше слышать об этом. Отправляйтесь сейчас же в свою комнату и не выходите оттуда, пока вас не позовут.

Екатерина выбежала из комнаты. Вся в слезах она вернулась к себе. Гвидо бросился ей навстречу. Обняв его за шею, она горько заплакала. А пес лизал ей лицо, будто вместе с ней переживал потерю приятеля.

В апартаментах кардинала была комната, которая своим видом напоминала тюремную камеру. Кардинал ею не пользовался. Ему хватало и других комнат — шикарно обставленных, соответствующих его рангу. Это помещение предназначалось для особых случаев…

На массивных стульях с высокими спинками, как на тронах, сидели кардинал, Кларисса Строцци и Екатерина. Ноги девочки не доставали до пола, но лицо ее было по-взрослому серьезно и сосредоточенно. Она не смела даже шевельнуться, потому что знала — тетя не спустит с нее глаз, пока не кончится это страшное испытание. А на полу лежал Гвидо. Он лежал и ел то, что ему дали, а его хозяйка сидела здесь затем, чтобы наблюдать его предсмертную агонию. Таково было наказание. Екатерина любила своих собак и, защищая их, повела себя грубо и недостойно. Вот почему теперь ей предстояло молча смотреть на жуткие страдания своего лучшего друга.

Екатерина знала, о чем думала сейчас тетя Кларисса. Этот урок необходим девочке. Нужно уметь подавлять свои эмоции. Переживают только дети, а Екатерина уже взрослая и должна понять, что единственное, о чем ей следует беспокоиться, — это благополучие великой знатной семьи Медичи. Конечно, во всем виноват Александр. Но он — жалкий ублюдок неизвестно какого происхождения. Его можно не брать в расчет. А вот Екатерина должна получить урок.

Бедный Гвидо! Он уже начал корчиться на полу. Как ей хотелось крикнуть: «Остановите это! Убейте его сразу! Пусть он не испытывает этих ужасных мук. Накажите лучше меня. Он-то в чем провинился?»

Но надо молчать. Она сжала губы. Нельзя проявлять своих чувств. Ах, глупая маленькая Екатерина! Если бы ты не показала Александру, как любишь своих собак, ему бы и в голову не пришло отомстить тебе таким образом. А сдержись ты хотя бы тогда, увидев мертвого Федо, Гвидо сейчас был бы жив и сидел у твоих ног.

А они смотрели на нее: тетя, которая никогда не испытывала никаких чувств — ее заботило только дальнейшее процветание этого дома; и кардинал — его тоже не волновало ничего, кроме репутации его семьи.

Если она не выдержит и сейчас, будет назначено еще одно испытание, и тогда погибнет ее любимая лошадь. Нельзя плакать, нужно смотреть на этот ужас. И пусть сердце разрывается — этого никто не должен видеть.

Екатерина сидела, сцепив руки, бледная, с трясущимися губами. Но глаза ее, устремленные на тетю Клариссу, были сухими и безучастными. Кларисса Строцци могла быть довольна своей воспитанницей.

Екатерина, Александр и Ипполит, сопровождаемые многочисленной свитой, ехали в Рим.

Его Святейшество пожелал встретиться с самыми молодыми членами своей семьи; в последнее время он стал получать от Клариссы Строцци тревожные сообщения об их недостойном поведении.

Когда они прибыли в город, Екатерина заметила, что люди, вышедшие встречать их, чем-то опечалены. На лицах не было улыбок, все тихо переговаривались, и никто не радовался приезду знатных флорентийцев.

Клемент был рад, что дети приехали в Рим. Он любил, когда они гостили у него. Правда, сейчас в городе сложилась непростая обстановка. Папа вдруг понял, что не в состоянии успокоить свой народ. Люди были недовольны. Он знал, что они не доверяют ему и считают, что все беды страны происходят из-за той политики, которую он проводит в отношении трех главенствующих европейских монархов: Франциска, короля Франции; Карла, короля Испании, и Генриха, короля Англии. Однако в Европе жил только один человек, как считал Клемент — а тщеславие было одним из его пороков, — который мог затмить любого из них, и этим человеком являлся он сам, Джулио де Медичи, Папа Римский Клемент VII.

В этот раз он решил встретиться с детьми наедине — с каждым отдельно, чтобы без свидетелей обнять своего любимца Александра.

Первой была Екатерина. Этого требовал этикет. Она почтительно подошла к креслу, на котором, облаченный в широкую белую мантию, восседал Клемент. Девочка преклонила колени, а Папа протянул ей руку, чтобы она поцеловала перстень с ого печатью.

Екатерина равнодушно коснулась губами перстня. После наказания она и впрямь перестала испытывать какие-либо эмоции. Пока Клемент читал молитву, девочка разглядывала из-под полуопущенных век его знаменитую печать, на которой было выгравировано