Читать интересную книгу "Искатель,1994 №4 - Виктория Холт"

должна была дать ей свое благословение. Холодные руки опустились на ее голову. А вокруг спокойно стояли монахини и наблюдали за церемонией.

Но когда сопровождающие Екатерину мужчины ушли и девочка осталась с настоятельницей и монахинями, она почувствовала в них какую-то перемену.

Одна монахиня, не смущаясь присутствием настоятельницы, подошла к Екатерине и поцеловала ее в обе щеки.

— Добро пожаловать, дорогая герцогиня, — сказала она.

Все заулыбались.

Мы знали, что вы приедете, и с нетерпением ждали вас.

Потом подошла настоятельница. Глаза ее ярко блестели, щеки покрывал нежный румянец, и Екатерина вдруг заметила, что опа совсем нс похожа на главу монастыря Санта-Лючия.

— Наша маленькая герцогиня, должно быть, устала и проголодалась. Давайте покормим ее, а потом она сможет пойти в свою келью отдохнуть. Утром, герцогиня, мы побеседуем с вамп.

Ее посадили на почетное место за длинным трапезным столом п, хотя была пятница, подали мясной суп. Затем она ела рыбу под соусом. В общем, это была отнюдь не монастырская еда. За столом шла непринужденная беседа, а в Санта-Лючии во время еды разговаривать не разрешалось, но Екатерина так устала, что не могла ни о чем как следует подумать. А когда трапеза закончилась и были прочитаны молитвы, две монахини отвели девочку в келью. Постель была мягкой, и Екатерина снова попыталась осознать свое новое положение. Она вспомнила, что за обедом давали мясо. Монахини относились к ней очень дружелюбно, даже с уважением, и она не постеснялась спросить, почему они едят мясо по пятницам.

— Здесь, в Санта-Аннунциати, мы можем есть мясо по пятницам. Это особое разрешение Его Святейшества, которое он дал много лет назад.

Увидев, из какой грубой ткани была сшита нижняя юбка девочки, монахини пришли в ужас. Они принесли ей другую — пз прекрасного льняного полотна.

— Эта больше подойдет к вашей нежной коже, герцогиня.

— В Санта-Лючии, — сказала Екатерина, — все носили грубые нижние юбки.

— Для Санта-Лючии это, может быть, и нормально. Там многие монахини из низшего сословия, не то что у нас. Здесь мы сочетаем набожность со здравым смыслом. Наша верхняя одежда, как того требует служение Богу, достаточно скромна. Ну а в нижнем белье мы все ценим чистоту и хорошее качество. А теперь спите, маленькая герцогиня.

Одна монахиня наклонилась к девочке и поцеловала ее.

— Мой брат — член партии Медичи, — прошептала она. — Оп будет рад узнать, что вы в безопасности и находитесь среди ваших сторонников.

Затем другая монахиня наклонилась к ней.

— Моя семья с нетерпением ждет освобождения от республиканцев.

Екатерина взглянула на них широко открытыми глазами, и обе женщины рассмеялись.

— Завтра вы увидите всех, кто поддерживает вашу семью.

— А есть здесь те, кто стоит за республиканцев? — спросила Екатерина.

— Да, несколько сестер. Но ведь такая опасность только делает жизнь более увлекательной! — ответила первая монахиня.

— Садитесь, пожалуйста, — сказала настоятельница.

Ах, какой маленькой смотрелась девочка в таком большом кресле! Ее ноги едва доставали до пола. Но держалась она с достоинством.

Вчера Екатерина наблюдала приезд в монастырь новой молодой послушницы. Состоялась торжественная церемония, которую всегда организовывали в подобных случаях. Послушницу привезли высокие церковные сановники, они стали своими руками разбирать стену монастыря. И когда образовался достаточно широкий проем, девушка вошла через него на монастырскую территорию. После этого сломанную стену заделали. Это была торжественная символическая церемония. Она символизировала тот факт, что послушница остается в этих стенах навсегда.

У стен монастыря толпился народ. Люди возбужденно переговаривались.

— Она ведь еще совсем девочка.

— Змееныш она.

— Нельзя трогать ребенка.

— Ей уже будет одиннадцать или двенадцать лет. От такой всего можно ожидать.

— Монахини берегут ее.

— Она и монахинь подговорит. А то вы не знаете этих Медичи! Все они хитрые бестии. Это они довели нас до такого состояния. И теперь мы стоим здесь оборванные, голодные, израненные. И еще кто-то смеет говорить, что надо пощадить отпрыска этого змеиного рода.

Екатерина слышала эти голоса и понимала, что теперь даже в монастыре ей не будет спасения. Волна людского возмущения докатилась и до этих священных стен. Никто — даже самые преданные друзья и сама матушка — теперь не в силах помочь ей. Вся Флоренция восстала против Папы. Недавно он, переодетый в лохмотья, тайком покинул крепость Сант-Анджело, а когда эпидемия чумы в Риме пошла на убыль, вернулся в Ватикан. Сейчас он был полон решимости подавить восстание флорентийцев, но сделать это оказалось не так легко. Люди осадили город и безжалостно разрушили все близлежащие богатые виллы и поместья, чтобы лишить врага возможного убежища. Все жители города встали на оборону даже художники, и среди них Микеланджело — оставили свою работу и включились в борьбу. Противостояние длилось уже несколько месяцев, и Екатерина знала — все это время флорентийцы помнили, что монастырь Санта-Аннунциати скрывает ее, дочь той самой семьи, которая принесла Флоренции столько страданий и смертей.

И вот теперь рассвирепевшая толпа неистовствовала у стен монастыря.

— Отдайте нам дочь Медичи! Отдайте эту ведьму! Мы повесим ее в корзине на городскую стену — то-то будет славная мишень для солдат Клемента!

— Да, повесить в корзине! Хотя она заслуживает худшего.

Отдать ее солдатам! Пусть развлекаются! А потом мы решим, какой смертью она умрет.

Наступила ночь, город затих. Прошел еще один день осады. Неожиданно раздался громкий стук в дверь, который эхом прокатился по длинным пустынным коридорам монастыря и, достигнув кельи Екатерины, проник, казалось, в самое ее сердце…

Настоятельница взяла фонарь и спустилась вниз. У входной двери стояли три сенатора нового правительства Флоренции, которые пришли за Екатериной Медичи.

Екатерина поняла — это конец. Возмущенные крики толпы сделали свое дело. Смерть Екатерине! Смерть? Ужасно, но сейчас смерть казалась спасением.

Монахини, заперевшись в кельях, усердно молились — просили Деву Марию свершить чудо, которое спасло бы маленькую герцогиню. У Екатерины не было времени для молитв. Опа схватила ножницы и в безумном страхе отрезала свои прекрасные светлые волосы. Потом стала искать по всему монастырю платье монашеского ордена, а когда нашла его и надела на себя, наконец успокоилась и приготовилась достойно встретить то, что ожидает ее впереди.

Она спустилась к сенаторам. Настоятельница, все монахини, да и незваные гости тоже, смотрели на нее с изумлением.

— Я — Екатерина Мария Ромула де Медичи, — гордо произнесла девочка. — Что вам угодно?

— А я — Салвестро Альдобрандини, — сказал один мужчина. — Сенатор флорентийского правительства. Нами принято решение забрать вас из монастыря Санта-Аннунциати. Вы подозреваетесь в организации здесь антиправительственного заговора и будете переведены в монастырь Санта-Лючия. Приказываем немедленно пройти с нами.