Дмитрий Пригов
Неложные мотивы
По мотивам поэзии Филиппова
Москва * 1995Предуведомление
Это — первый сборник проекта, состоящего из тринадцати сходных.
В чем же суть проекта и этого конкретного сборника, первого и первопричинного, как бы натолкнувшего меня на идею всего проекта?
Конечно, конечно, и до сей поры, учитывая мой в принципе паразитический тип существования в искусстве (признаюсь, признаюсь, но не совсем в том смысле, в котором как бы от меня это признание ожидается), я писал разного рода аллюзии и вариации на стихи чужие. Но, заметьте, это были известные стихи известных поэтов, так сказать, поп-материал, сразу ставивший меня в позицию жесткого отстранения (отнюдь не соперничества, как бывало когда-то, когда великие соперничали с великими). Я был маленьким и посторонним. Я разговаривал с памятниками, мой разговор был слышен, явен и звучал только по причине их усиливающего медно-чугунного звучания. Мой же голос был слаб и убог. Даже как бы и отсутствовал вовсе, являя этим отсутствием единственную мою возможность соприсутствия с ними в качестве немого укора (но не им, не им, великим, конечно, а судьбе!). Конечно же, всякие экзистенциальные штучки вырастали только как махровые цветочки комплексов и амбиций, впрочем, вполне бессознательно, как им и должно.
Иное дело стихи людей еще не канонизированных, моих коллег, живых современников. Я как бы входил в живой и непосредственный контакт с ними, притворяясь соавтором, толкователем, нисколько (может быть, опять-таки по собственной гордыне) не умаляясь перед ними. Но и, конечно, конечно, прилипал к ним как уже упомянутый и неистребимый в себе паразит, используя их — но уже не славу и имидж, как в случае с великими, а начальный творческий импульс, их находки и конкретные сюжетные и словесные ходы, на которые бы меня самого и не достало бы.
Заранее прошу прощения у авторов, мной использованных, что я не испрашивал разрешения, что своим вмешательством я нарушил некое табу суверенности творческой личности (слабым оправданием мне в этом может служить моя собственная открытость любому вторжению в мою деятельность — приходите, дорогие, вторгайтесь!). При этом я соображал так: произведения этих авторов сами по себе живут, неуничтожимы, как во времени, так и в вечности — подходи, снимай с полки, наслаждайся, забывай или вовсе не знай о всяких там перелицовщиках и мусорщиках.
Тем более, опусами по мотивам чьих-то творений баловались и до меня многие великие, так что сам жанр нарушения подобного табу как бы введен в традицию, окультурен и может быть списан на шутки и проделки великих, и в наше время не выглядит уже столь варварски, как иногда казалось и мне самому в процессе затрагивания грубыми пальцами тонкой плоти чужих творческих порождений.
Естественно, я отбирал стихи, чем-то меня затронувшие, отбирал я их и в сборниках, и в периодической публикации.
При этом присутствовала задняя немного жалостливая мысль: может, кто-нибудь из этих тринадцати мной используемых станет со временем известен, и я, как на подножке трамвая, зайцем, может быть, проникну в прихожую вечности. А что — такое бывало, бывало. Все-таки в тринадцать, вернее, учитывая и себя, в четырнадцать раз больше вероятность подобного. А уж коли станется и моему недостойному имени послужить каким-то своим пригодившимся боком истории, то уж буду рад, счастлив помянуть там и имена моих соратников по данному проекту.
Да, и напоследок, — все слабости, неувязки, неловкости и несуразности, а порой и непристойности прошу, конечно же, списать на мой счет как проявление низости, несуразности и суетливости моей натуры. Оригиналы тут ни при чем.
* * *
Коснулся разговор высокого
Все стихли, как налившись соком
Неведомого
Как будто острою осокою
Коснулись тела, и осока
Вдруг налилась девичьим телом
И неземным самоотдельным
Цветком махровым расцвела
Так вот было
В наши времена
* * *
Ты видишь, разве ж я не лью
Не проливаю
Немытые большие слёзы? –
Рыдает Роза Соловью
О Господи, когда бы в розе
Всё дело было!
Вон, страна рушится!
Кровь льётся!
Города, как Сталинград,
погребены под собственными останками! –
Об этом, об этом надо!
* * *
Ребёнок чистит пальчики
От мокрого песка
К нему подходят мальчики
Местные
Его берёт тоска
Но они проходят кучкою
Неясно веселясь
И он безумной Жучкою
Вдруг
Виляя и виясь
На четырёх лохматых лапах
В ужасе летит за ними
Лая и задыхаясь
* * *
Однообразный ход вещей –
Летают мухи преотлично
Я наварю к обеду щей
Жирных
Правда скорее символично
Чем реально
И станет хорошо и скучно
Глядь — за спиною кто-то скушал
Всё
Не мыши ведь
* * *
Я безумен, но ругать
Бабушка не станет
Безумная же
Меня
Хорошо в полях гулять
На колхозном стане
По осени
Ноги в грязи извозив
Ой, как сладко! сладко!
Вон, уже лежит в грязи
Тёплой
Дивная солдатка
Меня ожидая
* * *
Есть некъя низменная часть
От целого меня
Что воспалив дурную страсть
И вдруг переменя
Меня
Нежного
Тихого
Целиком переменя
Бросает в некий страшный омут
А ведь могло б всё по-другому
Выйти
Между нами
Двоими
По мотивам поэзии Юлии Куниной
Лондон * 1994Предуведомление
Ясно дело, что по мотивам не любой поэзии можно писать. Но и ясно, что к поэзии, послужившей мотивом к написанию этих опусов, они имеют весьма условное отношение. Но что же их тогда связывает? Трудно сказать. Зачастую — просто удачно и вовремя брошенный взгляд на прилавок, где долго, не привлекая ничьего внимания, пылилась эта книжонка. Я не хочу сказать, что эти стихи не имели, кроме меня, иного читателя (хотя так хотелось бы), но мое прочтение, по определению данного труда, есть наиболее пристальное и пристрастное. Оно есть сильное толкование. То есть такое толкование, которое зачастую мало что оставляет от толкуемого материала.
* * *
Вот и сошлось две подруги
На просеке, как листа
Белизна
Нетронутая
Но мы не любили друг друга
Я гордой была, ты — проста
Была
Но я гордой была по-простому
А ты простою была, но истому
Гордости
Прочитывала я на твоём лице
* * *
Нагие обовьём друг друга
Как спирали
Но я тебя не вижу, ты так туго
Скручен
Вниз головой, как Пётр — сначала
Тебя ещё я различала
По пульсу
А после — после по причине
Понятной
Тебя уже в своей вагине
Различала лишь
Обнаружила
Различила
* * *
Какою-то силой несома
При позднекитайской луне
Бывает вот так хромосома
Опомнится тихо во мне
И вскинется где-то под кожей
В тиши: Я хочу быть такой же
Как она –
Но ведь ты же малюсенькая! –
А я вырасту! –
Тогда и поговорим
* * *
Когда лимонная луна
Нависнет над собачьей миской
И вдруг увидит: пусто, склизко
А где собака? — Так она
Давно уже сошла с ума
Тебе разве не передавали? –
Нет. Жаль. Хорошая была собака. –
Да уж, действительно хорошая
* * *
Их муки вечные не ждут
Сволочей
Привыкших
Спокойны их сердца
Посткоммунистические
Да, им к лицу их подлый труд –
До кончиков конца
Их!
Ишь –
Раскраснелись даже
* * *
Бесстыдные немыслимые вещи
С улыбкою мне шепчет по ночам
Он! –
Кто? –
Не знаю
И груди топчет и рукою ищет! –
Что ищет? –
Да противоположное очам! –
А что очам-то противоположное? –
А и сказать не могу! –
Почему же это? –
Стыдливая я
* * *
Два чёрных яда, сладкие на вкус
Я знаю их, но путаю упорно –
Один из них как Плотиновый Нус
Другой из них пустой и просто чёрный
Но оба страшно ядовитые
Однако для меня безвредные
А вот ребёнок в руки их берёт
Тихо! –
Посмотрим же, какой он изберёт
* * *
Стояли тихо у дверей
В вечерний поздний час
Как тени
И шустрый маленький еврей
Как мышка между нас
В дом прошмыгнул
Вот я сейчас его кнутом! –
О ком ты? — Я о том
Еврее! –
Каком еврее? –
Ну, что в дом прошмыгнул! –
Да ты путаешь что-то
По мотивам поэзии Дубинчика
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)