Игорь Мерцалов
ЗА НЕСКОЛЬКО СТАКАНОВ КРОВИ
И почему, скажите, пришла вам в голову такая фантазия, будто вы поняли эту книгу? Не так-то просто ее понять, читая по-вашему.
Вы аллегории разгадали? Язык эзопов расшифровали?
Поулыбались над иносказаниями?
Ну, ежели, по-вашему, это и значит прочитать книгу, так ничего вы не поняли.
Н. В. Гигель
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Однажды на цивилизованном западе
Глава 1
ХОРОШИЙ, ГОЛОДНЫЙ, ЗЛОЙ
— Чего изволите, господин упырь? — прохладно осведомилась подавальщица.
Кабак был затянут дымом трубок и самокруток, и от голода мутилось в глазах, так что внушительная фигура подавальщицы казалась черной скалой, вынырнувшей из тумана прямо по курсу. Персефоний с трудом отвел взгляд от жилки на ее шее и ответил:
— Бифштекс с кровью. И вина.
— Вина нет, водка есть. Будете?
— Буду, — кивнул упырь.
— С кровью, значится? — неодобрительно переспросила подавальщица и растворилась в тумане.
Несколько минут спустя она появилась вновь и поставила перед упырем заказанное блюдо. Он сглотнул и спросил:
— Послушайте, разве вы не можете просто нацедить мне стакан крови?
Наверное, в его голосе против воли слишком явственно прозвучали просительные нотки.
— Лицензии не имеем, — отрезала подавальщица.
— Мало кто имеет, но во всех кабаках так делают.
— Ну и шли бы во все. Платите и ешьте, господин упырь, а то остынет.
Однако не успел тот приступить к еде, как над плечом склонился вышибала.
— Прощения просим, милостивый государь, — обдавая отнюдь не провоцирующим аппетит запахом изо рта, негромко произнес он. — Надеюсь, вам хватит того, что в тарелке? Потому как ежели не хватит, то в нашем заведении вам делать нечего.
— Не понимаю, о чем вы, — раздраженно бросил упырь.
От вышибалы пахло кровью второй группы. Вернее, пахло от него потом и чесноком, но обострившееся от голода чутье ясно подсказывало: вторая группа, резус-фактор положительный. В детстве болел ветрянкой, но это мелочь, на вкусе не сказывается…
Персефоний взял себя в руки. В рукаве вышибалы наверняка припрятан магический жезл, под завязку набитый запрещенными чарами, способными успокоить любого буяна, угрожающего репутации кабака. Успокоить или даже упокоить — в зависимости от степени буйства…
«О чем я думаю? — спохватился упырь. — Разве в жезле дело или в том, что вокруг полно народу? Просто — нельзя…»
— Не понимаете — объясню, — охотно ответил вышибала. — Мне не трудно, чай не в первый раз приходится объяснять. В последнее время ваша братия кровососущая зачастила по кабакам. Посидят, как вы, пожуют мясца сырого — тоже вот, как вы собираетесь (приятного, кстати, аппетита), а глазами в это время туда-сюда… опять же в точности, как вы. Высмотрят мужичка попьянее или девку подоступнее — и выходят с ними или вслед за ними. А потом загрызают где-нибудь по дороге. Так вот, нехорошо это.
— Уйди, дурак, — бросил Персефоний через плечо и впился зубами в мясо. Бифштекс — слабая замена живой крови, но все-таки поддерживает. — Никого я тут не высматриваю, и твои подозрения оскорбительны…
— Я за это всегда извиниться готов, — улыбнулся вышибала. — Только вы уж тогда, сделайте милость, не смотрите так пристально вон на того человека, ладушки?
Персефоний опустил глаза. Да, он уже и сам поймал себя на том, что рассматривает стремительно напивавшегося мещанина в мятом картузе и с длинным шарфом на шее. Но ведь это, черт возьми, еще ничего не значит! Разве есть закон, запрещающий смотреть по сторонам?
Персефоний выпил рюмку водки для лучшего усвоения и дожевал бифштекс. В глазах прояснилось, и он с тоской посмотрел на предоставленный в его распоряжение штоф. Есть ли на свете более жалкое зрелище, чем пьяный упырь, он не знал, но чувствовал, что ему лучше напиться до бесчувствия. Голод скоро вернется, а этот мещанин, будь он неладен, вот-вот пропьет последний гривенник и пойдет, шатаясь, домой… Один пойдет, потому что друзей у него здесь нет. Пара пропойц поначалу крутилась около, но мещанину и в голову не пришло угостить их. Потом к нему присматривался карманный вор. В обычном состоянии Персефоний не заметил бы этого, но сегодня с ревнивой болезненностью уловил посторонний взгляд, обшаривающий человека, на которого смотрел он сам. Вор глядел на мещанина с презрением. Без труда можно было проследить ход его мыслей: обобрать-то мужичка нетрудно, да овчинка выделки не стоит.
Итак, он пойдет один, и путь его будет неблизкий. Сразу видно, что напивается он редко и вдалеке от дома, чтобы не видели знакомые. Даже здесь он сидел, втянув голову в плечи, старясь казаться еще незаметнее, чем был. Пьяный, один, на окраине города…
В поле зрения опять возник вышибала. Квадратное лицо его казалось равнодушным, но глаза опасно поблескивали, и Персефонию не нужно было гадать, что означало движение руки, которым вышибала отвел полу засаленной куртки. Означало оно, что свой магический жезл он носил не в рукаве, как сначала подумал упырь, а за поясом. Обычно так делают те, кто имеет право на ношение оружия.
Персефоний добродушно улыбнулся вышибале. Он намеревался встать и выйти. Можно сразу направиться куда-нибудь еще, можно просто постоять под звездами… но, конечно, не для того, чтобы дождаться мещанина в длинном шарфе, нет! Просто — постоять себе в уголке…
«Прочь! — прикрикнул на себя Персефоний. — Прочь от этого места, а то и до греха недалеко».
На миг он с предельной ясностью представил себе, что произойдет, если он поддастся соблазну. Община, конечно, попытается защитить его перед законом, но даже в случае удачи остаться в городе не позволит. Никто больше не подаст ему руки, никто не захочет встретиться с ним взглядом.
Отчуждение… Нет, пожалуй, само по себе оно не пугало Персефония. Он был сравнительно молодым упырем и не успел по-настоящему вжиться в общину. Уважал старших, но не был привязан к ним вековой привычкой. И отдавал себе отчет в том, что Закон для него ценнее общины как таковой. Наверное, в прежней, смертной, жизни ему крепко не хватало ощущения незыблемости окружающего мира.
Ужаснее самого изгнания было бы осознание того, что он оказался недостоин Закона, который избрал для себя, отказавшись от человеческого бытия.
И конечно, была еще Королева — душа общины, лидер, всегда прекрасная и желанная, мудрая и понимающая. Она — воплощение Закона. Упасть в ее глазах, потерять право на ее улыбку — вот что страшило.
Несколько глотков крови пьяного мещанина не стоили того.
— Прочь, — прошептал Персефоний и хотел уже встать, но тут к нему подсел человек.
На вид лет сорока, плечистый и мощный, с гладко выбритой головой и вислыми усами, в косоворотке и охотничьей куртке, он словно сошел с картинок, иллюстрирующих священную борьбу за суверенитет. Единственное отличие состояло в отсутствии патриотического экстаза в лице. Это же, кстати, отличало его и от всех, кто одевался в похожие наряды, следуя моде.
— Трудные времена настали, сынок? — спросил он.
Персефоний недоуменно смотрел на него, не зная, что ответить.
— Ну ладно, я здесь не для того, чтобы болтать попусту, — без перехода объявил его визави. — Мне одно нужно знать: ты голоден?
— Предположим, что так, — осторожно сказал Персефоний.
— Тогда предположим, что я хочу стать твоим коммерческим донором.
Персефоний вздрогнул. Он не знал, что ожидал услышать, но только не это.
Коммерческое донорство существует издавна, но юридически оформилось не более двухсот лет назад и далеко не во всех странах. Заключается оно в том, что разумное существо по собственной воле соглашается стать источником пищи в обмен на различные услуги.
То есть изначально-то предполагалась обычная купля-продажа, но смертные заламывали такие цены, что даже сами не спорили, когда упыри называли их кровопийцами. Так что на практике остались только услуги.
Цивилизованное общество изобрело много способов кормления упырей, но коммерческое донорство до сих пор считается (среди упырей, конечно) самым престижным.
Однако Персефоний не спешил радоваться. Смертные не платят кровью за то, что способны делать сами, и нанимают, как правило, только старых упырей, накопивших за века существования много сил и опыта. А кому может понадобиться упырь, у которого весь профессиональный опыт — полгода лаборантом в поликлинике на анализах крови? Что он может, кроме предварительной диагностики? Ни гипнозом лечить, ни чарам сопротивляться, ни…
— Ну что же ты молчишь, сынок? Чем предложение нехорошо?
— Во-первых, прошу вас, милостивый государь, не называть меня так, — ответил упырь. — Во-вторых, я не могу судить, хорошо предложение или плохо, поскольку еще не слышал его. Ни в чем противозаконном я участвовать не буду.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/5/7/7/4/9/157749.jpg)