Эдмон Лепеллетье
Капитан Наполеон
I
На улице Бонди в Париже горящие и коптящие лампионы освещали вход в народный зал «Bo-Галь». Этот зал с таким экзотическим названием находился под управлением гражданина Жоли, артиста театра «Дез'Ар». Это было в знаменательные дни июля 1792 года. Людвик XVI номинально еще сохранял королевский титул, но его голова, украшенная 20 июня фригийским колпаком, уже начинала пошатываться на плечах. В предместьях революционная гидра уже поднимала с ворчанием голову. Робеспьер, Марат и красавец марселец Барбару провели тайное совещание; правда, на нем не удалось прийти к соглашению относительно выбора главного вожака, диктатора, как того хотел «Друг народа» («другом народа» прозвали в Великую французскую революцию неистового Марата по названию газеты, издаваемой им), но было решено нанести окончательный удар королевской власти, которая укрывалась, словно в крепости, во дворце Тюильри. Ожидали только прибытия марсельских батальонов, чтобы дать сигнал к восстанию. Со своей стороны прусский король и австрийский император собирались броситься на Францию, которая казалась им легкой добычей; они рассчитывали на предательство и внутренние раздоры, благодаря чему было бы легко довести армию быстрым маршем до столицы.
Герцог Брауншвейгский, генералиссимус имперских и королевских войск, издал в Кобленце свой знаменитый манифест, в котором с высокомерием объявил:
«Если Тюильрийский дворец будет разгромлен или подвергнется нападениям, если будет учинено хоть малейшее насилие, нанесено хоть малейшее оскорбление их величествам королю Людовику XVI и королеве Марии Антуанетте или кому-либо из членов королевского дома, если немедленно не будут приняты меры к обеспечению их безопасности, неприкосновенности и свободы, то император и король отомстят за обиду так, что это останется памятным во веки веков; город Париж будет предан разгрому войсками и полному уничтожению, а бунтовщики, виновные в преступлении, понесут тяжкие, заслуженные ими муки».
Париж ответил на этот грубый вызов восстанием 10 августа.
Но Париж постоянно является вулканом о двух кратерах: веселье перемешивается у него с яростью. В предместьях вооружались, в клубах шли горячие прения, в коммуне раздавали патроны патриотически настроенным солдатам национальной гвардии; но это не влияло на жажду удовольствий и любовь к танцам, и во времена революции плясали особенно много.
На свежих развалинах Бастилии, наконец-то разрушенной, водрузили вывеску с надписью: «Здесь танцуют». И это было совсем не насмешкой. Самым приятным употреблением этого на редкость мрачного и весьма унылого места, где в течение многих веков страдали несчастные жертвы произвола, было огласить его звуками скрипок. Веселые крики заменили унылые стоны сов, и это тоже было своего рода способом отметить исчезновение прежнего строя.
Революция совершилась под пение «Марсельезы» и под пляску «Карманьолы».
Перечисление всех общественных балов в Париже заняло бы целую страницу: танцевали в отеле «Д'Алигер», на улице Орлеан-Сент-Оноре; в отеле «Бирон», в павильоне Гановера; в павильоне Лэкишье, в отеле «Де Лонгвиль», на улице Филь-Сен-Тома, в «Модести», на бале Калипсо, в Монмартрском предместье у Поршерон и, наконец, в «Во-Гале», на улице Бонди, куда мы теперь и поведем читателя.
Как и костюмы, танцы прежнего режима перемешались с новыми фигурами: за благородными паваной, менуэтом и гавотом следовали трениц, ригодон, Монако и пользовавшийся особенной популярностью фрикасе.
В один из летних вечеров 1792 года в большом зале «Во-Гале» собралась громадная толпа и царило оживленное веселье. Дамы были молоды, игривы и хорошо сложены, а танцоры – полны огня и увлечены. В толпе можно было встретить самые разнообразные костюмы. Короткие панталоны при чулках, парик и костюм «а-ля франсэз» соперничали в грации во время второй фигуры кадрили с революционными брюками. Заметим, кстати, что кличка «санкюлот» (или по-русски – голоштанник), которую дали патриотам, абсолютно не обозначала собой того, что они были лишены этой части костюма, предназначенной закрывать ноги; наоборот – революционные ноги были более закрыты, чем дореволюционные: граждане удлинили одежду и носили теперь не панталоны, а брюки. Повсюду сверкало множество мундиров. Масса национальных гвардейцев, одетых в походную форму и готовых по первому призыву барабана броситься вон из зала, танцевала танец трона или водила хоровод революции.
Среди гвардейцев, разгуливавших с победоносным видом и горделиво выпячивавших грудь, проходя мимо красивых девушек, обращал на себя внимание высокий подвижный юноша с чертами лица одновременно и энергичными и нежными; он был одет в кокетливый мундир французской гвардии с двухцветной кокардой парижского муниципалитета. На рукаве серебряный галун обозначал его чин сержанта в отставке, каковой имело и большинство его товарищей, перешедших на службу городу после отставки от действительной службы во французской армии. Сержант ходил по пятам за крепкой, аппетитной молодицей с честным взглядом голубых глаз и разбитными манерами. Последняя иронически поглядывала на красивого гвардейца, который не решался подойти к ней, несмотря на подзуживания товарищей.
– Да ну же, Лефевр, – прошептал один из гвардейцев, – смелей! Крепость не из неприступных!
– Да и по всем признакам эта крепость уже познакомилась с атаками и получила от них здоровую брешь! – прибавил другой.
– Если ты не решишься пойти на приступ, то я попытаю счастья! – заметил третий.
– Ты ведь отлично видишь, что она глаз с тебя не спускает! Сейчас будут танцевать фрикасе. Пригласи же ее! – снова сказал первый, подбадривая сержанта Лефевра.
Последний остановился в нерешительности; он никак не мог набраться храбрости, чтобы пристать к этой хорошенькой, свеженькой бабенке, которая, однако, нисколько не казалась смущенной, да и вообще не производила впечатления застенчивой особы.
– Ты думаешь, Бернадотт? – ответил Лефевр тому из сержантов, который больше всего поддразнивал его. – Черт возьми! Французский солдат никогда не отступает ни перед неприятелем, ни перед красавицей… Рискну пойти на приступ!
Сержант Лефевр отделился от группы товарищей и прямо направился к красавице, глаза которой загорелись гневом и которая собиралась на славу встретить его, услыхав не особенно-то почтительные отзывы военных на свой счет.
– Постой, милая, – сказала она своей соседке, – я покажу этому гвардейскому отрепью, знакома ли я с атаками и может ли кто-нибудь потрепать меня!
Она вытянулась, уперлась кулаками в бока и с горящими глазами поджидала врага, равно готовая как к отпору, так и к нападению.
Сержант подумал, что дело важнее слов. Протянув руки, он обхватил девушку за талию и попытался поцеловать ее в шею, говоря:
– Не пожелаете ли станцевать со мной фрикасе?
Но проказница была очень ловка и проворна. В одно мгновение она вывернулась из его рук, отскочила, затем замахнулась и запечатлела на его лице здоровую пощечину, воскликнув без всякой злобы, а скорее весело:
– Получай, нахал, вот тебе и фрикасе!
Сержант отскочил назад, потер щеку, которая стала темно-красного цвета, и, поднеся правую руку к треуголке, вежливо сказал:
– Извините!
– Ничего, ничего! Пусть это послужит вам уроком… В другой раз будете осмотрительнее и станете разбирать, на кого наскакиваете! – ответила девушка, у которой, казалось, уже прошел весь гнев, а затем, повернувшись к подруге, сказала вполголоса: – Он очень недурен, этот гвардеец!
Тем временем Бернадотт, с завистью смотревший на то, как товарищ подходил к красивой девушке, и очень довольный оборотом, который приняло дело, подошел к нему, взял его под руку и сказал:
– Пойдем с нами… Сам видишь, что с тобой не желают танцевать. Да и барышня-то, пожалуй, даже и не умеет танцевать фрикасе.
– Вас-то кто просит соваться сюда? – быстро парировала бойкая девушка. – Я умею танцевать фрикасе и буду танцевать его с кем мне захочется… только уж не с вами, нет! Но если ваш товарищ пожелает вежливо пригласить меня… ну, что же, я с удовольствием попляшу с ним. Забудем то, что произошло между нами, сержант?
И эта веселая, добросердечная девушка, вся во власти момента, искренне протянула Лефевру руку.
– О, конечно, забудем, – произнес Лефевр, – забудем! Еще раз прошу простить меня. В том, что только что произошло, видите ли, отчасти виноваты товарищи. Бернадотт, вот этот самый, подзудил меня. О, я получил только то, что вполне заслуживал!
Девушка перебила его посреди этих извинений, спросив:
– Скажите-ка, судя по вашему выговору, можно подумать, что вы эльзасец?
– Я родом из верхнерейнских областей! Из Руффаха!
– Черт возьми! Вот совпадение. А я – из Сент-Амарена.
– Так вы моя землячка!
![Белоснежка - Елена Чудинова - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)
![Во имя любви: Жертвоприношение - Мануэл Карлус - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/8/5/0/8/18508.jpg)
![Царевна Василиса и приложение «Сказка» - Натали Хэппи Мин - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/3/7/1/4/4/6/371446.jpg)
![Книжная лавка с сюрпризом (СИ) - Руд Дарья - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/3/9/9/6/3/2/399632.jpg)
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/8/5/6/0/6/185606.jpg)