Бразервилль
Синдром Астронома
Часть 1
Структура сна
Ничего не болит
У тебя ничего не болит,не болит, не зудит, не колотит, не ноет,не трещит голова меж бетонных плитновостей.Ощущенье сегодня иное.Пустота? Нет – отсутствие боли. Всё.Неестественно тих, отрезвлён до молитвы,на скамейке сидишь, глядишь карасёмкак отважно спешат – нет, не люди – болидыв пиджаках из пиявок страхов, обид,план страданий на жизнь —в их глазах изувеченных.Ты – остыл, ты уже не болид,у тебя ничего не болит.Нечему.
2015
Заготовка мёда в условиях техногенного одиночества
В россыпях улиц всегда найдётся пища задаром;свежесть улыбки, игривый взгляд – продукт, не сырьё.Где неподдельные чувства нежно пахнут нектаром,там обнаружится тот, кто первоцветь соберёти деловито утащит в свой пустующий улейради подкормки себя в период тяжкой борьбыс тьмой одиночества.Выбери беднягу сутулейв гуле толпы, улыбнись ему. Когда засвербитв полом зобу, он поймёт – он тоже ульевый юнит.В прошлом оставив погосты и разливы болот,он даже с этой грамулькой мёда перезимует,ежели не отберёт какой-нибудь пчеловод.
2015
Сладко!
По радио трагик вздыхает: «Всё плохо…»,таксист, завоёванный палочкой Коха,кивает и кашляет грустью в стекло.Мы едем, а может «копейка» заглохла.
Куда ты завёз? В этой местности мерзкойохота себя изломтить хлеборезкой.Что смотришь? Тебе это не помогло?За что этот город такой изуверский?
Сидит в ресторане унылая свадьба,а мне бы напиться, а мне поплясать бы,но нет! Как на кладбище поп – тамадамладых провожает в могилу-усадьбу.
Скорбящие гости истории травятчто миром отчаянье горькое правит,паршиво и тускло сейчас и всегда,и нет ни улыбки в гундящей ораве.
И люди кричат на вселенную: «Сладко!»встают молодые, но с лицами в складку,невесту целует жених точно в лобхолодный, сырой, как мантушная ватка.
Нет мочи терпеть! Миновал ряд проплешин,схватил микрофон, и в него я забрезжилстихи, поздравления, шутки, тепло.И мне улыбаются: «Бедный приезжий».
2013
Структура сна
Будь готов, что твой утренний городвдруг окажется незнакомым:вместо луж и машинного ора —тишина предзакатной комы,
время пало, как лошадь хромая,ароматы не режут ноздри,только ползают слизни трамваев,задремавший катая воздух,
только люди застыли бетоннов полужесте, в броске, на вдохе,спят они в это время дома,в липких снах – образцы суматохи.
Телефоны – в ладони на выпас,светофоры красны кому-то,дождь готов задержаться и выпасть,птицы сбились давно с маршрута.
Вперемешку с узлами конструкцийгород видит во сне скульптуры.Будь готов в этом сне не проснуться,и стать частью его структуры.
2015
Ветер жонглирует мусором
Ветер шершавый жонглирует мусором,ясень сутулится, тополь торчит,хнычет на ветке ворона кургузая,лавочка стонет, моргают грачи,фыркает кошка в окошко острожее,пляшет блоха на собаке хромой,дворник улыбкой цепляет прохожегои заражает его болтовнёй,тучи по сини вульгарно распластаны —взмылят друг дружку, того и гляди.Девушке раненной врач лейкопластыремпробует полость заклеить в груди.Детям в войнушку играться не велено,чокнутых строек испытывать нерв.Дети, шагнувшие с крыши, немедленнопадают вверх.
2015
Человек в шкафу
У каждого нормального скелета – лязг.Оделись мегаполисы в гирлянды бус,пустились мегаполисы в бега и в пляс,их клацанье костяшек – аритмичный пульс.
У каждого скелета: в черноте глазниц,под рёбрами, где ранее гнездилась сушь —гуляют сквозняки, как по нутру больниц,и держатся за косточки обрывки душ.
Сцепились две фигуры у тюльпанных клумби, вроде бы – целуются они взасос,но зоркий наблюдатель не увидит губ,для зоркого – прохожий завсегда безнос.
Укутаешь в красивое свои мослы,никто и не подумает, что ты – скелет,и жаждешь воскрешения души весны,а вечером скрываешься в квартирный склеп
лелеять то живое, что в других мертво,в колодцы черепов – очередное «тьфу».Мертвеешь, и – живее человечек твой.У каждого скелета человек в шкафу.
2015
Лепка
Чужое представление о тебе —меняет внешность,становишься куском пластилинав руках близоруких;кто хочет —добавляет свои детали, гладя нежно,другие —удаляют, на их взгляд, ненужные штуки.
Ты плавно превращаешьсяв небыль, в скользкий фоторобот,в продукт отнюдь не первого,не второго сорта мысли,и, сколько не лепина себя ошмётки гардеробаи хитрые ловушки —покрыть не сможешь метки вислые.
Выходишьнепонятной конструкциейв такой же город,наполненныйвзахлёб извивающимся контингентом,встречаешь непохожего на тебя,но он так скоростановится похожимна сотню тех поделок, с кем ты
общался,принимая участие в их обработке,шлифовке, подрисовкеи прочем непотребном деле.Послушай,больше в зеркало не смотрись,лицо не фоткай,там всё равно не ты —а кого увидетьзахотели.
2015
Город покончил с собой
Город не любят, его внешний вид омерзителен:серость никчёмных конструкций, дорожные язвы,тени глухих горожан, превратившихся в зрителейфильма, в котором их день – бесконечный и ясный.
Город не любит себя. Стоки мыслей отчаянныхпробуют голуби и пропадают куда-то.Жители видели дождь – посчитали случайным.Плечи домов сотрясли громовые раскаты,
взвыли сирены, земля задрожала. О, Господи! —вспомнили люди, – был дождь пересолен и едок.Город уже привезли с отравлением в госпиталь.Врач говорит: «наглотался снотворных таблеток.
Кома. Прогноз на спасение – не утешительный,трудный больной безнадёжно в забвении тонет».Замерло небо, проспекты, и замерли жители,видя в ускоренной съёмке сползанье бетона
с мертвенных зданий. Асфальт ощетинился, дыбится —лезут из люков, из трещин зелёные рукисвежих растений, сминая машины, гостиницы,маркеты. Вьются по улицам щупальца юркие.
Сморщив асфальт, развернулись ковры разнотравия,бабочки тушат цветы, стаи птиц – не измерить.Город исчез, будто не было пыли и гравия.Врач констатирует смерть.
2015
Шизь
Курить – так до конца.До просвета скелета,до выкашлянных лёгких и выморганных глаз.Рот урны пересох, ждёт культю сигареты.Над пастью нависаю, дымлю, как белаз.Клубятся черепа.Я губить себя – профи,и снайперу ни грамма болезни не жаль.Держи. И за углом хоть подохни. Всем пофиг,сейчас или потом, в богадельне дышана ладан, боясь хитрых здоровых придурков.Паршиво.И лезет в голову всякая шизь —а может, на отправленном в урну окуркеуспела зародиться разумная жизнь?
2015
Выгулы мороженой курицы
Лавкам под бабушками сегодня балагурится —бледному мальчику не купили щенка,мальчик выгуливает мороженую курицуна поводке. Доволен пока.Кормит из мисочки ананасными консервами,гладит синюшную кожу в крупный пупырь,ласково смотрит в глазёнки преданные серые,тусклые.Папенька-нетопырьхмурится.Стукнул пό столу: хватит кур выращивать!Завтра поедем, куплю живого щенка!Мальчик выгуливает мороженого ящерадважды на дню.Щенки – слабакам.
2015
Он спрятался так, что его никто не нашёл
Он спрятался так, что его никто не нашёл;исчез, испарился в небесный вырез.Отец, попивая в уютном кресле крюшон,отметил: «а может, он просто вырос?»
Мамаша с платочком солёным по всей длинеслова испускала душой туманной:– Он прятался в шкаф, там темно, тепло, как во мне,он мне изменял с другой, новой мамой.
Смышленая девочка лет семнацти-двацтис растерзанной куклой влетела конно:– Послушайте, он мне хоть брат, но, боже прости,он брат-имбецил! Я ждала дракона!
Бабуля, связавшая внуку варежки в гроб,за еле-живых взялась паучьи,бубнила: «когда-нибудь все умрём, кому – тромб,кому – менингит и несчастный случай»
Отец, попивая в уютном кресле крюшон,зевал. Не оставив улик и шанса,сын спрятался так, что его никто не нашёл.Отец допускает – и не рожался.
2015