Читать интересную книгу Синдром астронома - Бразервилль

2015

Квартирная рекурсия

Стена в цветастой пижаме задрожала —должно быть, с той стороны просится ненависть,и под пижамой, оттенка баклажанашипит изнанка с надувшимися венами;

в бетонной мякоти, ссорами зачатой,очнулось нечто, задёргалось в агонии —стена разверзлась и выглянула чья-тохудая, как леденец, физиономия,

моргнула и, не дождавшись оплеухи,ушла обратно в бескрайности застенные.И тихо.Мухи топочут вислобрюхие,колдуют на подоконнике растения,

гундосят в гибельной позе занавески —сквозняк оплывший, на форточки обиженный,гарцует, мясо пришпоривая мерзко.Неужто стены улитками разжижены?

Неужто стены чувствительней циновки?!Тараню лбом и внутрь вглядываюсь, раненный:в соседней комнате – та же обстановка,там – я,минутой ранее.

2015

Испытание чёрной дырой

В зеркале крайне неприятный вид с утра:над погрузневшими бровями – лоб набухший,словно бурдюк, а по бокам – пришиты уши.Пуп на беременном лбу – чёрная дыра,

в поле которой попадает разный хлам:мысленный мусор (со вчерашней датой бирка),каша из образов, летящих врастопырку(сброшены вечером в пакет для барахла),

паника, фобии, вражда – опасный шлак,зря ты выплёскивал всё это наканунев душных объёмах, веря, что тебя не клюнет,что негативная хмарь навсегда ушла.

Мало мечталось у торшера, не спалось,морок под веки закатил томаты черри,мало любилось под дождём. Теперь твой черепвыдержит, или же сместит земную ось.

Дырь поглощает, голоса химер сипят,поздно хватать нить, сожалеть и тьмы бояться.В самую ширь мёрзлую окуная пальцы,жадно засасываешь сам себя.

2015

Смена полюсов

Батарея остыла, твой жасминовый чай остыл,остывает кушетка – ежедневная роженица,да и ты остываешь, как пустеющий монастырь,уплывает тепло за окна, чтобы в кого-то влиться.

Всё извёл на прохожих, всё, что выцедил из родных.Выдыхаешь кудлатый пар в овраги ладонных линий,согреваться теперь – что маслом пичкать бесплодный жмых,где недавно цвело лицо – сосульки и свежий иней.

Застучали соседи, к ним внедряется твой дубак,стекленеют глаза, поди и пальцы до хруста крючит,примерзают к матрацам, и, боясь раскрошить собак,избегают объятий, плещут в горло первач горючий.

Обсосали ветра густые – паинек и зверюг.Вдруг твою Антарктиду с эпицентром в районе сердцакто-то жаркий полюбит крепче, чем растворимый юг,попривыкнув к твоим пингвинам, в гордых снегах поселится…

2015

Иллюзии

Под небом серо-матовымпо улице Ахматовойпатологоанатомбезмолвней ивасибрёл, думая: «Не в плюсе я.А если я – иллюзия?Кошмарная иллюзиянезримых высших сил?»

По улице Межидовастудент за ноль посчитанныйс плакатом неожиданнымстоял, как истукан:«Мы – лузеры, не юзеры,мы – жалкие иллюзии,никчёмные иллюзиибольного чудака»

По улице Бестужева,реальностью контуженный,мужчина шёл с оружием,на жителей вопя:– Вы – стойкие иллюзии!Вы все – мои иллюзии!Прощайте же, иллюзии!И выстрелил в себя.

2016

Час эсминца

В одну из второсортнейших гостиницсебя приносит каждую субботумужчина статный, грозный как эсминец,входящий в сонное болото.

Удавка-галстук, шляпа и перчатки,часов сверкает два десятка унций.Охрана – кукурузные початкина улице неловко мнутся.

Не заказав ни Агнию, ни Ольгу,покрытых ряской мыслей о привате,снимает номер с видом на помойкуи липкой жалобной кроватью.

Глядит на мусор, высвободив очи,на стул отёкший плюхается клячей,срывает галстук, телевизор громче,и плачет.

2014

В Катманду

Ко мне пристал дедуля в подворотне,в тиши коньячной и до слёз ночной,пока меня рефлексом било рвотным,старик в висок бубнил, что он – был мной,

а я – был им; духовно с ним едины,и что вцепилась в нас – одна беда,но он – поднял себя на поединок —стерпел. Взял верх над ней. И мне туда.

Старик был ярок, въедлив как реклама,меня ж – сгибало в спазмах пополамот жизни, лжи, него, как Далай-ламавнушающему мне, что я – не хлам.

Приняв его за финт галлюцинаций,во мне, слепом, устроивших вражду,я, продолжая жизнью наслаждаться,его направил в Катманду.

2014

Плохая мина при хорошей игре

Как странно – люди состоят из дверейзакрытых, в скважинах что-то искрится.Плохая мина при хорошей игре —броня, ключи – только избранным лицам.

В спокойной бухте – судна гибельный крен,то – мы не там, то – дождь, то – мы не с теми.Плохая мина при хорошей игре —врождённый вирус. Спасибо системе.

Иной идёт, бывает, как на расстрел,а дома – дети, жена варит ужин.С хорошей миной при отвратной игре —прохожим лучше, но донору – хуже.

Черты оттаяли? Исправься скорей,никто не должен заметить слабинки,с плохою миной при хорошей игревезде ты свой: и в метро, и на рынке.

С хорошей миной – в голове винегрет,и боль потом – беспринципней и ярче.Плохая мина при хорошей игре —надёжный финт обмануть неудачи.

2016

Прощание с весной

В окне – кусок небесного мочала,скелеты веток, чада всяких СМУ.Нам обещали раннюю весну,потом сказали, что она скончалась.

Спешила к нам, сверкали фары пяток,и где-то вмёрзла, видимо, в сугроб.За что? У нас же нервы не из строп,зачем жестоко с нами так, ребята?

Зима кряхтела и взбивала тучи,катал прохожих ветер-скарабей.Во двор осипший вылезли скорбеть,молчать и лить в себя что погорючей.

А может, вместо точки запятая?Не ясно толком, что там, да и как,а вдруг её в пути схватил маньяк?Мы киснем тут, а он её пытает!

Давайте-ка найдём и нахлобучим!Нельзя сдаваться. Мы же не они…эй, кто-нибудь, куда-нить позвони…Мы пили и надеялись на случай.

2016

Дяди индиго

Солнце садится, встаёт без клика, веет из чёрных дыр,мамы рожают детей индиго, но не изменен мир.Дети индиго срывают шоры у городов и сёл,дети индиго приходят в школы и забывают всё.Мальчик индиго, скажи, надолго ты погостить сюда?Нам без тебя – мегатонны долга, нам без тебя беда,нам без тебя – гамадрилы, пальмы и техногенный ад,ждут кандалы и конец печальный, если уйдёшь назадв чрево, в легенды, в созвездье Девы,в долгий программный сбой.Дяди и тёти индиго, где вы?Слились давно с толпой.

2016

Никтофобия

Ночью спишь. Ты ночью слабый голый хоббит.Слышишь: кто-то мягко по квартире ходит,дремлющий паркет скрипит под ватой пят.Спать уже не хочешь, а пришедший вродебы уверен, что все спят.

Он плывёт по залу тихо и неспешно,мебель щупает рукой во тьме кромешной,ищет выход, или жертву, или морг.Ты застыл и, будто косточкой черешни,взглядом бьёшь в махровый морок.

Это явно не сосед, не пьяный папа,очевидно – он догонит, как ни драпай,как ни прячься под кровать и за комод,хоть святой водой полей, хоть сбрызни граппой —он учует и найдёт,

не позволив даже пискнуть: «дядя, кто ты?»,схватит крепко, так хватают дети торты,и начнёт преображенье с головы.Это тот момент, когда уставший мёртвыйхочет снова быть живым.

Он уже на полпути, спешит на ощупьи, урча, как лесоруб в сосновой роще,тянет пальцы – десять вёртких чёрных змей.Накрываешься, истерзанный, не тощимодеялом – так верней.

Может, он и сам попался в сеть жилищаи пришёл отнюдь не за здоровой пищей,может, странный гость – боится темноты,а руками шарит – просто тумблер ищет.Выключатель – это ты.

2016

Как всегда

Весна, на солнце вышли дети, кто – спит, кто – лезет на рожон,мужчине в вязаном берете внезапно стало хорошо;его лицо порозовело, в груди закончилась пальба,улыбка явственно и смело образовалась на губах,

вздохнул, в удобной позе замер, отстала где-то боль, кажись,и пронеслась перед глазами несуществующая жизнь,прилёг на лавку, чуть не ожил. Народ ходил, как вдоль витрин,но некто чуткий из прохожих набрал заветные ноль-три.

Пекло щеку, трещали птицы. Примчалась пара хмурых лиц,и увезла почти счастливца в одну из жаждущих больниц.Весны отчалил пароходик, плетёт интриги суета.Мужчина выписан, и ходит как все, как надо, как всегда.

2016