Экономисты, обучавшиеся в Беркли, не были зашоренными догматиками, но они верили в то, что только рынок способен преодолеть сползание Индонезии к кумовскому капитализму. Второстепенный представитель группы рассказывает анекдотичную историю, помогающую нам понять, почему экономисты чувствовали себя все более и более обязанными искать решение проблем именно в финансовой дерегуляции. Судражад Дживандоно, управлявший Центральным банком с 1993 до 1998 г., вспоминает, как в конце 1996 г. он получил письмо от Томми Сухарто, младшего сына президента{488}. Тот писал, что два государственных банка готовы одолжить ему более $ 1 млрд на строительство автомобильного завода. Однако столь огромный кредит нарушал правила Центробанка относительно размеров займа, предоставляемых индивидуальному банку на один проект. «Он спрашивал, – вспоминает Судражад, – „Что вы можете сделать для меня?“»
Все в Джакарте знали, что «Тимор», проект Томми в автомобилестроении, был аферой, которая подрывала даже самые скромные достижения «молодой промышленности» в уже существовавшей в стране сборке иностранных автомобилей. Он получил лицензию на ввоз в страну 45 000 автомобилей Kia и просто перемаркировывал их, перед тем как перейти к сборке{489}. Судражад положил письмо в ящик письменного стола, понадеявшись, что Томми отстанет от него. Однако спустя три месяца Судражада вызвали в дом президента на улицу Джалан Сендана в Ментенге, где Сухарто встретил его, сидя за столом с копией этого письма. Судражад притворился, что ничего о нем не знает, перечитал письмо и предупредил, что, если Центральный банк нарушит свои правила ради Томми, это создаст опасный прецедент для банковской системы.
Было ясно, однако, что президент хотел обеспечить своего любимого сына кредитом, каким бы противоречащим интересам Индонезии ни оказался автомобильный проект. Судражад выторговал себе возможность собрать консорциум крупных банков, чтобы не нарушать руководящие принципы Центробанка. «Сделай это», – сказал ему Сухарто. По словам Судражада, Bank Indonesia решил все-таки ссудить Томми денег, но как можно меньше. Тот претендовал на $ 1,3 млрд, а получил в конечном счете лишь $ 300 млн. Все эти деньги были списаны во время азиатского кризиса.
Подобные ситуации, когда даже президент страны не мог наладить дисциплину в собственной семье, не говоря уже о предпринимателях, убеждали «Мафию из Беркли» в необходимости перехода к финансовому дерегулированию. По их логике (а также логике представителей МВФ и Всемирного банка, с которыми они работали в тесном контакте), полностью либерализированный и приватизированный банковский сектор не стал бы жаловать таких людей, как Томми.
Вот почему с конца 1988 г. технократы инициировали финальную стадию перехода к открытым финансовым рынкам. Штурм возглавлял министр финансов Йоханнес Сумарлин, один из ветеранов «мафии», сделавший карьеру сравнительно поздно. Сумарлин продолжил дерегуляцию процентных ставок, стартовавшую в начале 1980-х, с требования к новым частным банкам иметь оплаченный акционерный капитал в размере всего $ 16 млн. Он также сократил требования закона к обязательным резервам – той доле активов банка, которая должна храниться в Центробанке, в частности из чистого благоразумия, – с 15 до 2 % и либерализировал правила, регулирующие фондовый рынок. А его союзники в Bank Indonesia еще больше снизили требования к переучету векселей государственных банков со стороны Центрального банка.
Основными последствиями этих реформ стали увеличение числа частных банков с 66 в 1988 г. до 160 в 1993 г. и бум на фондовом рынке. Общее число местных и иностранных банков, работавших в Индонезии в 1993 г., составило 234. Поскольку «Мафия из Беркли» еще в начале 1970-х, в конце своего первого периода могущества, сняла в Индонезии контроль за движением капитала, то страна оказалась открыта для мощного притока международного капитала. Радиус Правиро, министр по координации экономики, заявил во время перемен конца 1980-х: «Мы… отказались от нашей прежней концепции меркантилизма… и осознали всю мудрость рыночной экономики»{490}.
Дорога в финансовый ад
Штаб-квартиры старых банков Индонезии, таких как Bank Central Asia, сосредоточены вблизи штаб-квартиры Центрального банка на северном конце проспекта, построенного Сукарно, на том его отрезке, который называется улицей Джалан Тамрин. Но путь в финансовый ад 1990-х гг. пролегал по другой улице – Джалан Судирман, находившейся дальше, за «золотым треугольником», по ту сторону моста Семанги, где находился круговой перекресток с монументом «Разносчика пиццы». Вся длина этого отрезка слегка превышает три километра. Именно по этой дороге «Мафия из Беркли» вместе с совершенно реальной мафией из Джакарты и с непреднамеренной помощью Мика Джаггера из Rolling Stones довели финансовое дерегулирование до катастрофического конца.
В «золотом треугольнике» начиная с 1988 г. появилось большинство из десятков штаб-квартир новых банков. Многие бесследно исчезли из «Банковского переулка» после кризиса, но сами здания так и стоят по обеим сторонам бульвара. Здесь же можно видеть и незавершенные строительные проекты, такие как башни-близнецы BDNI. Еще дальше к югу большая территория на самом дальнем конце Джалан Судирман, южнее моста, представляла собой к тому моменту, когда финансовое дерегулирование вошло в финальную стадию, самовольно застроенные трущобы. Эта территория и стала строительной площадкой новой, специально спланированной финансовой зоны, известной как Центральный деловой район Судирман (Sudirman Central Business District, SCBD).
История SCBD началась в тот же самый месяц, когда Сумарлин открыл банковский сектор, а Мик Джаггер (временно отстраненный от остального коллектива Rolling Stones) дал концерт на стадионе Сенаян, расположенном через дорогу. Было воскресенье, и тысячи слонявшихся без дела подростков из трущобного поселка собрались, чтобы сорвать концерт. В то время как Джаггер отрабатывал программу, включавшую хиты вроде Can't You Hear Me Knocking? и Gimme Shelter, подростки из трущоб громили автомобили, жгли шины и дрались с охранниками. В последующие недели 40 га городской территории, незаконно занятых трущобами, были бесцеремонно и безжалостно очищены. По слухам, беспорядки, устроенные подростками, стали удобным предлогом для этой акции. С учетом того что прямо с юга сюда примыкал быстро разрастающийся финансовый сектор, земля здесь была очень дорогой.
Расчистка была проведена помощниками Томи Винаты, предпринимателя, связанного с военными и контролировавшего в Джакарте, как полагали в народе, значительную часть игорного бизнеса, порочных услуг и рэкета. Владельцами этого гигантского участка стал сам Вината в компании с армейским пенсионным фондом. Здесь Томи построил огромную новую фондовую биржу, офисные здания для брокеров, еще несколько банков и новую штаб-квартиру для своего собственного банка. Весьма показательно, что и Всемирный банк перевел свои операции в принадлежащий Винате SCBD. За зданием фондовой биржи новый хозяин воздвиг самый большой, по его утверждению, ночной клуб в мире – Bengkel Night Park Entertainment Centre, рассчитанный на 15 000 посетителей{491}. ВИП-посетителям предлагали стриптиз с полным раздеванием и широкий ассортимент наркотиков, ничем не уступавший Нью-Йорку или Лондону. Джакарта была готова принять крупный финансовый капитал.