— Меня все всегда спрашивают, почему эти портреты не двигаются. — негромкий голос заставил зельедела обернуться. В гостиную неслышно вошла пожилая ведьма, хозяйка этого дома, Августа Долгопупс. Вопреки распространенному мнению студентов, которые после урока с боггартом считали, что леди одевается достаточно экстравагантно, женщина была одета в строгий домашний комплект. — Вы тоже хотите задать мне этот вопрос, профессор Снейп?
— Нет, — ответил профессор, после того как поприветствовал хозяйку. — Живые портреты возможно написать только после смерти человека. А из четверых магов изображенных здесь умер только ваш супруг.
— Вы правы. Приятно слышать, что есть ещё люди, которые понимают традиции магического мира. А вы знаете, что раньше такие портреты изготавливали только по истечению пяти лет после ухода мага из жизни. И только после одобрения специального мастера портрет могли повесить в доме. Некоторые родственники бывают просто не готовы к тому что в их доме появляется такая картина. — ведьма опустилась в кресло и рукой указала профессору на второе.
— Но почему? — удивился профессор, принимая предложение и присаживаясь. — Ведь с помощью этих картин можно сохранить и передать столько знаний?
— Вы так считаете? — улыбнулась хозяйка дома так, что зельедел подумал, а не заканчивала ли она тот же факультет что и он сам. — Тогда позвольте спросить профессор Снейп, а вы бы хотели, чтобы предмет зельеделья вам преподавал портрет вашей покойной матушки, Эйлин Принц?
Услышав вопрос, зельедел едва не отшатнулся, поняв, что ему пытается объяснить леди Долгопупс. Мысль, что в тот страшный период после похорон матери он увидел бы ее живое изображение в Хогвартсе, была просто кощунственна. Снейпу почему-то вспомнилась сцена в доме на площади Гриммо и Сириус стоящий возле портрета матери, говорящий с нею. Только теперь профессор понял, почему Дамблдор отдал приказ о том чтобы Сириуса оставляли в родовом доме ночью одного. После двенадцати лет проведенных в Азкабане рядом с дементорами, Блек ослабленный и физически и психически, должен был постоянно слушать крики умершей матери, с которой он не ладил ещё при жизни. От такой жизни у любого человека могли начаться проблемы, а про анимага уже и говорить не приходилось. Слизеринец подумал, а хотел ли он сам стоять перед живым портретом Лили и пытаться объяснить ей, как он поспособствовал этим событиям и, как он сожалеет о ее гибели.
— Теперь вы понимаете, что я имею в виду. — ведьма смотрела на изображение мужа. — Мало кто смог имея живой портрет у себя в доме, найти силы начать строить жизнь по-новому, без любимого человека.
— В таком случае, почему вы приказали повесить здесь эти портреты? — профессор тоже смотрел на написанные пара.
— Эти портреты напоминают мне о тех счастливых минутах, которые были в моем прошлом и о родных, которых у меня забрали. — жестко ответила ведьма, в голосе которой прорезались металлические нотки.
По тону Августы Долгопупс зельедел сразу понял, что дальнейшее продолжение этого разговора нежелательно. И поспешил перевести беседу в другое русло.
— Сегодня у меня на уроке произошло чрезвычайное происшествие. Вследствие этого ваш внук и остальные ученики двух классов очутились в Больничном крыле.
— Это я знаю, — перебила зельевара хозяйка. — Эти факты сообщил мне Роберто Борджиа в своем послании. Но вот понять, почему он заинтересовался именно моим внуком до такой степени что предложил ему место своего соавтора, я пока не могу.
— Леди Долгопупс. — начал было Снейп, но хозяйка дома перебила его:
— Давайте без церемоний, можно просто Августа.
— Спасибо, — поблагодарил зельедел за оказанную честь и продолжил. — Скажите, защита вашего поместья может гарантировать нам конфиденциальность?
— Об этом можете не беспокоиться. Защита в этом доме почти ничем не уступает в своей мощности даже защите самого Хогвартса. — тихо произнесла ведьма, прекрасно понимая, почему слизеринец задает столь бестактный в магическом мире вопрос. — Вы можете говорить без каких-либо опасений. Из стен этой комнаты информация никуда не пойдет.
— Хорошо. — кивнул профессор. — Но полной картиной происшедшего я, к сожалению, не владею. Однако известно, что причиной происшедшего стал обморок Блейза Забини. Именно его пыталась скрыть группа учеников, спровоцировав взрыв всех котлов в классе. И для саботажа было использовано зелье, приготовленное вашим внуком.
— Профессор, а ведь Блейз, если я не ошибаюсь старше моего Невилла и ему недавно исполнилось шестнадцать лет? — задала неожиданный вопрос ведьма.
— Да вы правы, — зельевар уже стал привыкать к тому, что почти все знают и понимают ситуацию лучше, чем он сам. — А почему вас заинтересовал возраст моего студента?
— Это очень важно. Вот только вопрос откуда ваши ученики получили эту информацию, и почему они до сих пор ею владеют, — казалось, что хозяйка дома размышляет вслух, не ожидая ответа и не обращая внимания на внимательно слушающего ее профессора. Впрочем, ведьма тут же обратила на него свой взор. — А до происшествия на вашем уроке не было никаких изменений?
— Что вы имеете в виду? — спросил зельедел, недоумевая, откуда мадам Долгопупс могла узнать такие подробности развития событий.
— Я конкретизирую, — создавалось впечатление, что хозяйка дома не просто смотрит на слизеринца, она прожигала его насквозь своим взглядом. — Вы случайно не посадили Забини рядом с моим внуком?
— Нет, Невилл сидел за одной партой с Панси Паркинсон. — профессор и сам не понял, почему он не сказал леди Долгопупс с кем именно сидел Блейз Забини, но казалось что такой ответ устроил ведьму.
— Тогда что могло так заинтересовать Роберто Борджиа в моем внуке? — неподдельное удивление звучало в голосе ведьмы, создавалось впечатление что услышанное от зельедела не совпадало с известными ей фактами.
— Он заинтересовался зельем, которое было разлито по всему классу, — пояснил преподаватель. — Как выяснилось, оно может служить для очистки. После его применения поверхности предметов приобретают свой изначальный вид. Но что самое удивительное оно также может поспособствовать выведению шрамов с кожи людей. Причем шрамы могут быть различного происхождения.
— Но… — начала ведьма, но профессор не дал ей закончить.
— Августа, я не знаю, что вам сказать по этому поводу, — зельедел решил, что гриффиндорская честность будет в этой ситуации лучшей тактикой ведения разговора. — Я ещё не успел изучить ни зелье, ни его свойство. Но им уже заинтересовался и Министр, и Дамблдор. И на ваш следующий вопрос, как ваш внук, который за столько лет не мог заработать ни одной положительной оценки на моем предмете, смог создать настолько уникальное зелье, у меня тоже нет ответа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});