В общем, ничем примечательным дальнейшая дорога нас не «порадовала», что уже хорошо. Никогда не знаешь, где можешь получить свинцовый «сюрприз», ну а лезть самолично под огонь ружей радости мало. Если же по нужде, то конечно, вот только искать драки там, где ее можно избежать, может только глупец. Исключения могут быть только во время военных действий, в мирной жизни злачные места лучше обходить стороной. Или, наоборот, искоренять с помощью пары десятков полицейских.
Почти полтора дня ушло у нас на то, чтобы добраться до Мессины.
Войдя в ворота города, мы застали знаменитую испанскую сиесту, когда на улицах можно увидеть разве что лоточников, да редкий армейский патруль, усиливающий верноподданнические чувства граждан, браво вышагивает по запыленным улочкам города.
– Здесь наши дороги расходятся, сеньор полномочный посол, – немного виновато сказал капитан Пилар-Гомез.
– Что ж, мне было крайне приятно встретиться с вами, сеньор Алехандро! – искренне отвечаю ему. – Я благодарен вам за то, что вы проводили нас до города!
– Ну что вы, это долг каждого благородного человека! – чуть-чуть смутившись, горячо возразил капитан разъезда. – Но я все равно должен доложить о вас коменданту города графу Кантилья. Где вы остановитесь?
– Увы, но, честно признаться, не знаю. Может быть, вы посоветуете что-нибудь стоящее?
Все же неловко ощущать себя ничего не ведающим путником.
– Конечно, идите по улице до главной площади, на ней, недалеко от фонтанов, находится постоялый двор для благородных – «Серебряный лебедь». Да вы по вывеске все поймете, – с улыбкой сказал Алехандро, развернулся и, дав шенкелей коню, отправился к коменданту.
Удивительное дело, но при въезде в город нас не то что не осматривали, но даже не спросили о цели прибытия. Правда, въезжали-то мы в составе испанского разъезда, так что можно понять небрежность стражников на воротах Мессины.
Не спеша, словно на прогулке, мы направились вверх по улице. Слуги попеременно несут сундучки с деньгами, бояре тихо переговариваются между собой, иногда прерываясь для осмотра местных достопримечательностей. Справа от меня в почтительном молчании едет Олег, держась на полкорпуса сзади – так, чтобы в случае нужды быстро оказаться передо мной. Похвальное рвение; надеюсь, оно не понадобится в этом городе: было бы жаль испортить первое не самое плохое впечатление о нем. Да и испанцы мне понравились – благородный, пылкий народ, судя по капитану Пилару и его солдатам. Нет, определенно, ничего плохого случиться не должно!
– Егор Филиппович, можно вас на минутку, – негромко позвал я грузного боярина.
Он тут же пришпорил своего коня, идя чуть ли не вровень со мной.
– Да, господин.
– Вы человек знающий, бывали в этих местах не раз. Как думаете: испанцы – сильный народ?
Видимо, мой вопрос застал боярина врасплох. На лбу его тут же появилась глубокая морщина, зрачки чуть сместились вверх, складывалось такое ощущение, что еще немного – и послышится треск крутящихся жерновов внутри головы Егора Филипповича. Несомненно, обдумывающий ответ боярин наверняка считает, что где-то скрыт подвох. Не этого я ожидал от него, но, видимо, придется потерпеть секунду-другую.
– Сильный, – наконец выдал он. – Но слишком они сердцу доверяют, в головах у них не холод нашей зимы, а жаркие степи Поволжья, ваше высочество.
– Я же, кажется, приказал называть меня, как было уговорено, и никак иначе.
Это еще что такое? Открытое неповиновение или матерые рыкачи пробуют на зуб молодого наследника: мол, вот ты такой, но мы видали и посильней? Но зачем им это? Хм, непонятно.
– Да, господин… светлейший князь…
Сглотнув, боярин Бирюков на мгновение опустил глаза, продолжая искоса смотреть на своего собрата. Видимо, еще не все потеряно: раз он на открытую конфронтацию не идет, значит, признает силу. Что ж, будет им сила! Не сейчас, правда, но будет непременно!
– Хорошо.
Больше не обращая на него внимания, я вновь погрузился в собственные мысли.
А через десяток минут мы уже подъезжали к гостинице. В центре мощенной неровными камнями площади гордо высился небольшой постамент, вокруг которого разместились четыре фонтана в виде нимф, держащих в руках кувшины. Из кувшинов льется прозрачная родниковая вода, мельчайшие капли которой образуют вокруг всей композиции радужный ореол, словно отделяя красоту фонтана от реальности.
– Красиво, – с придыханием сказал один из гвардейцев, глядя в центр площади.
– Не будем задерживаться, думаю, пора уже и на постой встать. А то придется нам устроиться прямо здесь.
Рекомендованный постоялый двор оказался действительно приметным зданием, подходящим для проживания не только князя, но и короля! Посеребренные ставни, резные окна и чистое подворье уже настраивали на то, что обслуга и сам сервис в этом заведении находятся на подобающем уровне.
– Прямо царские палаты какие-то, – едва слышно пробормотал под нос Олег, с осуждением глядя на столь расточительное заведение.
Хм, действительно, мой дворец победнее выглядит – в смысле зрелищности, конечно. Придется наверстывать, нужно марку держать, иначе никак. Уважение складывается порой из сущих мелочей.
– Никифор, нам нужны комнаты, распорядись.
– Сию секунду, господин, – кланяется камердинер и тут же вместе с парой слуг направляется на постоялый двор.
Вообще, у моего камердинера талант к своей профессии, или призванию – не знаю, как будет точно, но суть от этого не меняется. Никифор – истинный мастер своего дела, да и слуг держит в ежовых рукавицах, снимая с моих плеч груз решения муторных мелких проблем, из-за которых, как известно, пропадает желание не только вершить, но и двигаться вперед. Поистине, есть вторые номера, и пускай эти номера не могут быть во главе, но в своих вотчинах они незаменимы.
Пока мы чуть ли не пешком дошли до подворья, слезли с коней и подошли к дверям заведения, внутри постоялого двора что-то загромыхало, зазвенело. Не понимая, что происходит, восемь гвардейцев положили руки на эфесы шпаг, бояре нахмурились, ну а я только удивленно поднял брови, увидев перед собой бледную рожу, натянувшую на себя подобострастную улыбку.
Это чудо, пролепетав какую-то невразумительную фразу на испанском языке, трясущимися потными ладонями распахнуло двери здания. Понять, кто это перед нами появился, я смог после того, как солнечный свет упал на фигуру импровизированного швейцара. Холщовый фартук коричневого цвета, накинутый на голое пузо; небольшая проплешина на голове, покрытая мелкими капельками пота, пускала слабеньких солнечных зайчиков в темный проем «Серебряного лебедя».
Хозяин постоялого двора, а это был именно он, вызывал противоречивые чувства: с одной стороны – брезгливость, с другой – смех, и разобрать, какое из них сильней, мне, к примеру, было не под силу. Однако столь странное поведение оказалось легко объяснимо. Из-за того, что Никифор испанского языка не разумел, он решил «разговаривать» на всем известном языке – денежном, вывалив перед хозяином «Серебряного лебедя» полсотни золотых червонцев. Проще говоря, предложил за постой сумму много большую, чем требовалось. Но это было сделано из лучших побуждений: никто не должен думать, что посольство обделено деньгами, иначе впоследствии многие двери могут оказаться закрытыми для меня.
Вот только мой камердинер не учел одного обстоятельства: на Сицилии из-за войны цены на недвижимость упали, постояльцев почти нет, так что предложенное золото сеньор Карлос, хозяин «Лебедя», принял за манну небесную, с радостью продав убыточное хозяйство первому попавшемуся клиенту.
Вот так, оказывается, Русское царство потихоньку обзаводится собственной недвижимостью на территории других государств! Чудно это, ей-богу: у страны денег нет, царь-батюшка постоянно новые налоги вводит да изгаляется, как может, лишь бы лишнюю копейку получить, а я тут, можно сказать, вкладываю золото в какую-то… хрень одним словом. Нет, сие ни мне, ни государю не нужно.