Я не отрывал глаз от манометра. Мы все время поднимались, следуя по диагонали за наклонной поверхностью льда, сверкавшей тысячами искр при свете нашего прожектора.
Слой сплошного льда становился все тоньше и тоньше с каждым пройденным километром.
Наконец, в шесть часов этого памятного дня, 19 марта, двери салона растворилась, и капитан Немо с порога сказал:
— Море свободно.
Глава четырнадцатая
ЮЖНЫЙ ПОЛЮС
Я бросился на палубу.
Да! Море было свободно. Только кое-где плавали отдельные льдины и айсберги. Дальше к югу льда совсем не было. Тысячи птиц носились в воздухе и мириады рыб всех цветов — от темносинего до оливкового — бороздили волны. Термометр Цельсия показывал три градуса выше нуля. После только что перенесенных холодов по ту сторону смутно видневшихся на горизонте сплошных льдов это была почти весенняя температура.
— Где мы находимся? — спросил я капитана. Сердце мое бурно билось. — На полюсе?
— Я сам не знаю, — ответил он. — В полдень определю наше местоположение по высоте солнца.
— Но покажется ли солнце в этом тумане? — спросил я, с недоверием глядя на затянутое облаками небо.
— Если оно проглянет хоть на полминуты, этого будет достаточно, — ответил капитан.
В десяти милях к югу от «Наутилуса» виднелся одинокий островок, возвышавшийся метров на двести над уровнем моря. Мы направились к нему, но очень медленно, так как море могло быть усеяно рифами.
Через час мы подошли к самому островку. Еще через два часа мы закончили обход его. Береговая линия островка тянулась на четыре-пять миль. Узкий пролив отделял его от какой-то земли может быть нового, неизвестного материка. Существование этой земли как будто бы подтверждало гипотезу Мори. Остроумный американец обратил внимание на то, что между южным полюсом и шестидесятой параллелью море покрыто пловучими льдинами огромных размеров, какие никогда не встречаются в северном полушарии. Из этого наблюдения он сделал вывод, что в пределах южного полярного круга должен существовать какой-то материк, так как айсберги не могут образовываться в море, а только на земле. По вычислениям Мори, масса льдов, окружающая южный полюс, образует обширное кольцо диаметром в четыре тысячи километров.
Между тем «Наутилус» из опасения сесть на мель остановился в трех кабельтовах от берега, над которым возвышалось величественное нагромождение скал. Шлюпка была спущена на воду. Капитан, двое матросов, нагруженные приборами, Консель и я уселись в нее. Было около десяти часов утра.
Я еще не видел в это утро Неда Ленда. Канадец, вероятно, не хотел признать себя побежденным.
Несколько взмахов весел приблизили шлюпку к песчаному пляжу, где она и остановилась.
Консель собирался выпрыгнуть на берег, но я остановил его.
— Капитан Немо, — сказал я, — вам должна принадлежать честь первому вступить на эту землю!
— Да, господин профессор, — ответил капитан. — И я, не колеблясь, сделаю это, потому что уверен, что до меня на эту землю никогда не ступала человеческая нога!
С этими словами он легко выскочил на песок. Живейшее волнение заставило, видимо, усиленно биться его сердце. Он взобрался на скалу и там, скрестив руки на груди, неподвижный, молчаливый, с пылающим взором, казалось, вступал во владение этими полярными землями. Простояв так в экстазе несколько минут, он повернулся к нам и крикнул:
— Пожалуйста, господа, сходите на землю!
Я тотчас же выпрыгнул на песок. Консель последовал за мной. Матросы остались в шлюпке.
Почва, насколько видел глаз, состояла из красноватого туфа, словно была посыпана сверху толченым кирпичом. Шлаки, потоки застывшей лавы, куски пемзы покрывали ее,
Островок был безусловно вулканического происхождения. В некоторых местах из-под почвы прорывались струйки дыма с резким сернистым запахом. Это говорило о том, что работа подземного огня здесь еще не прекратилась.
Меня нисколько не удивило это, так как я знал, что Джемс Рос открыл в антарктических водах под 167° долготы и 77°32' широты два действующих вулкана — Эребус и Террор. Я поспешил взобраться на скалу по примеру капитана Немо и стал осматривать горизонт. Однако кратера вулкана я не обнаружил.
Растительное царство на островке было представлено чрезвычайно скудно: несколько лишайников да прилепившиеся к скалам водоросли — вот и вся флора. Фауна была несколько разнообразней: моллюски, зоофиты, в частности коралловые полипы и морские звезды, и птицы, птицы… Птиц здесь было великое множество. Тысячами они носились в воздухе, оглушая нас своими криками, тысячами сидели на уступах скал, тысячами кружили над свинцовой гладью вод.
Тут были главным образом пингвины — тяжелые и неуклюжие, когда они прыгают по земле, проворные и ловкие на воде, как рыбы.
В воздухе реяли крупные альбатросы, размах крыльев которых доходит до четырех метров, — их справедливо называют океанскими коршунами; исполинские буревестники, опасные враги тюленей; морянка, разновидность утки; наконец, целая туча глупышей — белых, с окаймленными коричневой полоской крыльями, и синих, водящихся только в Антарктике.
— Они настолько жирны, — сказал я Конселю, — что обитатели Фарерских островов вставляют в убитую птицу фитиль и получают готовый светильник.
— Постарайся природа еще чуточку, — ответил Консель, — и это была бы идеальная лампа! Какая досада, что она не снабжает их готовым фитилем!
В полумиле расстояния от того места, где мы высадились, земля была вся изрыта похожими на норы гнездами пингвинов. Капитан Немо приказал матросам наловить несколько сотен этих птиц, так как их темное мясо очень вкусно. Эти птицы, величиной с гуся, с черным оперением, с белыми пятнами на груди и желтой полоской на шее, позволяли убивать себя камнями, даже не думая спасаться бегством.
Между тем туман не рассеивался, и в одиннадцать часов солнце еще не показалось. Это очень взволновало меня. Если солнце не покажется, мы не сможем сделать наблюдения. А без наблюдения как знать, достигли ли мы полюса?
Когда я подошел к капитану Немо, он стоял, облокотившись на скалу, и молча глядел на море. Он казался недовольным и временами с нетерпением поднимал глаза к небу. Но что делать? Этот мужественный человек не мог так же властвовать над небом, как он властвовал над морем.
Настал полдень. Солнце не показалось. Сквозь густые тучи, затянувшие все небо, не видно было даже места, занимаемого дневным светилом на небосводе. Скоро пошел снег.