Читать интересную книгу Однажды орел… - Энтон Майрер

— Ты собираешься так, как будто нам предстоит пересечь пустыню Гоби.

Сэм отвечал ей улыбкой и продолжал настойчиво подстукивать, подгонять, пришивать и укладывать: поездка была символичной, а все символичное должно быть без сучка и задоринки.

Это была поездка открытий. Томми стала совершенно другим человеком: она смеялась, пела, рассказывала детям забавные истории, играла с ними. Они медленно продвигались по проторенным дорогам, Томми то и дело брала в руки «Путеводитель по центральной части Соединенных Штатов для автомобильных туристов», который дал им один разочаровавшийся в ней капитан по фамилии Велли, и громко читала: «В Траволе поворачивайте вправо. Железнодорожную линию не пересекайте. Отель „Грэндвью“ будет с левой стороны. Здесь поворачивайте вправо и следуйте параллельно телеграфной линии. Затем, не доезжая четыре и шесть десятых мили до кузницы Гермеса Периса, там, где стоит высокий вяз, поверните влево».

— Ну и написали, чудаки! — восклицала она сквозь безудержный смех. — А что, если этот вяз давно разбило молнией? Или этот Гермес Перис! Может быть, он давно уже продал свою кузницу. Вот уж действительно, не нашли ничего более постоянного! А имена! Вы только послушайте: «О состоянии моста спросите в фуражном магазине Вупингарнера, в центральной части города». Да мы никогда не найдем его, потому что он, наверное, уже отбывает заключение.

— А что значит «отбывать заключение»? — поинтересовался Донни. Он стал теперь очень впечатлительным и невероятно любознательным мальчиком.

— А это когда в соответствии с законом тебя арестовывают и бросают в каталажку.

Напевая песенки, они медленно продвигались по сосновым лесам и равнинам в северо-западном направлении. Ранним утром с зеленых лугов в небо взвивались жаворонки, а в лесу, неистово крутя белыми пушистыми хвостиками, пугливо шарахались в стороны олени. Когда они смотрели во время движения вперед, то казалось, что земля сначала как бы поднимается навстречу потускневшей фигурке индейца на крышке радиатора, а потом, как волна за волной, расходится от нее во все стороны. Иногда, двигаясь вперед, в сторону уходящего за горизонт солнца, или лежа на походном матрасике, когда Томми и дети уже спали глубоким сном, а звезды на безоблачном небе сверкали словно светящаяся пыль, Сэму приходила в голову забавная мысль, что Томми, дети и он — это единственная оставшаяся на планете семья, а он является их единственным неусыпным защитником.

Через некоторое время путь им преградила река Платт. Песчаные берега реки с припавшими к ним ивами и трехгранными тополями, местами красновато-коричневая, а местами синяя вода вызвали у Сэма приятные воспоминания, заставили его сердце забиться чаще…

Семья, в которой он рос и воспитывался, совсем распалась. Дядя Билл бросил фермерское хозяйство и стал владельцем небольшой лавчонки скобяных изделий, обеспечивавшей ему сносную жизнь. Ти работал у него продавцом. Джордж Верни умер от воспаления легких и был похоронен, как он просил, в старинной военной форме. Мать Сэма похудела, но стала, пожалуй, еще более энергичной, живой и подвижной. Пег вышла замуж. Ее первый ребенок умер от эпидемии инфлюэнцы, а муж, которого звали Джеллисоном, был худощавым болезненным фермером. Она привела к матери своих детей, и все теперь сидели за столом, много ели, пили лимонад или сваренное дядей Биллом пиво. Разговор шел главным образом об урожае и жаркой погоде.

— Все капиталы сейчас в восточных банках, — заявил Билл Хэнлон. — Проклятые кровопийцы! Они ни о чем не беспокоятся…

Раздраженно проворчав целый год на дрожавших от страха рекрутов из Оригона и Калифорнии, он решился наконец пересечь океан, но прибыл в Сен-Назер лишь 14 ноября 1918 года, так и не попав на стезю славы, о чем мистер Верни не преминул напомнить ему, когда Билл вернулся домой. Теперь, когда подвиги дяди Билла на Филиппинах затмились этой повой кровопролитной войной и когда Джордж Верни безмолвствовал в могиле, Билл обрушился на правительство.

— …Кучка хвастунишек и профессиональных мошенников! — гневно продолжал он. — А этот Кулидж! Высохшая шелуха! Кольни его булавкой в любом месте, и знаете на что вы наткнетесь? Чистейший лед, холоднее, чем гренландские айсберги. Знаете, как мы называли таких в старой армии?

— Билли! — попыталась урезонить его мать Сэма.

— Но это же чистейшая правда! А этот сладкоречивый Гувер, хитрая бестия с лицом херувимчика… Нам нужен во главе государства хороший солдат, боец — второй Теодор Рузвельт, чтобы разогнать этих попустительствующих жуликов и обманщиков, набросившихся на казенный пирог взяточников…

— Может быть, выдвинуть кандидатуру Сэма? — лукаво предложила Пег. — Он солдат, герой, человек судьбы. — Она состроила Сэму гримасу, он ответил ей улыбкой, довольный, что его любимая сестра, как и прежде, веселая.

— Сэма! — воскликнул Билл Хэнлон изумленно. — Да они его живьем съедят! Распластают на деревянном блюде, обложат вместо гарнира своими подлыми мошенническими закладными и акциями и схарчат без остатка. Что Сэм знает о фермерах и фермерских хозяйствах? Нет, нет, нам нужен человек крепкий, как сыромятная плеть, коварный, как крадущаяся к жертве рысь, бесстрашный, как лев…

Сэм смеялся вместе с другими, но ему было не по себе. Он с удовольствием сидел здесь, в кресле-качалке с плетеной спинкой, и потягивал пиво, но не мог освободиться от мысли, что все они считают его избегающим трудности жизни, то есть ведения фермерского хозяйства, или сооружения газопроводов, или возведения холодильных установок, что он решил ускользнуть, уклониться от этого и приобщиться к какому-то отдаленному, ненужному, как им кажется, делу. На главной улице городка его окликнул Фриц Клаузен: «Неужели ты все еще служишь в армии?» Клаузен задал этот вопрос без особого укора, но Сэму показалось, что его слова отражают отношение к нему всех горожан: «Сэм Дэмон? О конечно, этот непревзойденный вояка в наших экспедиционных войсках во Франции. Его именем назвали участок земли перед городской ратушей. Умный и ловкий парень. Какого черта он все еще скитается по казармам, если война давно кончилась? Не пора ли ему перестать болтаться и взяться за какое-нибудь серьезное дело? Наверное, никак не может расстаться со своей военной формой. Да, поистине трудно объяснить поведение некоторых…»

Сэм не находил себе покоя и не мог понять почему. Он сходил с детьми на бейсбол — Тед Барлоу по-прежнему был тренером команды «Уоррнорс»; затем ездил с ними купаться на остров Харт. Он провел утомительный, наполненный состраданием час с мистером Торнтоном, который болел водянкой и был прикован поэтому к постели. Пол Айнсли, пониженный в связи с запрещением продажи спиртных напитков до смотрителя гостиницы «Грэнд вестерн», буквально навязал Сэму в честь старой дружбы бутылку чистейшего шотландского виски. Верзила Тим Райли погиб в результате несчастного случая на заготовке леса в Миннесоте. Произошло это сразу же по окончании войны. Силию Хэрродсен, ставшую Сидней Шартлефф, он не видел, она была теперь знатной дамой верхних слоев чикагского общества — Пег показала ему вырезку из иллюстрированного журнала…

Сидя на старой веранде и лениво покачиваясь в кресле-качалке, Сэм смотрел на большую яблоню, под которой играли дети. Его дочь радостно прыгала, кружилась и что-то выкрикивала, пышное платьице то вздымалось, то опускалось на ее маленькие полные ножки. Его дочь… Томми рассказывала о том, как рожала Донни в Харде, о Твикере Тервилингере, а Сэм наблюдал за выражением глаз людей, которые слушали и смотрели на нее. Его родственники были в явном затруднении, они не знали, как воспринимать ее: для них она была слишком легкомысленным созданием, слишком чувствительной и утонченной. Женщина, которая выросла и воспитывалась в армии, побывала в столь различных местах… «Но они, пожалуй, в равной мере не знают, как воспринимать меня самого», — неожиданно подумал Сэм. В самом деле. Он побывал в Мексике и во Франции, награжден всеми этими орденами. В маленькой гостиной над шифоньеркой висела заключенная в рамку вырезка из «Омаха-Геральд» — запечатленный фотографом момент, когда генерал Першинг вручает ему награду за храбрость и отвагу. А теперь он сидит здесь сам, молчаливый, озабоченный, в шлепанцах и выцветшей рубашке, эмиссар этого непроницаемого мира насилия и скрупулезного соблюдения формальностей. Время изменило людей; время и опыт решительно и бесповоротно отдалили их от него. Мысль об этом была неприятна, как холодный пронизывающий ветер. Он больше никому не нужен…

Сэм был искренне рад, когда через два дня они распрощались с Уолт-Уитменом и направились к озеру Эри, где жил Даунинг, дядя Томми, предложивший им поселиться на шесть педель в пустующем домике садовника.