Знакомые спазмы, как обычно, согнули его пополам, но, что удивительно, Дондо был странно молчалив. Неужели он тоже обескуражен смертью Тейдеса? Если Дондо собирался уничтожить мальчика вслед за Орико, то всё вышло, как он хотел, — правда, слишком поздно, чтобы смерть принца послужила той цели, которую ди Джиронал преследовал при жизни.
Его молчание Кэсерила отнюдь не успокаивало. Обострившееся восприятие говорило ему, что он не избавлен от зловещего присутствия Дондо и дух того по-прежнему заперт внутри. Голодный. Обозлённый. Может, Дондо задумался? Склонность к размышлениям никогда не была его сильной чертой. До сих пор. Возможно, потрясение от собственной смерти уже прошло — и осталось… что? Ожидание. В засаде. Как будто он подстерегает дичь. Что ж, при жизни Дондо был опытным охотником.
Кэсерилу пришла в голову мысль, что если у демона была единственная задача — поскорее заполнить оба свои ведра душами и вернуться к господину, то Дондо наверняка не разделял это стремление. Живот его злейшего врага был для него ненавистной тюрьмой, но ни очистительный ад Бастарда, ни леденящее душу беспамятство отверженных богами призраков не являлись для него желанной альтернативой. Какой именно вариант существовал ещё, Кэсерилу представить было довольно сложно, но он был совершенно уверен, что если Дондо пытается найти физическую форму и вновь воплотиться в этом мире, то его, Кэсерила, тело более всего подходит для этой цели. Так или иначе. Он положил руки на живот, в сотый раз пытаясь определить, насколько быстро растёт опухоль.
Судороги прошли, миновала мучительная четверть часа в ожидании кошмара. Кэсерил вспомнил о просьбе Исель. Писать письмо Исте, сообщая о трагической смерти её сына, — занятие не из лёгких; неудивительно, что принцесса ждёт от него помощи. Не чувствуя себя готовым к этой миссии, Кэсерил тем не менее считал своей обязанностью выполнить всё, чего бы ни потребовала от него Исель в своём горе. Он выпрямился, встал и отправился наверх.
Исель уже сидела в его кабинете за столом, перед ней были разложены его лучшие перья, бумага, чернила и воск для печатей. По всему кабинету горело множество свечей, разгоняя ночные тени. Бетрис пересчитывала и выкладывала странной маленькой кучкой на квадратный лоскут шёлка украшения: кольца, броши и нить светлых, блестящих жемчужин, подаренную Дондо, которую Кэсерил не успел ещё отнести в храм.
Исель сидела нахмурившись, глядя на чистый белый лист, и нервно теребила на пальце кольцо с печаткой. Она подняла глаза и тихо произнесла:
— Вы уже здесь? Хорошо. Закройте дверь.
Он запер дверь.
— К вашим услугам, принцесса.
— Молюсь, чтобы это было так, Кэсерил. Молюсь. — Её глаза внимательно рассматривали его.
Бетрис взволнованно проговорила:
— Он так болен, Исель. Ты уверена?
— Я не уверена ни в чём, но времени совсем не осталось. И выбора тоже. — Она тяжело вздохнула. — Кэсерил, я хочу, чтобы завтра утром вы отправились в Ибру как мой посланник, чтобы договориться о свадьбе с принцем Бергоном.
Кэсерил заморгал глазами.
— Канцлер ди Джиронал ни за что не позволит мне уехать.
— Конечно, вы поедете тайно. — Исель нетерпеливо взмахнула рукой. — Сначала поскачете в Валенду — это почти по дороге, — как мой личный гонец, чтобы передать нашей матери известие о кончине моего брата. Ди Джиронал с радостью согласится на ваш отъезд, он даже выдаст вам курьерский жезл, что позволит вам пользоваться курьерскими лошадьми. Вы же знаете, что уже к полудню он собирается пополнить мою свиту и наверняка наводнит мои покои шпионами.
— Это было ясно с самого начала.
— После того как вы доберётесь до Валенды и выполните своё первое задание, вы не вернётесь в Кардегосс, а отправитесь в Загосур или туда, где сейчас находится принц Бергон. Я же здесь, в свою очередь, буду настаивать, чтобы Тейдеса похоронили в Валенде, в его любимом доме.
— Тейдес не мог дождаться случая, чтобы выбраться оттуда, — заметил Кэсерил, начиная чувствовать головокружение.
— Да, но ди Джиронал этого не знает, не так ли? Канцлер не позволит мне уехать из Кардегосса и вырваться из-под его опеки по любому другому поводу, но он не сможет вслух подвергнуть сомнению святость семейных уз. Я буду просить Сару поддержать мой проект — это первое, что я сделаю утром.
— Вы сейчас в двойном трауре — и по своему брату, и по его. Он не может предложить вам другого кандидата в мужья в течение нескольких месяцев.
Она покачала головой.
— Час назад я стала надеждой Шалиона. Ди Джиронал не может выпустить меня из рук, если он собирается управлять государством и в будущем. Значение имеет не мой траур по Тейдесу, а тот миг, когда начнётся мой траур по Орико. Именно тогда — но не раньше — я попаду в его власть и буду ему полностью подчинена. Если только прежде не выйду замуж. Уехав из Кардегосса, я не собираюсь возвращаться. По нынешней погоде кортеж с телом Тейдеса будет добираться до Валенды не одну неделю. А если погода будет благоприятствовать поездке, я найду другие способы задержаться. К тому времени, как вы вернётесь с принцем Бергоном, я буду в безопасности в Валенде.
— Подождите, подождите… что я сделаю? Вернусь с принцем Бергоном?
— Ну конечно же! Вы должны привезти его ко мне. Сами посудите — если я покину Шалион, чтобы выйти замуж в Ибре, ди Джиронал объявит меня мятежницей и вынудит вернуться во главе иностранной армии. Но если я с самого начала захвачу мою землю, мне никогда не придётся отбивать её обратно. Вы сами научили меня этому!
«Я?..»
Она наклонилась вперёд, чётко выговаривая каждое слово:
— Да, у меня будет принц Бергон, но я не отдам Шалион, чтобы заполучить его, ни пяди земли! Ни ди Джироналу, ни Лису! Это мои условия. Бергон и я предоставим друг другу только почётные короны. Полномочия Бергона в Шалионе будут как у принца-консорта, а у меня в Ибре — как у принцессы-консорты, совершенно одинаковые. Наш будущий сын — будь на то воля Отца и Матери — когда-нибудь унаследует и объединит обе короны. Но моя власть в Шалионе должна быть моей, а не властью супруги правителя. Я не собираюсь превращаться в Сару, обычную покинутую жену, не имеющую права слова на собственных советах!
— Лис захочет большего.
Она вздёрнула подбородок.
— Поэтому моим посланником можете быть только вы и никто другой. Если вы не сможете договориться с Бергоном, не ущемляя моего будущего суверенитета, возвращайтесь домой. Тогда, когда Орико умрёт, я сама подниму знамёна против ди Джиронала. — Она сурово сжала губы, чёрная тень клубилась над её головой. — Проклятие там, не проклятие… но я не собираюсь ждать, пока ди Джиронал взнуздает меня, как кобылицу, и поскачет, куда ему вздумается.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});