— А кто-нибудь так считает?
— Никто не высказывал этого принцу в лицо, но среди слуг расползаются странные слухи — нам сказала Нан, — ответила Бетрис.
Исель нахмурилась.
— Кэсерил… такое возможно?
Кэсерил поставил локти на стол и потёр разламывающийся от боли лоб.
— Не со стороны Тейдеса. Я верю тому, что он говорит, — это идея Дондо. Что же касается Дондо, насчёт него я готов поверить чему угодно. Посмотрите на дело с его позиций: он женится на сестре Тейдеса, затем помогает Тейдесу взойти на престол, пока мальчик ещё несовершеннолетний. Глядя на Мартоу, Дондо понимает, какой властью обладает человек, сидящий у рея за пазухой. Не знаю уж, как он рассчитывал расправиться с Мартоу, но я уверен, что Дондо метил на место канцлера — возможно, регента — Шалиона. Может быть, даже и рея Шалиона, смотря какую дьявольскую судьбу он уготовил бы Тейдесу.
Исель прикусила нижнюю губу.
— А я думала, что вы спасли только меня. — Она коротко дотронулась до плеча Кэсерила и прошла к себе.
Кэсерил сопровождал дам, когда те перед обедом отправились нанести визит Орико. Рею хоть и не полегчало, но и не стало хуже. Он сидел на свежезастеленной кровати и слушал, как рейна Сара читает вслух. Орико с надеждой поведал об улучшении в правом глазу — теперь он, кажется, мог различать им движущиеся предметы. Кэсерил подумал, что водянка — довольно точный диагноз. И без того отёчное тело рея распухло ещё сильнее; бледный след от пальца на его полной щеке был виден ещё долгое время. Исель не стала говорить ему о болезни Тейдеса, но, уходя, задержалась в приёмной с рейной Сарой и рассказала ей всё откровенно. Сара плотно сжала губы и промолчала; Кэсерил решил, что по крайней мере один человек точно не будет молиться за запутавшегося глупого мальчишку.
После ужина температура у Тейдеса поднялась ещё выше. Он больше не сопротивлялся и не жаловался, впал в апатию.
За пару часов до полуночи мальчик как будто уснул. Совершенно измученные Бетрис и Исель наконец покинули его спальню и поднялись к себе немного отдохнуть.
Ближе к полуночи Кэсерил, будучи не в силах уснуть в ожидании уже ставших привычными криков и приступов боли, вернулся в покои принца. Главный врач собирался дать мальчику жаропонижающий сироп, только что сваренный и доставленный запыхавшимся помощником. Но им не удалось разбудить мальчика.
Кэсерил поспешил наверх и доложил об этом сонной Нан ди Врит.
— Ну, Исель ничем не сможет помочь, — поразмыслив, сказала та. — Бедная девочка только что уснула. Может, позволим ей поспать?
Кэсерил поколебался, затем сказал:
— Нет.
Обе уставшие, встревоженные девушки снова оделись и быстро проследовали в заполненную людьми гостиную Тейдеса. Прибыл канцлер ди Джиронал, вызванный из своего дворца.
Ди Джиронал хмуро взглянул на Кэсерила и поклонился Исель.
— Принцесса, комната больного — не место для вас. — Кислый взгляд в сторону Кэсерила как будто говорил «и вас также».
Исель прищурилась, но ответила спокойно и с достоинством:
— Ни у кого нет на это большего права и большей обязанности.
И после короткой паузы добавила:
— Кроме того, я должна быть свидетельницей вместо нашей матери.
Ди Джиронал вздохнул, что, безусловно, было лучше любых слов.
«Свои пожелания он мог благополучно приберечь для иного места и времени», — подумал Кэсерил. Ему ещё представится масса возможностей.
Ледяной компресс не снижал жара, и даже уколы иголками не будили Тейдеса. Встревоженные врачи покрылись холодным потом, когда тело мальчика вдруг судорожно дёрнулось. Дышал он ещё более прерывисто и хрипло, чем Умегат. В коридоре квинтет пел псалмы — по одному голосу от каждого ордена. Голоса сливались и разносились эхом — пронзительно красивый фон для страшного события.
Затем голоса смолкли. И когда стало тихо, Кэсерил понял, что в спальне больше не слышно громкого, тяжёлого дыхания. Никто не шевелился и не произносил ни слова. Один из врачей с усталым, мокрым от слёз лицом вышел в кабинет и позвал ди Джиронала и Исель выступить в качестве свидетелей. В комнате Тейдеса послышались и снова затихли голоса.
Оба побледневших свидетеля вышли из спальни. Ди Джиронал был потрясён — по-видимому, как понял Кэсерил, канцлер был уверен, что мальчик выкарабкается. Лицо Исель, белое как мел, ничего не выражало. Вокруг неё злобно клубилась густая чёрная тень.
Все в кабинете повернулись к принцессе, подобно стрелкам компаса. У Шалиона появилась новая наследница.
Глава 20
Красные от усталости и горя глаза Исель были сухи. У Бетрис, которая подошла поддержать её, по лицу катились слезы. И трудно было сказать, кто на самом деле на кого опирался.
Канцлер ди Джиронал прочистил горло.
— Я отнесу эту печальную весть Орико, — и запоздало добавил: — Позвольте мне послужить вам в этом, принцесса.
— Да… — Исель слепо огляделась. — Пусть все эти добрые люди займутся своими делами.
Брови ди Джиронала сошлись на переносице, словно в его мозгу зароились сотни мыслей одновременно и он никак не мог выбрать, на какой из них остановиться. Он посмотрел на Бетрис, потом на Кэсерила.
— Ваш бюджет и ваша свита… их нужно увеличить, чтобы они соответствовали вашему новому положению. Я займусь этим.
— Я не могу думать об этом сейчас. Скоро наступит утро. Милорд канцлер, оставьте меня с моим горем до вечера.
— Конечно, принцесса. — Ди Джиронал поклонился и повернулся к выходу.
— Да, — добавила Исель, — прошу вас не посылать гонца к моей матери, пока я сама не напишу ей письмо.
Ди Джиронал обернулся в дверях и, остановившись, ещё раз согласно кивнул.
— Конечно.
Когда Бетрис повела Исель к двери, принцесса на ходу прошептала Кэсерилу:
— Поднимитесь ко мне через полчаса. Я должна подумать.
Он склонил голову.
Толпа придворных в кабинете и гостиной постепенно рассосалась, остался только секретарь Тейдеса, неуверенно и беспомощно переминавшийся с ноги на ногу. Стройный печальный хор голосов в коридоре допевал последний псалом — теперь уже провожая душу из этого мира, затем голоса смолкли, певцы удалились.
У Кэсерила так болели голова и живот, что он не мог понять, какая боль сильнее. Он проскользнул в свою спальню в конце коридора, запер дверь и подвергся бешеной ночной атаке Дондо, который, как сообщило ему сведённое судорогами тело, не мог больше ждать.
Знакомые спазмы, как обычно, согнули его пополам, но, что удивительно, Дондо был странно молчалив. Неужели он тоже обескуражен смертью Тейдеса? Если Дондо собирался уничтожить мальчика вслед за Орико, то всё вышло, как он хотел, — правда, слишком поздно, чтобы смерть принца послужила той цели, которую ди Джиронал преследовал при жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});