не отделился от скальпа. Это случилось, когда Барбара готовилась к очередному удару. Её оружие внезапно потеряло вес. Она поёжилась от отвращения, увидев, как летящие кости головы с грохотом разбились о дверь душевой. Осколки разлетелись и дождём посыпались ей на плечо и спину.
Она выпустила мокрую копну волос.
Потом Барбара оторвала правую руку Джойс и воспользовалась ею против Даррена, пока она не сломалась. Ей пришлось остановиться перевести дыхание перед тем, как вырвать левую.
Она обрушила руку на то, что осталось от лица Даррена.
Рука долго не продержалась.
Было нелегко отломать Джойс ноги. Но она справилась и это стоило приложенных усилий.
Перевод: А. Кемалидинов
Хорошее укромное местечко
Richard Laymon. "A Good, Secret Place", 1993
Новенький вышел из дома, где жили Эдди и Шэрон. Мы уже видели его — в тот день, когда он приехал. Даже издалека мы не хотели иметь с ним дела. Во-первых, ему не могло быть больше двенадцати. Во-вторых, сразу ясно, что он — придурок.
Так вот, мы с Джимом играли в мяч у меня на заднем дворе. Был прекрасный летний вечер, смеркалось. Стояла такая тишина, что было слышно, как мяч шлёпает по нашим бейсбольным перчаткам. А этот новенький шагал по улице.
Намерения его были очевидны. На руке у него была перчатка.
Не просто какая-нибудь перчатка — перчатка первого бэйсмена. Вы никогда не обращали внимание, что настоящие тупицы всегда берут перчатку первого бэйсмена? Думаю, это потому, что они боятся мяча. Большой кожаный черпак — чтобы не подпускать мяч к себе близко.
Во всяком случае, на лужайку он не пошёл. Он стоял на обочине, за спиной у Джима и наблюдал за нами. Мы сделали вид, что не замечаем его. Джиму-то легко, он на него не смотрит. Мы бросали мяч друг другу, а этот смотрел мне прямо в лицо, изредка поглядывая в небо.
Мало того, что для нас он был малолеткой и носил эту дурацкую перчатку первого бэйсмена, парень был маленький и толстый. Голову он, наверное, не мыл целый месяц; грязные, сальные пряди волос спадали на лоб. Лицо — как у поросёнка. Круглое, с маленькими розовыми глазёнками. Красный нос сопливил, поэтому толстяк постоянно шмыгал и время от времени слизывал сопли с губ. На нём была красная рубашка с жёлтыми цветами, расстёгнутая внизу. Живот пёр наружу, как серый пудинг. Ниже торчали боксёрские трусы. Будто он подтянул их, но забыл подтянуть шорты. Трусы были белые в синюю полоску. Шорты — клетчатые бермуды — похоже, готовились свалиться. У них были громадные, раздутые карманы до колен. Дальше, за жирными икрами, он нацепил чёрные носки. На ногах — сандалии.
Я не шучу. Именно так он и выглядел.
Настоящий подарочек.
Я старался на него не смотреть, но это было нелегко, потому что он стоял прямо за Джимом. Я ужасно хотел, чтобы он свалил. И чувствовал себя полным ничтожеством, потому что игнорировал его. Он не говорил ни слова. Просто стоял там, шмыгая носом, лизал сопливые губы и изображал что-то вроде улыбки.
Очень скоро он начал бить кулаком по перчатке.
Я не мог на это смотреть. Не очень-то приятно, когда от тебя воротят нос.
Поэтому я окликнул его:
— Выше голову, парень! — и бросил ему мяч.
Не швырнул изо всех сил, нет, ничего подобного. Бросил высоко, слабо и прямо к нему. Он на секунду оживился, а потом, когда мяч подлетел выше, занервничал. Наклонившись, он отвернулся и потянулся своей здоровенной перчаткой вверх, совсем не туда, куда надо. Мяч пролетел над ним куда-то на улицу. Когда мяч отскочил от тротуара, толстяк заглянул в перчатку. Он нахмурился, будто на самом деле удивился, что она пустая и сказал:
— Извини.
Это было первое слово, что я от него услышал. Извини.
И он погнался за мячом.
— А ты добряк, малыш Рикки, — сказал Джим.
— А что ты хотел? Что мне делать — не обращать на него внимания?
— Теперь этот дурень к нам точно прицепится.
— Темнеет. Скажем, что уже поздно.
— Да, полностью согласен.
Но нам надо было дождаться мяча. Наш новый сосед искал его уже довольно долго. В конце концов, он откопал мяч на клумбе перед домом Ватсонов и вприпрыжку понёсся к нам. Не стал к нам приближаться, а просто бросил мяч.
— Боже! — пробормотал Джим. — Он что, девочка что ли?
Это был мой мяч и ошибка тоже была моя, поэтому найти мяч предстояло мне. Я не очень-то хотел брать его в руки после толстяка, потому как после его рук мяч наверняка был липким. Так что выловил его из травы перчаткой. Когда я возвращался, парень переступил через бордюр и шёл к Джиму.
— Что-то уже так темнеет, — сказал я. — Наверное, пора расходиться.
— А мы должны? — спросил толстяк.
Это "мы" мне совсем не понравилось.
— Да, а то ещё мяч потеряем.
— Ну ладно, — он шмыгнул и вытер верхнюю губу тыльной стороной ладони. — Я — Джордж Джонсон. Мы недавно переехали, — он указал своей короткой пухлой рукой. — Вон туда.
— Я — Рик, а это — Джим.
К счастью, он не стал пытаться пожать нам руки.
— А вы хорошо играете.
— Много тренируемся, — сказал я.
— Хотите "Твинки"? — он достал из болтающегося кармана целлофановый пакет.
"Твинки", бисквиты с кремом, наверняка хорошенько передавились.
— Спасибо, — сказал я, — я недавно ужинал.
— Ну пожалуйста, — сказал Джордж. — Они вкусные.
— Что за хрень, — сказал Джим.
Сунул перчатку подмышку, забрал пакет у Джорджа, сказал "Спасибо" и разорвал. Достал один размозжённый "Твинки" из картонки и дал его мне.
— Там их только два, — сказал я. — Кушай сам, Джордж.
— О, у меня их много. Это тебе.
Ну, бисквит был в упаковке. Так что я решился и взял его.
Джим и я стояли с набитыми ртами, когда Джордж сказал:
— Вы будете моими друзьями?
Как можно отказать парню, только что угостившему тебя "Твинки"?
— Ну, э-э-э… — сказал я.
— Что за хрень, — сказал Джим.
* * *
На следующий день мы совершили ошибку — проехали на велосипедах мимо дома Джорджа. Мы направлялись в "Фэшн Молл". Это — отличное место чтобы погулять и поглазеть на девчонок — особенно на Синди Тэйлор. Она танцевала в группе поддержки университетской бейсбольной команды и не догадывалась о нашем существовании, но летом она подрабатывала в музыкальном магазине. Мы могли притворяться, что выбираем компакт-диски и кассеты часами, всё это время не сводя с неё глаз. Знаю, звучит это глупо. Однако вы бы