которых достойно волшебство природы.
Фрида посмотрела на его отражение в пруду и провела над ним ладонью, не касаясь воды.
— Я не очень хорошо подбираю слова.
По воде, тем не менее, пробежала рябь, снова приковав её внимание.
— Слова могут выразить отнюдь не всё, — юноша продолжал улыбаться. «Очаровательно», — подумала Фрида, сравнивая своё узкое, тонкое лицо и его — совершенное до последней чёрточки.
— Что же может?
Юноша улыбнулся ещё шире и протянул руку за скрипкой и смычком.
— Музыка.
Фрида слушала его только пару минут — как вплетается мелодия в окружающую тишину, неподвижность воздуха, шёпот капель по густой листве, лёгкий «дзынь», когда они ударяются о воду…
А потом не выдержала, вскочила, скинула тёмно-зелёную накидку и туфли из чешуек какой-то местной рыбы — их Фриде совсем недавно подарил отец, но сейчас они бы только помешали. Вытянулась, закрыв глаза, вслушиваясь.
Дождь, до этого тихий и спокойный, пошёл сильнее. Юноша-менестрель, не переставая играть, с изумлением, а потом и с восхищением наблюдал за всё быстрее и быстрее кружащейся фигуркой в лёгком серебристом платье.
«Я — капли, стучащие по воде, ветер и тучи, набухшие от влаги», — думала Фрида и действительно становилась каплями, ветром, тучей. И природа менялась в такт её танцу.
Дождь тогда шёл, не переставая, пока не превратился в ливень, а с южной страны огня, вдобавок, пришла гроза. Лесной король пожурил потом дочь, попросив быть сдержаннее.
Фриде тогда только-только исполнилось шестнадцать лет, и она впервые встретила лучшего менестреля лесных фейри. С тех пор они всегда были рядом — потому что музыка органично дополняет танец.
В каком-то смысле, они даже были парой.
* * *
Фрида проснулась — кто-то осторожно водил влажным платком по её лбу.
Проснулась — и тут же об этом пожалела. Ломило всё тело, как от сильной простуды. Кончики пальцев то казались опущенными в огонь, то вмёрзшими в лёд. И перед глазами всё никак не прояснялось.
Фрида зажмурилась и попыталась снова провалиться в сон.
— Ласточка? — произнёс совсем рядом Грэгори.
Фрида заставила себя сосредоточиться, снова открыла глаза и впилась взглядом в того, кто столько лет был менестрелем Лесного короля, а теперь, похоже, Туманным убийцей.
— Как ты себя чувствуешь? — голос Грэгори звучал взволнованно, а взгляд был внимательным, ощупывающим. Фрида поёжилась и натянула покрывало до подбородка. На это ушли почти все силы.
— Твоими стараниями — ужасно, — собственный голос звучал незнакомо-низко.
— Фрида…
— Где Мира? — Фрида попыталась сесть, но голова отчаянно закружилась. Впрочем, Грэгори с удовольствием помог, даже подушки поправил, чтобы было удобнее.
— Здесь, внизу. Ты хочешь, чтобы я её позвал?
— Что ты с ней сделал?!
— Тише, Фрида, прошу, тебе нельзя волноваться…
Фрида собрала все силы и схватила его за рукав.
— Что. Ты. С ней. Сделал?!
Грэгори вздохнул и откинулся в кресле. Да, он сидел в мягком кресле, рядом был столик, на котором стояла свеча, горела она ровно, но очень уж ярко. Или Фриде чудилось? Остальная часть комнаты тонула в сумерках, но Фрида разглядела, что она круглая, единственное окно забрано стеклом, некачественным, мутным. Или это слюда? А тот рокот, что Фрида сначала приняла за шум в ушах, похоже, был морем.
— Ничего, Ласточка, честное слово. Я просто ей помог.
— Помог? Ты нацепил на неё этот безобразный ошейник?
Грэгори грустно вздохнул.
— Да, но по её просьбе.
— По её просьбе?
— Фрида, она двоедушник. Так случается, если ты наполовину селки, наполовину сирена.
— Боги… — простонала Фрида, закрывая глаза.
— Да, девочке не повезло. Но она помогала мне и попросила этот ошейник, чтобы хоть как-то себя контролировать.
— Как-то контролировать? — снова повторила Фрида. — Чтобы пробраться ко мне домой, исполнять обязанности камеристки, шпионить? Для этого?
— Фрида, ну зачем ты так? — покачал головой Грэгори. — Тебя вообще не должно было быть в этой истории! Точнее, должно, но после, когда мы разберёмся с Серым…
Фрида закрыла глаза. Эш — это Серый. Очевидно. Это просто надо принять… что человек, которого ты боялась всю жизнь, о котором тебе снились кошмары — на самом деле твой муж, отец твоего ребёнка… Да и вообще не человек.
Грэгори, тем временем, продолжал.
— Ты просто попала в тот работный дом раньше него. Позже Мира пыталась от тебя уйти, но, когда Виндзор сам к тебе пришёл… Ты же знаешь, сирены — слабые, но немного предсказатели. Наверное, она увидела, как всё сложится, поэтому и осталась. Но, Фрида, дело вовсе не в тебе.
— Конечно. Дело не во мне. Дело в Эше. Дай угадаю: ты решил избавиться от Серого, и тогда все полукровки смогут вздохнуть спокойно? — саркастично поинтересовалась Фрида. — Грэг, ты же не такой дурак! Эш — фейри, ты не победишь его даже с демоном!
— С двумя демонами, — поправил Грэгори, и Фриде почудилось в его голосе самодовольство. Уж конечно — вызвать демона и заставить служить себе сможет не каждый полукровка. Фрида бы не смогла. — Ласточка, я не собираюсь с ним сражаться.
— Да? Вежливо попросишь его умереть? Не получится, Грэг, я уже просила.
Грэгори усмехнулся.
— Нет, Фрида. Серый нужен его отцу. Я не знаю, что они не поделили, но король Огненных согласен на что угодно, лишь бы заполучить своего сына. И своего слугу, настоящего герцога Виндзора, которого ты так глупо не дала мне привести сюда.
— Привести? Чтобы его забрал какой-то чокнутый фейри? — вырвалось у Фриды.
Грэгори нервно посмотрел на свечу.
— Я бы на твоём месте поостерегся говорить о нём в таком тоне, Фрида, тем более так близко от горящего огня. Он весьма вспыльчив.
— Да уж, представляю, — хмыкнула Фрида. — Отлично. Ты уверен, что этот… постой, он король?
Грэгори улыбнулся.
— Да что же такое… — застонала Фрида. Потёрла большими пальцами виски. Выдохнула. — Ну хорошо. Разборки между фейри, внутриклановые войны — я понимаю. Но причём тут я?
Грэгори улыбнулся ещё шире.
— Ну что ты, Фрида, Виндзор влюблён в тебя…
— Ха!
— Ты носишь его ребёнка.
Фрида вспыхнула.
— Как ты смеешь?!
— Прости, но это очевидно. Он придёт за тобой, моя Ласточка…
— Очень сомневаюсь, — перебила Фрида. — Долго будешь ждать. И лучше отпусти меня сразу, Грэг. Я не хочу иметь ничего общего с твоими идеалистическими планами, но, если ты будешь держать меня здесь, отец — мой настоящий отец станет меня искать. Как и вся моя семья. Кто-нибудь обязательно найдёт — тебе житья не станет ни здесь, ни на «той стороне».
Грэгори грустно улыбнулся.
— Ты уже не хочешь мир, где мы будем свободны? Где на нас не будут охотиться? Где нас не будут, — Грэгори