Но в этом было умиротворение. Чувствовалась оттепель. Напряжение спадало. Нервы постепенно возвращались к привычному режиму работы, как и сердце. Воздух в кабинете разжижился. Дышать стало легче.
— Репетиция ждет, — мягко проговорила Арина, откинувшись в кресле.
— Да, — тихо ответила Татьяна, посмотрела с глубокой признательностью женщине в глаза и убежала прочь.
Теперь все ее мысли занимал отец. Она перебирала больные воспоминания, их ссоры, свою ненависть к нему, которая до сих пор подпитывала ее изнутри, заставляя отрекаться от прошлого целиком. Одно его лицо, всплывающее в памяти, раздражало в ней лютую злость.
«Это все из-за него! — в ярости думала девушка, стараясь себя оправдать. — Он сам виноват, сам себя до такого довел! И меня довел! И Вадима, и Арину. Они все страдали из-за него. У меня просто не было выхода. Он это заслужил. Пусть мучается. Даже покончить с собой не мог нормально, тихо, в ванной. Нет! Ему обязательно нужно устроить зрелище, чтобы все видели, чтобы все сострадали ему, чтобы его пожалели. Нет, он не достоин этого».
Жгучий гнев обжигал душу. Все обиды, перенесенные только что, и боль Вадима и Арины, которые она воспринимала, как свои, она перенесла на отца. Вывернутая наизнанку душа требовала, чтобы он страдал также, а то и больше, чтобы его ежесекундно разрывала адская боль, чтобы сердце разрывалось на куски, чтобы ему жить, действительно, не хотелось. Она обо всем этом думала в порыве ярости, а потом сама удивлялась, откуда в ней столько жестокости, и ревела.
Как обычно, перед вечеринкой Татьяна пришла пораньше, чтобы порепетировать в холле, хотя фоновые танцы для бармен-шоу не предполагали никакой сложной хореографии или смешения множества стилей. Это были обычные гоу-гоу движения, которые просто требовалось делать синхронно. Но Татьяна через танцы выплескивала быстро накапливающуюся негативную энергию. В холле в одиночестве она танцевала агрессивно, со всей экспрессией, на которую была способна, под музыку, которая нравилась ей, двигаясь не по чьим-то инструкциям, а так, как просило тело. А тело жаждало резких движений, сложно закрученных элементов, трудно выполнимых прыжков и пируэтов. Она металась по всему холлу от гардероба к зеркалу, от входа до административной стойки, из угла в угол, подогревая себя ненавистью к отцу, досадой от того, как все получилось с Вадимом, и сожалениями о том, что не смогла ничего исправить.
Когда в клуб начали приходить сотрудники, девушка убежала в гримерку переодеваться и наносить марафет на лицо. Специально к шоу Арина через Татьяну заказала у Адлии костюмы в тематику вечера. Все танцовщики должны были носить боди цвета шампанского с узором из страз в виде пузырьков, а поверх — прозрачные плащи, похожие на дождевики, только по форме напоминающие фигуру бутылки. На головы им напялили шляпки из твердого прозрачного пластика в форме брендовых бокалов, перевернутых верх дном, которые полностью накрывали лица, зауживаясь к шее. Спереди к плащу пришили логотип «Мартини». На ногах они носили прозрачные пластиковые сапоги с белыми подошвами и молниями.
Первые два часа до начала шоу гоу-гоу работали как обычно. Татьяна слышала, что бармен-чемпион со своей свитой уже приехал и расположился в комнате отдыха, откуда выгнали всех сотрудников. Девушка танцевала во вторую очередь, поэтому имела время сбегать покормить Рыжку в подвал. Только она вышла в неоновый коридор, как ее подловила Арина.
— Так, Подсолнух, беги в бар, возьми там поднос с фруктами и неси в комнату отдыха, — приказным тоном проговорила арт-директор.
— Почему я? — возмутилась Татьяна.
Она уже была в сценическом костюме.
— Ну, во-первых, потому что я сказала, — грозно пояснила женщина, а потом, смягчившись, добавила. — А, во-вторых, потому что там Вадик.
Арина кокетливо ей подмигнула и многозначительно кивнула, подняв брови. Татьяна встрепенулась и машинально подтянула живот и попу.
— Так что сиськи в кучу и вперед, — посмеялась директор.
Девушка смутилась, но улыбнулась, проводив ее взволнованным взглядом до самого кабинета. В словах Арины было много полезного. Она решила снять плащ перед тем, как отправиться за подносом, чтобы показать себя во всей красе. Только она развернулась обратно к гримерке, как уткнулась в охваченного злобой Павлика. Он стоял, скрестив руки, и щурился на нее.
— Ах, вот, в чем дело, — протянул парень по-злодейски. — Значит, ты из-за Арининого сынка меня бросила?
Татьяна опешила.
— Ну, конечно, нахуя тебе администратишка, живущий с мамой, когда есть сынишка директора, да? Да еще и перспективный художник. Задорого пизду-то продала? Только не говори, что за талант?
Девушка сморщилась в оскорбленном недоумении, находясь в таком шоке, что даже ответить ничего не могла. Только чувствовала, как кулаки горят от гнева в желании влепить ему хорошенько по роже.
— Хотя тебе же не в первой, да? Пиздой торговать?
Он злорадно расхохотался. Татьяна закачала головой.
— А он-то в курсе?
Павлик коварно подмигнул и, сильно толкнув ее плечом, направился в сторону служебного коридора. Татьяна схватилась за руку, потому что было больно. Она потянула шею и покрутила плечевым суставом. В груди все кипело. Ей понадобилось время, чтобы отойти от шока и успокоиться. Наконец, придя в себя, она опомнилась и побежала за Павликом, который, она была уверена, отправился в комнату отдыха. И не ошиблась. Еще идя по коридору, девушка слышала всполошенный голос Вадима и мстительный тон Павлика.
— Что это? Откуда? — спрашивал Вадим.
— В ее же телефоне нашел, — отвечал, усмехаясь, Павлик. — Прикинь, какая самовлюбленная сука, хранит у себя порнуху с собой же в главной роли.
Он расхохотался. В этот самый момент Татьяна появилась в проеме открытой двери и увидела перед собой странную картину. На угловом диване полукругом расселись Вадим, Дэн, Алиса и еще одна девушка. Павлик сидел перед ними на корточках, опершись локтем на журнальный стол, и показывал экран своего смартфона. У всех четверых на лицах застыло выражение смущения и недоумения. Павлик смеялся с распахнутым ртом. Вадим смотрел на него в колебании, а потом не сдержался и треснул кулаком в лицо, съездив по щеке. Девушки ахнули. Татьяна в душе торжествовала, будто он исполнил ее заветную мечту, к которой она стремилась всю сознательную жизнь.
— Ты, вообще, кто такой, урод? — спросил Вадим, подняв Павлика за грудки.
На лице последнего застыло выражение ужаса. Он схватился за щеку. Глаза закатились и уставились на дверь. Все остальные перевели за ним взгляды на Татьяну. Она отпрянула и застыла, от неловкости стянув плащ к центру в