руки с билетами.
— В смысле, вы идете? — возмутился Вова, выпучив голубые глаза.
Лада тут же затихла, опустила руку и в недоумении уставилась на парня.
— Но… — замялась она, поправив майку, и промямлила, — …ты же не слушаешь такую музыку.
Девушка подняла на Вову виноватый взгляд. Юра скривил рот в разочарованной усмешке.
— Ага, в кино за тебя платить я должен, а на концерт ты с ним идешь?! — вспылил голубоглазый, ткнув пальцем в сторону соперника, но попал в спину рядом стоящей девушки, которая на него недовольно поморщилась.
Лада ссутулилась и надула губы. Сказать ей было нечего. От недавней радости не осталось и следа. Подумав с минуту, она пожала плечами и, словно под напором конвоя, произнесла:
— Ну, пойдем с тобой.
Татьяна услышала, как хмыкнул Юра, и повернулась в его сторону. Парень снова отвернулся к окну и допил за раз оставшуюся половину бутылки. Лада с сожалением покосилась на него и обняла себя руками, грустно положив голову на правое плечо. В голубых глазах Вовы читался гнев и желание кому-нибудь врезать. Он стиснул челюсти, сдерживая гримасу бешенства, и сквозь зубы процедил:
— То-то же.
Устав от выяснений отношений, Татьяна напоследок обняла Ладу, помахала Юре и покинула вечеринку. Как только она вышла из квартиры, пришло облегчение. Вздохнув полной грудью, девушка решила спуститься по лестнице и, быстро перебирая ногами, поскакала вниз по керамическим ступенькам.
Глава 23. Самовлюбленная сука
На планерке в понедельник Татьяна узнала, что скоро в клубе состоится флейринг-шоу, как заявлялось в афише, «с участием лучшего бармена мира», победителя профессионального всемирного чемпионата. Чемпион собирался выступать на пару с коллегой, а танцовщики «Дэнсхолла» служили приятным фоном на сцене для его представления. Татьяна должна была стать одной из таких декораций.
Снова начались репетиции и работы с оформлением. По приказу директора девушка отвечала за огромные рекламные бутылки «Мартини», которые предполагалось расставить по залу и в холле, чтобы привлечь внимание посетителей к бренду — спонсору вечеринки. Она сама искала производителя и ездила на завод, где их изготавливали из качественного пластика, имитирующего стекло, потом в дизайн-студию, где печатали гигантские самоклеящиеся этикетки, а, когда все привезли, в канун вечеринки следила за тем, чтобы их расставили ровно там, где указала Арина.
— Это что такое? — встревоженно спросила арт-директор, когда Татьяна протянула ей левой рукой документы от грузчиков, что привезли бутылки.
Арина сидела за столом, листая какой-то журнал по домашнему интерьеру. Девушка качнула головой в недоумении. Тогда женщина схватила ее за руку и тыкнула запястьем в лицо. Татьяна увидела свежий розовый шрам.
— Ты, что, с собой пыталась покончить? — всерьез испугалась директор, широко раскрыв глаза, ловила зрачками взгляд девушки.
Татьяне захотелось рассмеяться от нелепости ее предположения, но она сдержала себя.
— Ты дура?! — вскрикнула Арина и резко встала на ноги. — Нашла из-за чего! Надоели вы мне оба.
Она вознесла руки к небу, вздохнула и медленно направилась в обход стола к окну.
— Один сопли там водкой запивает, другая вены вскрывает. Развели трагедию.
Девушка все-таки не выдержала и расхохоталась. Арина бросила на нее раздраженный взгляд и замерла, сцепив руки. Татьяна долго и почти истерично смеялась, прикрывая рот обеими руками. Веселый взгляд бегал по комнате, оглядывая все картины, что висели на стенах, по очереди, пока не остановился на сердитом лице арт-директора. Девушка за секунду успокоилась.
— Это случайно, — наконец, объяснила она, в веселой улыбке растянув предложение. — Просто порезалась.
Арина продолжала смотреть сердито и с сомнением. Глаза чуть прищурились.
— Очень смешно, — пробурчала она.
— Но это не значит, что я не страдаю, — тут же исправилась Татьяна, сделав резкий выпад вперед в порывистом желании оправдаться.
Женщина смерила ее презренным взглядом и покачала головой. Видимо, успокоившись, она вернулась на рабочее место и вплотную придвинула себя к столу, подняв документы, что принесла помощница. Пробежавшись по тексту быстрым взглядом, она отложила их в лоток, уже заполненный кипой других таких же листов бумаги.
— Лада мне все рассказала, — виновато начала девушка, поглядывая то на директора, то на бумаги.
Нервы зашевелились. Она начала переминаться с ноги на ногу и сжимать пальцы с силой, чтобы до боли.
— Я хочу попросить прощения… — Татьяна взглянула на женщину, глядевшую перед собой на стол, — у тебя. Я глупо поступила. Я просто даже…
Она со вздохом подняла глаза к потолку и с выдохом снова уставилась на пол.
— Я даже не думала… представить не могла, что все так… будет. Мне, правда, очень жаль.
Арина с чувством мотнула головой в сторону и уставилась в окно напротив себя. Девушка смотрела на нее безоружно, не зная, что еще сказать, хотя выговорить хотелось многое, но все казалось таким бессмысленным и глупым. Оправдания себе она могла найти с трудом. Сама в них не верила теперь. Но так было на самом деле. Оставалось уповать только на понимание.
— Интересно, а об отце своем ты думала? — спросила вдруг Арина, устремив в девушку пронзительный взгляд.
Татьяна оторопела. Облизнув нервно губы, она сглотнула огромный комок боли, что появился в груди как будто из ничего. Брови сдвинулись в выражении сожаления.
— У меня дочь тоже часто сбегает. Я его прекрасно понимаю, — продолжала Арина добивать девушку. — Но я хотя бы знаю, куда она всегда бежит, и всегда могу ее найти.
Взгляд женщины казался все более пронзительным, как будто самозатачивался с проникновением в душу, и оттого становился невыносимым.
— Вадик рассказывал, что спас твоего отца от самоубийства. Просто вовремя зашел в гости. Тот хотел выброситься в окно. Я и подумала, что у вас это семейное.
Она слабо усмехнулась, взглянув на запястье. Татьяна разинула рот и сразу накрыла его ладонью, впившись в кожу между большим и указательным пальцем зубами.
— Папа в курсе? — спросила она тихо, чувствуя, как горячая слеза увлажняет щеку.
— В курсе, что ты жива и здорова, но не знает, где ты, — неодобрительно фыркнула Арина. — Вадик, понимаешь ли, уважает твой выбор и наврал, что просто видел тебя на улице, а ты опять убежала.
Татьяна тяжело вздохнула. Очень долго, девушка не вела счет времени, но в сознании оно тянулось бесконечно, они просто молчали, не меняя ни поз, ни жестов, ни мимики лица. Каждая смотрела сквозь другую, пространно, задумчиво и пусто.