сколько в тех вариантах выпускных классов, которые получают ее сегодня в наименьшем объеме. Прежде чем анализировать обоснование или цели подобной операции, отметим неопровержимый факт: число часов, отведенных на философию,
для всей совокупности учащихся будет резко сокращено. Философия и так является единственным предметом, который загнали в один-единственный класс в конце обучения; она так и останется в этом единственном классе, но часов ей будет отводиться еще меньше. Таким образом, откровенно ускоряется наступление, которое на протяжении последних лет велось осторожно и исподтишка: подчеркнутое отделение науки от философии, активное выборочное направление «лучших» в классы, в которых ей отводится как можно меньше времени, сокращение часов, коэффициентов, преподавательских мест и т. д. Кажется, что на этот раз за реализацию проекта взялись по-настоящему. За три часа невозможно даже попытаться сделать систематическое введение в философию. Как можно в этом сомневаться? Поскольку ученики не будут иметь никакого иного доступа к философии как таковой в течение
всего срока своего обучения, кандидатов на специальность «философия» будет все меньше[711].
Деррида отказывается просто защищать интересы корпорации. Борьба, которую он начинает, носит открыто политический характер. Последствием наметившегося «уничтожения уроков философии», по его мнению, будет то, что «лицеисты в массе своей будут лишены возможности практиковаться в философской и политической критике, а также в исторической критике, учитывая, что история снова становится мишенью, связанной с философией»:
Разве не являются уроки философии, проводимые в лицеях для учеников, достигших возраста, когда им дается право голосовать, едва ли не единственным местом, где, например, есть шанс прочитать и проинтерпретировать современные теоретические тексты, в частности связанные с марксизмом и психоанализом?
И совершенно не случайно, что давление власти на эти занятия, на некоторых преподавателей и учеников непрерывно усиливалось начиная с 1968 года и «протестов», проходивших в лицеях[712].
По мнению Деррида, ограничиться сохранением преподавания философии в выпускных классах в том виде, в котором оно сейчас существует, – значит дать оружие тем, кто проводит репрессии. Выступая против реформы Аби, он хочет провести свою любимую идею о включении философии в программу других классов средней школы и, следовательно, ее преподавания детям еще более юного возраста:
Сразу же предвосхитим своекорыстное возражение со стороны тех, кто хотел бы пожать плечами. Речь не о том, чтобы перенести в шестой класс преподавание предмета, который нелегко дается даже в выпускном классе. Но прежде всего о том, что здесь, как и во всех других предметах, необходимо применять принцип продуманной постепенности в посвящении, обучении, приобретении знаний. Известно, что в некоторых условиях, которые необходимо поощрять, «философские способности» ребенка очень сильны. Постепенность также касается вопросов и текстов, как традиционных, так и современных… Прежде всего необходимо было бы организовать связи между преподаванием философии и других предметов, которые тоже переживают трансформацию. Скорее даже реорганизовать: кто усомнится в том, что философия определенного толка уже преподается через французскую литературу, языки, историю и даже естественные науки? А кого-нибудь беспокоил вопрос о реальных трудностях этих предметов? О трудностях религиозного воспитания? Морального?[713]
Официально образованная 15 января 1975 года, группа GREPH сыграет важную роль в борьбе против реформы Аби, что существенно увеличит ее известность. Получивший действенную поддержку от Ролана Брюне, преподавателя лицея Вольтера, Деррида окружен небольшой группой в 20–30 человек, среди которых Элизабет де Фонтене, Сара Кофман, Мари-Луиз Малле, Мишель Ле Дефф, Бернар Потра и Жан-Жак Роза. В группу также входит его племянница Мартин Мескель, которая как раз готовится к получению лиценциата по философии, и, конечно же, Сильвиан Агасински, которая во всем активно участвует. По всей видимости, именно она помогла Деррида прочувствовать проблемы, которые вызывает преподавание философии в выпускных классах, ту реальность, от которой у него самого остались лишь наполовину стершиеся и скорее печальные воспоминания.
Хотя движение идет по всей Франции, временной штаб-квартирой GREPH стала Высшая нормальная школа, где также проходит большинство собраний. Для Деррида, у которого нет секретаря даже на полставки, административные и практические моменты этой работы становятся тяжким бременем. Мари-Луиз Малле вспоминает: «Он не просто участвовал, он брался даже за самые неблагодарные дела. Меня тогда поразило, что он совершенно одинаково держался со всеми участниками независимо от их должности, функции или социального статуса. Наши заседания проходили в очень дружеской атмосфере, бурление идей и стремление к новому, похоже, позволяли ему почувствовать себя по-настоящему счастливым»[714].
Борьба, которую ведет GREPH, возобновляется с новой силой в связи с институциональными проблемами Альтюссера. В июне 1975 года он защищает диссертацию в университете Амьена. Но несколько дней спустя консультативный комитет университета отказывается включить автора «За Маркса» в список допущенных к работе старшего преподавателя. В силу известности Альтюссера обращение, написанное Деррида и распространяемое через GREPH, получает значительный резонанс:
Любой, кто интересуется философской деятельностью, политической теорией, политической борьбой (и так далее), избавит нас от необходимости напоминать о работах Альтюссера… Известно, что эти работы оставили глубокий отпечаток на всей сфере марксистской мысли во Франции и во всем мире, обновили и обогатили ее. Общепризнанно, что во Франции и в мире они представляют самые мощные и живые течения в философии…
Верно, что в силу новизны вопросов, которые они ставят, стиля выступления и изложения, которые они вводят в оборот в университете, в силу их связи с практической политикой эти работы оказываются неудобными для хранителей определенного вида власти и определенной традиции в философии как институте. С неуклюжестью, свойственной испуганному озлоблению, они поставили перед ним заслон, политический характер которого больше не могут скрывать[715].
Разумеется, жертвой подобных дискриминационных мер был не только Альтюссер, но его случай служит яркой иллюстрацией политического аспекта проблемы: опираясь «на самые реакционные силы в образовании», государственная политика стремится «грубо приструнить школу и университет». Обращение GREPH получает массу откликов. Жискардистская власть и члены Консультативного комитета по университетам надолго затаят обиду на Деррида и людей, к нему близких.
На фоне все более мрачного институционального пейзажа Высшая нормальная школа во многих отношениях остается пространством независимости и свободы. Деррида, всегда стремившийся распахнуть двери Школы, не упускает случая пригласить в нее важных для него мыслителей, таких как Жан-Люк Нанси, Филипп Лаку-Лабарт, Хайнц Висманн, Жан Боллак и некоторые другие. Его собственный семинар становится все более престижным. Как некогда семинар Лакана, его в основном посещают слушатели со стороны, хотя темы, которые он выбирает, всегда связаны с программой агрегации. Дени Камбушнер, впоследствии сблизившийся с Деррида, начал посещать семинар еще тогда, когда учился на подготовительных