Гижигинским Тунгусам, имевшим некогда бесчисленные стада оленей, а ныне не все имеют их и для переезда, — то никакими (
место не разобрано) не заселить этого края. Потом, с другой стороны, отделите Киргизскую степь, Саянский хребет, При-Байкальские горы и за Байкалами так называемую Братскую степь, с небольшими исключениями, песчаные места около Кяхты и все места, лежащие от большой Забайкальской дороги к северу, тоже с небольшими исключениями, — и вы увидите, что удобных для заселения в Сибири мест остается не больше четвертой части; но и из этой части надобно отделить еще места гористые, песчаные, каменистые, лесистые и занятые водой; и вы согласитесь. что Сибирь, кроме еще, быть может, нескольких мест в Тобольской губернии, почти уже вся заселена; а за Байкалом у раскольников становится уже тесно, а ежели где и найдутся еще места удобные к расчистке и разработке, то их надобно оставлять для избытка народонаселения самих Сибиряков. Следовательно, поселять в Сибирь людей из России почти невозможно. Много ли и в самой России мест, удобных для заселения и еще не заселенных, особенно таких, которые бы с первого раза представляли удобства. для сообщения, — удовлетворительно сказать не могу; но положим, что и много; но чрез 30–40 лет заселятся и там, а потом куда девать избыток? За 200 лет и даже менее, кто мог думать, что из Германии и Ирландии должны будут переселяться люди в Америку? — Следовательно, занятие Амура, т. е. заблаговременно приготовить место для будущих поселений, отнюдь не лишне и не безрассудно; напротив того, надобно это как можно скорее, дабы кто-нибудь из Европейцев не предупредил нас; а тогда без ссоры и без войны нельзя уже будет занять Амура[105].
б) Ближайшая цель. Из ближайших целей занятия Амура есть — снабжение Камчатки и других приморских и заморских наших мест хлебом и другими Сибирскими и отчасти Русскими произведениями, — снабжение путем удобнейшим, вернейшим, и дешевейшим, чем чрез Охотск на Аян, и даже чем вокруг света. Честь России (о других причинах не говорю) не дозволяет бросить Камчатку и прочие приморские места, хотя они слишком дорого стоять казне и никогда не в состоянии будут окупать не только всех издержек и пожертвований казны, но даже и одних только пенсий, производимых служившим там, а между тем они не в состоянии прокормить даже своих жителей без подвоза из других мест; ибо не говоря уже об Охотском и Гижинском округах, в которых решительно никогда не может быть хлебопашества, по грубости климата и почвы и по близости моря[106], но даже и в самой Камчатке (где по реке сего имени, точно есть несколько мест, которые при усиленной разработке могут производить хлеб), при всех усилиях и пожертвованиях со стороны правительства, хлебопашество не может развиться в удовлетворительном размере, и главное потому, что жители оной всегда будут в состоянии покупать не только хлеб, но и чай и потребности, даже до роскоши, на свои соболи, которые, при некоторой предосторожности, никогда не переведутся в огромных и пространных хребтах, едва только в некоторых местах доступных, и то одним промышленникам, и особливо когда хлеб в Камчатке, доставляемый по Амуру, будет стоить втрое дешевле, а со временем и еще дешевле. О других целях занятия Амура, тоже весьма немаловажных, как-то: возможности сбыта произведений Сибири, — на первый раз хотя сырые кожи, возможности заведения легкого флота, т. е. который бы имел углубления не более 12–14 футов и проч. не мое дело говорить. Скажу только, что занятие Амура, даже при небольшом заселении берегов оного, скоро и сильно может развить деятельность в Забайкальском крае. Вопросы. Когда обозначена цель занятия Амура, тогда сами собой рождаются многие вопросы, напр.: а) Удобен ли Амур для судоходства? б) Удобны ли берега его для заселения? в) Где первоначально сделать заселения? г) Кем заселить и заселять, и какими способами? и проч. На последний вопрос отвечать могут только администраторы и знающие политическую и отечественную экономию люди. а) Удобен ли Амур для судоходства? Лучшим ответом на это может быть то, что уже три года по нем сплавляли баржи с большими грузами, сидящие от 21/2 до 4 футов в воде, и наконец пароход «Надежда», сидящий до 41/2 футов, поднялся вверх не только до начала Амура, но даже по Шилке до Сретенска, находящегося выше Шилкинского завода в 70 верстах. Конечно, баржи и самый пароход сидели на мели; но это не от недостатка воды, а от незнания фарватера. Грунт в Амуре почти везде или песчанен, или илист; течение в нем самое большое — не более 8 верст в час, а во многих местах от 5 до 2 верст, в так называемых «щепах». В Хинганском хребте, хотя течение самое быстрое и берега каменисты, но для плавания совершенно безопасны; тут можно плыть во всякое время. правда, берега не везде удобны для пристанища. Но во избежание неудобств, могущих быть при этом и во многих случаях, весьма хорошо иметь якоря на всякой барже. б) Удобны ли (левые) берега Амура для заселения? Все сведения, какие имеются теперь об этом, еще весьма поверхностны, не исключая даже и гг. ученых, путешествовавших на Уссури. К сожалению, в настоящее время я имею под рукой только записку одного из означенных путешественников, г. Максимовича. Всякий, кто только ни проплывал по Амуру, не может не сказать, что на берегах Амура, начиная почти от Стрелки и до Лимана и далее, почти решительно нет места, где бы не мог жить или хлебопашец, или скотовод, или огородник и даже садовод, или рыболов, или дровосек. А сколько таких мест, которые с первого взгляда всякому представляют все удобства для заселения со всеми хозяйственными заведениями!
Но при всем том, этот вопрос, и прежде всех, требует основательного и беспристрастного решения. Для этого необходимо послать особую экспедицию из людей специальных, опытных, в числе коих должны быть, между прочим, и лучшие, и опытные хлебопашцы из крестьян и скотоводы из знающих это дело. Экспедиция эта должна, во-первых, осмотреть весь левый берег вдоль, начиная от Албазина до последних хребтов, пред Кизи, а поперек — от беретов материка Амура до хребтов, неудобных к заселению; во-вторых, указать прямо на места, где хлебопашество может развиться быстро и где — со временем, как это сделал г. Максимович в своей записке, — относя к первым Уссурийскую долину, в 30 верстах выше устья оной, а к последним некоторые места на Амуре, — и тогда сам собой решится второй вопрос, т. е.