В какой-то момент, правда, Лариэсу показалось, что Древний сгустил краски и с Игнис все хорошо. Ну, более или менее. Однако, едва только они с огнерожденной оказались на достаточном расстоянии от спутников, сразу же стало ясно — Кающийся ничуть не покривил против истины — дочь Вороньего Короля, действительно, переживала, и еще как!
— Прости меня, — первым делом проговорила она, и Лариэс услышал, что голос бесстрашной и острой на язык чародейки дрожит, точно та сдерживает слезы.
— Тебе не за что извиняться, — мягко произнес он, улыбаясь и подводя своего коня поближе к ее тантибусу.
— Есть за что! — с яростью в голосе выпалила девушка.
«Прямолинейна, как Кларисса», — промелькнуло в голове у Лариэса.
Игнис продолжала:
— Я позволила чувствам взять верх и это едва не стоило жизни тебе, Клариссе и другим гвардейцам. Пока я плакала, вы сражались! Я — единственная, кто мог бы с легкостью встретить ментальную атаку легата — не делала ровным счетом ничего, позволив Орелии получить тяжелые раны, которые она станет залечивать, расходуя и без того скудные запасы сил! — огнерожденная говорила это срывающимся голосом, едва не плача, и прекрасная серебряная маска, закрывающая ее лицо, выражала глубокую грусть. — Я прошу простить мою беспомощность и благодарю за спасение жизни. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, знай, в Волукриме тебе ее окажет любой. Дочь Вороньего Короля отныне должница виконта Лариэса Венатского.
Юноша нехорошо сузил глаза — он начал ощущать раздражение. Сперва — Ридгар, затем — Корвус, теперь — Игнис. Раз за разом его пытались склонить к измене, пускай и прикрывая это рассуждениями о благих целях, негодных властителях или, как теперь, невыплаченных долгах.
«Она думает, что я делаю то, что делаю, ради личной выгоды?»
— Благодарю, ваше высочество, — Лариэс склонил голову в знак признательности. — Вы очень щедры к простому виконту. Скажите, а могу я рассчитывать на графский титул и службу при дворе вашего венценосного батюшки?
Игнис широко распахнула глаза и непонимающе уставилась на полукровку.
— Лариэс, — неуверенно начала она, но лункс оборвал собеседницу.
— Игнис, я думал, что мы друзья! Я был неправ?
— Нет, как такое могло прийти тебе в голову? Конечно, мы друзья!
— А раз так, не нужно оскорблять меня обещаниями наград. Друзья помогают друг другу не потому, что это выгодно, а потому что так следует поступать! И один товарищ никогда не будет обвинять другого в слабости. Понимаю, что тебе неприятно показывать свои ожоги другим людям. Принимаю это и никогда не потребую от тебя ничего объяснять или переламывать себя, иначе — какой я после этого друг?
Из глаз Игнис брызнули слезы, и она отвернулась.
— Спасибо, — прошептала девушка.
— Не за что.
Огнерожденная неожиданным резким движением ухватилась за край маски и сдернула ее, стремительно — словно боясь передумать — протянув артефакт собеседнику.
— Вот, — она откинула волосы, закрывавшие изуродованную половину лица.
Лариэс смотрел на изуродованную кожу, выглядевшую при свете дня еще отвратительнее, не демонстрируя никаких эмоций. Лишь спросил:
— Маска держится безо всяких креплений. Почему она слетела ночью?
— Удар легата оказался слишком силен и артефакт, пытаясь смягчить его, растратил всю запасенную энергию, — объяснила Игнис, — а потому просто перестал держаться. Сейчас заряд немного восстановился, и я могу носить маску, не боясь, что все увидят…это, — девушка указала на кошмарные ожоги и горестно вздохнула. — Наверное, тебя распирает любопытство, хочется узнать, как я их получила, да?
Лариэс не произнес ни слова. Конечно же, ему было интересно, точно также ему было бы интересно узнать, в какого зверя оборачивается Мелис и как это Ридгар растворяется в тенях, однако задавать подобные вопросы означало повести себя, как последняя свинья.
— Я слишком хорошо знаю, каково быть не таким как все, а потому ничего не стану спрашивать, — и он пристально посмотрел на Игнис. — Не нужно бояться своих шрамов, они не портят твою красоту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Здоровая щека девушки покрылась румянцем, и она смущенно отвела взгляд.
— Спасибо. Но я, все-таки, считаю, что должна рассказать тебе правду.
— Только если ты уверена в этом.
— Уверена, — кивнула огнерожденная. — Как ты понимаешь, маг огня не может сгореть, пламя не причинит ему никакого вреда. И, тем не менее, вся правая половина моего тела покрыта рубцами.
Она сглотнула и зажмурилась, вероятно, вспоминая что-то очень неприятное.
— Как думаешь, почему такое могло произойти? — наконец спросила девушка.
— Не знаю, — честно признался Щит принца. — Слышал досужие домыслы и сплетни, но люди вообще любят трепать языком тогда, когда следует держать его за зубами.
Игнис хмыкнула и продолжила свою исповедь:
— Ответ прост. Ветророжденный упадет и разобьется, водорожденный утонет, а хладорожденный замерзнет насмерть лишь в одном единственном случае — если они столкнулись со своей стихией до пробуждения дара.
Этого Лариэс не знал. Он удивленно воззрился на девушку, ожидая, что же та расскажет дальше, и Игнис, решившаяся открыться, не разочаровала его.
— Мне было восемь, когда Речная Королева объявила войну Фейрлинду. У великого герцогства оказалось слишком мало магов, к тому же оно было ослаблено внутренней смутой, все это позволило ее величеству Кайсе, — имя королевы Игнис процедила с нескрываемой ненавистью, — за два года уничтожить и армию, и родителей. Те из вассалов, кто был поумнее, переметнулись. Но нашлось и несколько дураков, считающих, что обязаны спасти наследницу престола. Великую герцогиню, бывшую в то время была всего лишь девчонкой, у которой даже не прорезались магические способности. Но вместо того, чтобы поступить как умные люди и спрятаться в Волукриме — отец несколько раз предлагал им убежище и покровительство — они решили укрывать меня на территории Фейрлинда, надеясь, что подданные как один возьмут, да и восстанут против узурпаторши, дабы помочь возвести на престол истинную наследницу.
Лариэс усмехнулся. Он прекрасно знал, как именно большинство подданных относится к аристократам вообще и правителям в частности — не один и не два раза во время тайных миссий юноше приходилось общаться с простолюдинами — а потому был просто уверен, что если завтра, к примеру, Алые Паруса Империи Бархатных островов, покажутся на побережье Дилириса и чернокожие воины тропической страны захватят королевство, то простые рыбаки и землепашцы лишь пожмут плечами и продолжат работать в поте лица, чтобы заплатить налоги новым хозяевам и накормить семью.
— Этим в высшей степени верным, но наивным людям было невдомек, что простому батраку нет дела до того, кто сидит в столице, — спокойно произнес он. — Ему главное — не околеть с голода.
— Именно, — кивнула девушка. — Но на этом проблемы моих опекунов не закончились. Они чересчур сильно рассчитывали на верность своей прислуги и вассалов, будто не знали, что клятвы для большинства людей — всего лишь слова.
— А любой, кому за работу платят медью, с легкостью предаст ради золота, — закончил Лариэс. — И это мне знакомо. Тебе изменили?
— Да, причем несколько раз. Мы перемещались из одного поместья в другое, и никак не могли найти убежища. Так продолжалось около года и в самом конце, когда рядом со мной осталось всего четыре человека, мы прятались в лачугах бедняков. — Она вздохнула и прикрыла глаза.
— Если не хочешь, не рассказывай, — вновь произнес Лариэс.
— Я хочу, — резко ответила Игнис и тотчас же поправилась. — Я должна. Так вот, незадолго до того, как нас предали в очередной раз, мои опекуны наконец-то решились ответить согласием на предложения Корвуса и договорились о месте встречи. Все должно было быть сделано в тайне, и Вороний король решил прийти лично, без свиты и тем более — армии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глаза Лариэса полезли на лоб.
— Но это же чудовищный риск! — воскликнул он.
Игнис пожала плечами.