А Эльдара? Не обезвредили ли заодно и его? То есть его смерть – и впрямь не несчастный случай, не самоубийство, а жестокое убийство?
Внезапно она вспомнила странный инструмент, напоминающий электродрель или большой пистолет, – резак для грудины, который был найден в квартире Эльдара. Очень удобная штука – работает на батарейках, им можно воспользоваться даже в машине «Скорой помощи», если надо немедленно проникнуть непосредственно к сердцу, чтобы спасти человека.
Сердце, сердце… Оказавшееся по-стариковски изношенным юное сердце Карины. Инфаркт Вадика Черникова – совсем мальчишки…
Некая мысль забрезжила вдруг – насколько странная, настолько страшная, что Александра даже не решилась задержаться на ней.
Такого не бывает в жизни. О таком пишут статеечки в желтых газетенках, пугая людей. А в жизни осуществить подобное невозможно!
И тем более невозможно представить, что это могло произойти с твоей сестрой.
Нет, не может быть. Все-таки Эльдар был патологоанатом, и, если держал какие-то необходимые инструменты дома, этому должно быть разумное объяснение. Разумное, а не фантастически-жестокое!
О господи! От всего этого сейчас лопнет голова!
Александра нагнулась к обочине, чтобы набрать еще снегу, и…
Удар обрушился на плечо – такой сильный удар, что Александра дико вскрикнула от боли, падая ничком, но тотчас подавилась собственным голосом. Что-то навалилось сверху, стиснуло голову – не повернуться, уткнуло лицо в снег, который сразу набился в ноздри и в рот. При этом она ощущала, что сильные холодные пальцы пережали артерии на шее, и сразу тяжелые молоты забухали в мозгу. Нужно всего несколько мгновений, чтобы лишиться сознания, а потом, если хватка не будет ослаблена, и умереть.
Александра в ужасе рванулась, но не только не было сил сбросить с себя чье-то тяжелое тело, но даже голову повернуть, чтобы глотнуть воздуху. Еще миг – и все будет кончено…
И вдруг пальцы, больно сжимавшие шею, отвалились, как две насосавшиеся пиявки. Александра снова рванулась – и не поверила себе, когда пугающая тяжесть свалилась с нее. С громким всхлипом вобрала ртом воздух, попыталась перевернуться – и обмерла от боли в плече.
– Сашенька! – истерически закричал над ней женский голос. – Жива?!
– Не видишь, шевелится, – прокомментировал другой голос – мужской, грубый. Затем чьи-то руки взяли Александру за плечи и приподняли, причем слезы брызнули у нее из глаз от боли и радости жизни одновременно.
Кое-как утвердившись на коленях, смахнула с лица снеговую кашу и протерла полуослепшие глаза.
Агния Михайловна в шубке, надетой на одну руку, в косо намотанном платке и растоптанных валенках, то всплескивала пухлыми ладоням, то пыталась нашарить другой рукав шубы. Лицо ее было мокрым, как у Александры, только не от растаявшего снега, а от слез, которые так и лились из глаз.
– Сашенька! Сашенька! – твердила она, ловя ртом воздух. – Я уж думала, он тебя убил!
– Диво, что не убил, – пробормотал другой голос, и Александра, покосившись, увидела… носителя злейшего бронхита Соловьева – того самого, жена которого буквально час назад жаловалась на невыносимые условия в больнице, куда она, Александра, положила мужа. То есть ни в какой больнице Соловьев в данный момент не лежал, а стоял на дорожке в позе победителя, установив одну ногу на скорченное тело, а в руках задумчиво вертел короткую черную дубинку.
– Как это он вам этой штуковиной голову не пробил, а, Александра Егоровна? – спросил Соловьев с живейшим интересом, не испытывая, похоже, ни тени смущения из-за нарушенного постельного режима. – Крепкая у вас, должно быть, головушка! Этим кирпич можно расколоть, если хорошо вдарить!
– Кажется, я поскользнулась – он и промахнулся, – пробормотала Александра, слабо пошевеливая плечом и морщась от боли. – Но вот плечо… не сломано ли?
– Плечо – это чепуха, заживет! – авторитетно заявил Соловьев. – Главное, что по башке не попал. А вот ты, Михайловна, не промахнулась. Не иначе пробила мужику черепушку своим поленом! Точно тебе говорю.
– Господи, помилуй! Господи, спаси! – начала звенеть браслетами Агния Михайловна. – О чем ты говоришь, Ванечка? Какое еще полено?
– Что значит – какое? – безмерно удивился Соловьев. – Вот это, березовое!
Он подобрал валявшуюся на обочине деревяшку и повертел ею перед лицом Агнии Михайловны, которая брезгливо отшатнулась.
– Неужели не помнишь, как выдернула коряжку из поленницы и тюкнула бедолагу по головушке?!
– Не помню, – слабо покачала головой Агния Михайловна, сдвигая платок с лица. – Как за Сашенькой побежала – помню. Потом вижу, за ней идет мужчина, вижу – ударил он ее, навалился сверху… А дальше ничего не помню. Кричала я вроде бы…
– Громко кричишь, Михайловна, – одобрительно сказал Соловьев. – И бегаешь быстро. И это очень хорошо, потому что я уж совсем было примерился на этого разбойника свою авоську обрушить, а тут как раз ты подоспела со своим поленом. Полену-то ничего, а вот моей авоське худо пришлось бы…
Александра повела глазами. На снегу валялась коричневая матерчатая сумка, из которой торчали горлышки пивных бутылок.
Она устало покачала головой. Ох, Соловьев, Соловьев! А как же бронхит?!
Соловьев проследил за ее взглядом – и резко поскучнел, наверное, тоже вспомнив о своем бронхите и озаботившись состоянием здоровья.
– Ну, я пошел, что ли? – сказал хрипло, поднимая сумку и делая некую попытку спрятать ее за спину. – До свиданьица!
– Как это – пошел? – Агния Михайловна, наконец, справилась с шубкой и толком завязала платок. – Какое может быть до свиданьица?! В милицию этого-то надо! Ах ты тварь черномазая, ах ты нечисть! – Она с силой пнула поверженного врага под ребро.
Тот слабо застонал и повернулся на бок.
– Живой, что ли? – разочарованно протянул Соловьев. – Эх, мало ты ему, Михайловна… А ведь и правда – черный!
Александра с содроганием уставилась на лежащего. При слове «черный» вдруг вспомнился вежливый африканец с его аллергией на «пульсия», однако перед ней был никакой не чернокожий, а просто человек, как принято выражаться, кавказской национальности: смуглый, горбоносый, с худым лицом, которое почему-то показалось Александре знакомым.
Да ведь это тот самый «сын гор», который пытался втиснуться вслед за ней в переполненный 27-й! Ну да, она сошла с трамвая, вспомнив, что забыла кассеты для Агнии Михайловны, а «сын гор» вроде бы остался стоять на остановке… Странно, что они снова встретились в Высоково и он избрал именно Александру объектом грабежа.
Странно? А не хватит ли быть наивной дурочкой? Вовсе не случайно они «встретились». Наверняка этот тип выслеживал ее. То-то целое утро было ощущение, что позади, обочь, вокруг мелькает какая-то тень, Александра беспрестанно чувствовала присутствие постороннего, и вот, стоило ей остаться одной на пустынной улице, он напал! И если б не Агния…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});