Хорошо…
Протест так протест…
Он подавил в себе искорки раздражения, грозившие распалить его, что ему было совсем не нужно. Будучи и так на пределе, он совершенно не хотел конфликта, и без того голова раскалывалась от проблем. Ещё войны с Эвой ему не доставало, тем более последние душевные противоречия были по её поводу.
Как он и предполагал в гостиной её не было, поэтому не останавливаясь он развернулся и подошёл к той двери, за которой и была Эва. Другого варианта и не было.
Он приостановился, и осторожно нажав на ручку двери, бесшумно её открыл. Увидел знакомую фигурку, родную и любимую и только зарождающееся раздражение схлынуло, словно его и не было. Он тихо подошёл к кровати, не издав не звука, но она тут же открыла глаза, будто не спала, а ждала его прихода. Он даже чуть опешил, но не успел и слова сказать. Она резко села на кровати, секунду смотрела на него своими серыми глазищами, а потом вскочила и вылетела из спальни.
— Эва! — он не успел даже ухватить её за руку, а только крикнуть вслед, но она не слушала. Она понеслась на кухню. Сама не зная зачем, просто выбежала из комнаты, не имея желания находиться с ним в одном помещении.
Казалось, что она уже успокоилась, даже задремала, но как только услышала тихий щелчок замка, проснулась, и отравленные сомнениями чувства вновь взыграли с новой силой. Она попросту боялась наговорить ему гадостей, злилась на него за то, что он заставляет её испытывать такие негативные эмоции, злилась на себя за то, что не могла с ними справиться.
Где-то у холодильника он настиг её, но едва почувствовав его прикосновение, одёрнула руку.
— Мне что по всему дому за тобой гоняться? — хмуро спросил он.
— А ты не гоняйся… — она открыла холодильник, но так ничего и не достала, а захлопнула дверцу. Ян зажёг свет над барной стойкой, глотнул воды из бутылки, которую оставил на столе, а Эва тем временем придумывала какой ей совершить манёвр, чтобы обойти его и не быть «захваченной». Расчёт не удался, он, конечно же, перехватил её на полпути к выходу.
— Отпусти меня, — процедила она со злостью, отбиваясь и выворачиваясь из его рук.
— Нет. Давай поговорим. Ты только успокойся.
— Я спокойна, — ответила она, только тон её совершенно противоречил этому.
— Как же…
— Я сказала… отпусти меня. Я не хочу с тобой говорить… И видеть я тебя тоже не хочу, — зло сказала она, не скрывая эмоций, но стараясь не кричать.
— Эва… — он пытался развернуть её лицом к себе, но она с завидным упорством не давала ему это сделать, и в конце концов вырвалась.
— Не трогай меня. Иди туда, где был… Иди к ней… — проговорила она, тяжело дыша, потратив кучу сил, вырываясь из его хватки. Он мог бы её не отпустить, но чувствовал, что ещё секунда и она начнёт громко верещать, судя по её состоянию.
— Перестань, она ничего для меня не значит. Её давно нет в моей жизни, и ты это знаешь. Выброси свои дурные мысли из головы, — стараясь сохранять спокойствие, говорил он, но она словно оградилась невидимым барьером и не воспринимала ни одного его слова. Пропускала всё мимо ушей, о чем явно свидетельствовало выражение её лица и язвительный тон.
— Естественно! Она для тебя ничего не значит! Ты уехал с ней и прошлялся где-то всю ночь! — незаметно для самой себя она повысила голос. Он двинулся к ней, а она, интуитивно сразу отступила назад. — Не подходи!
— Не всю ночь…
— Да! Не всю… полночи! — перебила она, не дав ему договорить.
— Прекрати, — он хотел успокоить её, но не мог подобрать слов, она всё равно его не слышала. Хотел обнять её, но она шарахалась от него. — Эва, прости. Перестань… Ты расстроилась, я знаю. Давай поговорим.
Это «прости» вызвало только очередной приступ обиды. Даже то, что она ему высказывала, не помогало ей сполна выразить те эмоции, которые её обуревали. Такой нужной ей разрядки не происходило, выплеска, который бы мог облегчить её существо, не было. Даже слез — и тех не было.
Воспользовавшись краткой передышкой, Ян подошёл к ней, но она тут же оттолкнула его. Оттолкнула и отскочила, как от прокажённого.
— Уйди тебе говорю! Неужели ты не понимаешь? — закричала она.
Он не мог понять. Он, действительно, не мог понять, что вызвало такую бурную реакцию и истерику, которая разыгрывалась сейчас. Неужели то, что случилось, могло довести его спокойную и рациональную Эву до такого состояния. До состояния взбешённой фурии, с которой невозможно было разговаривать, которая отталкивала его, не слушала, кричала, пребывая в крайнем возбуждении. Он уже в немом изумлении смотрел в её горящие глаза, видя, что её распирают эмоции. Эмоции такой силы, что об адекватном состоянии уже сложно было говорить.
Так как он застыл между стойкой и шкафчиками, не стоило большого труда дотянуться до того, что над мойкой. Не отрывая взгляда от Эвы, он открыл его и достал тарелку.
— На, — только и сказал он и подавая ей этот предмет. Она уставилась на неё, не понимая, причём тут тарелка, потом посмотрела ему в глаза.
С грохотом тарелка полетела на пол но не разбилась, когда Эва выхватив, швырнула её на пол.
— Не бьётся, — со злостью прошипела она.
Он молча сдёрнул бокал с полозьев на барной стойке. Звон разбитого стекла огласил комнату, не успел он поставить его на стол. Следом раздался лёгкий скрип, когда он снял второй, тут же сменившийся соответствующим звуком, когда второй бокал для вина разлетелся на мелкие осколки. Ян внимательно посмотрел на её, оценивая, хватит ей этого, или ему продолжить свою помощь в столь благородном занятии.
По лицу её было понятно, что этого мало и он поставил ещё один. Эва помедлила, но швырнула его вслед за первыми двумя. Звон последнего подействовал отрезвляюще. Словно произошёл тот самый выплеск эмоций, словно весь негатив наконец нашёл тот самый выход. Вмиг стало легче, но с этим облегчением пришло и другое состояние. На глаза навернулись слезы, пришло осознание всей глупости и абсурдности сложившейся ситуации. Стало безумно жалко себя и те красивые бокалы, что она разбила. Стало стыдно за собственное поведение.
Ведь просил же он поговорить спокойно! Нет! Надо было скатиться до битья посуды!
Никогда в жизни она не предполагала, что может вести себя вот так. Никогда не считала себя истеричкой, но сейчас показала себя во всей красе. Показала себя именно такой.
Она всхлипнула и спрятала лицо в ладонях.
— Вот дура… — проговорил Ян прижимая её к себе. Характеристика, что он ей дал, совсем не вязалась с тоном, каким он говорил это. — Идиотка…