Читать интересную книгу Тень (СИ) - Номен Квинтус

Еще у Шэд мелькала забавная мысль о том, оставят ли организацию после того, как руководству НКГБ станет ясно, что деятельность ее — пустая трата времени и денег, тем более что ясно это должно стать еще до конца года. В выстроенном к началу нового учебного года втором лабораторном корпусе в Медведково не покладая рук (а так же не выключая мозги) работало больше полусотни студентов физфака и мехмата. И — периодически — доцент Борис Павлович Демидович и профессор Андрей Николаевич Колмогоров. Последние двое — так же периодически, то есть при каждом посещении лаборатории — пытались уговорить Таню перевестись на мехмат.

А началось все еще в конце предыдущего семестра. Ведь университет дает и образование университетское, так что химикам тоже преподавали высшую математику. Конечно, обычно лекции у химиков читали аспиранты, да и семинары чаще они же вели — но однажды какой-то аспирант заболел и замещать его пришлось Демидовичу. На семинаре возник спор по поводу того, поможет ли математика в работе химика, и Таня «вступилась за математику». Правда, с какой-то странной позиции вступилась, попытавшись объяснить что-то «химическое» на примере «необходимости предсказания свойств интерметаллидов» и невозможности по составу вещества понять его структуру, и спор плавно ушел в сторону подстановочного шифрования.

— Интересный пример, — решил прервать дискуссию среди студентов Борис Павлович, — но вы несколько ошибаетесь в выводах: чтобы расшифровать сообщение, достаточно получить ключ шифрования.

— Глубочайшее заблуждение. Если использовать несимметричное шифрование, то наличие ключа шифрования ничего не даст. Этот ключ можно хоть в газете напечатать, хоть по радио разослать… что, кстати, очень удобно…

— Хм. А поподробнее можно?

— Можно. Возьмем, к примеру, два простых числа…

Поняв, что дальнейшее обсуждение всем студентам вообще не интересно, Борис Павлович попросил Таню этот подход пояснить ему более подробно после занятий, а поняв, что же ему рассказала самая юная «химичка», поделился обретенным знанием с Андреем Николаевичем. Колмогоров знание воспринял, посчитал что-то на бумажке, а затем лично подошел к Тане и сказал, что «как математическая задачка ее метод выглядит очень интересным, но в силу невероятного объема потребных вычислений практического интереса представить не может».

— Вы глупости-то не говорите, все же профессор. Что значит «невероятный объем»? Если у нас есть машина, способная выполнить сотню-другую тысяч арифметических операций в секунду, то задачка-то становится вообще тривиальной!

— А где вы такую машину видели? — с некоторым ехидством поинтересовался Андрей Николаевич. Я как-то не могу представить себе арифмометр, способный крутить колеса с такой скоростью.

— Я тоже. Но есть такая замечательная штука, как электричество. Вот смотрите: — Таня нарисовала примитивный триггер на двух лампах — это у нас логический элемент. Соединяем три таких элемента — и получаем машину, способную складывать два однозначных числа со скоростью света. То есть ноль плюс ноль будет ноль, ноль плюс один — один, а один плюс один — переполнение. А чтобы переполнения не было, мы сюда еще пару триггеров поставим, потом еще и еще… А теперь возьмем другую схемку на этих же триггерах, называется инвертор. А дальше — простая математика… не совсем простая, но вполне понятная.

— У американцев вроде уже есть подобная машина…

— У американцев машина делает пять тысяч коротких операций в секунду, а нам нужна такая, которая их будет делать сотни тысяч длинных в ту же секунду.

— Что значит «коротких» и «длинных»?

— Короткая — это сложение, длинная — умножение, которое по сути последовательность сложение. Не линейная, но все же.

— Так, а вы можете все это поподробнее расписать? А то со слуха…

— Завтра вам занесу, но не безвозмездно: для такой машины нужно еще и схемы узлов продумать, а тут как раз студенты-математики мне бы очень пригодились.

— Вам⁈

— Ну я же все это затеяла, мне и поручили всю работу курировать… там просто в самом начале была химия кристаллов, если разрешат, то я вам попозже все поподробнее расскажу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Подробности профессору Колмогорову рассказала правда не Таня, а специально назначенный куратор проекта, после чего отобранные куратором студенты и аспиранты приступили к очень творческой работе. А математики продолжали «облизываться» на «юное дарование», без особого, впрочем, успеха. И без особого рвения, больше «по привычке»: и профессору, и доценту уполномоченные товарищи «довели», что девочка тоже не баклуши бьет…

Таня работой занималась сугубо химической: новые авиационные сплавы много кому понравились, и неавиационные — тоже. Правда, когда Лаврентий Павлович узнал, почем нынче простенький алюминий… ну, не совсем простенький, по прочности многие стали превосходящий… в общем, он лишь присвистнул. А потом у одной юной особы решил лично и персонально спросить, как она дошла до жизни такой…

Очень, скажем, финансово-затратной жизни: показав «высокой комиссии» свой ответ на давний вопрос Николая Николаевича, она заодно и смету на новый завод предоставила, на триста с лишним миллионов рублей смету:

— Володя Кудрявцев на имеющемся оборудовании может изготовить один такой бочонок примерно за двое с половиной суток. А если поставить в ряд двести таких бочонков, то они за двое суток произведут кило урана с обогащением в пять процентов. И возникает вопрос: где взять двести бочонков? А вот если потратить немножко денежек да Володе какой-нибудь орден Ленина на грудь повесить, то через жалкие полгода он будет по пять бочонков в сутки на-гора выдавать, а может и десять.

— Завод Лаврентий Павлович скорее всего выстроить согласится, — осторожно высказал свое мнение Николай Николаевич. — Но остается простой вопрос: где ты металлы нужные для своих сплавов брать будешь?

— На простой вопрос всегда находится простой ответ. Некоторые, извините за выражение, ученые думали, что для бомбы и торий сгодится как-нибудь. Но торий не сгодится, а сколько под эти мечты радужные уже монацита накопали… так вот, если мне этот монацит дать, ну и заводик небольшой химический выстроить, то с металлами у нас проблем не будет.

— Еще заводик⁈

— Небольшой, он вообще миллионов в сто всего встанет. Я предлагаю его поставить возле нового карьера в деревне Андреево: там известь из-под себя таскать можно, а кислоту ей гасить — самое милое дело. Заодно и гипса наделаем для цемента…

— А ты сумеешь вытащить их монацита то, что нам надо?

— Ну вытащила же! Или вы думаете, что я эти металлы наколдовала? Просто я крохи в лаборатории получила, а надо сотни килограммов, если не тонн. Соответственно, эшелоны кислоты — а отработку-то в речку не сольешь…

Лаврентий Павлович Таню встретил все в том же неприметном особнячке:

— Татьяна Васильевна… вы, мне кажется, вообще не меняетесь… извините. Вы предлагаете выстроить химический завод в деревне, и практически гарантируете, что этим обеспечите сырьем производство центрифуг. Монацит вам для этого передать — проблема небольшая, но стоит ли овчинка выделки? Есть предложения, и от геологов, и от химиков, по получению этих же материалов из другого сырья — и, есть мнение, что их предложения менее затратные.

— Такой акт тоже имеет место быть. Однако я эту смету все же не от балды составляла. Предлагаемый мною химзавод можно будет запустить — по крайней мере первую его очередь — еще до октябрьских праздников. Тут очень уместна поговорка «время — деньги», просто ее понимают в основном неправильно. Время можно поменять на деньги — и мы, потратив немного больше денег, сэкономим очень много времени, а как раз время сейчас — наиболее критический ресурс. Но это лишь одна сторона предлагаемого проекта. Вторая заключается в том, что торий, конечно, для бомбы не годится, но для других целей он вполне подойдет. Правда не сразу, а лет через десять-двадцать, а торий в чистом виде несколько удобнее хранить чем монацитовый песок.