Читать интересную книгу Тень (СИ) - Номен Квинтус

— Как врач, может ты сама полетишь?

— А лекарства кто готовить будет?

— Я, конечно, позвоню…только в Ковров их, скорее всего, уже завтра привезут.

— Значит, Саров… ладно, посижу ночку, завтра к обеду буду там. Их и без меня встретят, я распоряжусь…

— А в госпитале тебя послушают?

— Ах да, вы же не в курсе. Вообще-то меня с должности главного врача третьего госпиталя так и не уволили, так что послушают и всё в лучшем виде сделают. Все, приехали… самолет минут через пятнадцать сядет, пойдемте пока вам кухлянку добывать…

Спустя двое суток Николай Николаевич в тихом кабинете докладывал, стараясь сохранить хотя бы видимость спокойствия, о происшествии:

— Должен признаться, я действительно инструкцию нарушил… там же мой ученик был, один из лучших…

— Этот вопрос мы рассмотрим отдельно… когда-нибудь. Но вы сказали, что вас кое-что сильно удивило, причем в прямой связи с проектом. Вы имеете в виду то, что у нее оказалось готовое лекарство?

— Это не лекарство, это, как она сказала, зелье, позволяющее просто не сдохнуть некоторое время. Оно действительно сработало, всех троих в Ковров доставили в полном сознании и сопровождающие врачи меня заверили, что самочувствие у них стало заметно лучше. Еще меня, признаться, удивило, как в госпитале исполнялись ее распоряжения. Подозреваю, что если бы она приказала врачам всем в окна выпрыгнуть, они бы молча выпрыгнули.

— Вы тут не правы, они бы спросили в одежде прыгать или все же раздеться перед прыжком чтобы санитарам не пришлось трупы раздевать… говорят, она всех врачей и сестер очень больно била, если те ее распоряжения не выполняли, так что у них это уже рефлекс. Но это лирика, а если по существу вопроса?

— Она мне назвала всех физиков-участников проекта, и потребовала их всех доставить к ней в госпиталь для, как она сказала, проведения прививок от радиации. Мне кажется, что о проекте она знает слишком много. Но, по ее же словам, никаких подписок она не давала и давать не собирается…

— Это мы знаем. Собственно, и вопросы, которые вы ей задавали, связаны с тем… я теперь абсолютно уверен, что Юлий Борисович работает по методике, которую она лично и расписала. А подписки — она делом доказала, для чего она работает по двадцать часов в сутки вот уже почти три года. А чтобы вы больше не переживали из-за пустяков, сообщу: то, что вы ей рассказали об… инциденте… вы тоже поняли, почувствовали, что ей можно полностью доверять. А врач она действительно уникальный. Для вашего полного успокоения сообщаю: она стала первым кавалером ордена Пирогова, и на этом настоял товарищ Бурденко, которому Иосиф Виссарионович предполагал орден за номером один вручить. Эта девочка в войну, бывало, по сорок и больше часов у операционного стола без перерывов стояла, она провела больше девяти тысяч операций — и ни один из ее пациентов не умер. Честно говоря, когда мне стало известно об инциденте, у меня тоже первой мыслью было к Серовой обратиться, но вы просто успели раньше. Да, сегодня вечером будет небольшое совещание у товарища Сталина, вам, наверное, тоже стоит соприсутствовать. Это по поводу Сталинских премий за сорок шестой год, и, вероятно, вручать ей премии Иосиф Виссарионович снова вас попросит.

— Не могу удержаться от вопроса: а в этом году сколько?

— Скорее всего, на одну больше, чем думает товарищ Сталин. Ваши слова полностью меня убедили, что материалы для Юлия Борисовича она же и подготовила, а за такое никаких наград не жалко. А если окажется, что она и лекарство от радиации…

— Надо и на следующий год что-то оставить, нет?

— Вы правы, мы тут слишком спешим. Но она в любом случае в этом году на премии наработает, и, мне кажется, не на одну и не на две. Чем она сейчас занимается, вы не знаете?

— Мне тут одну забавную историю рассказали, — насыпая сахар в чашку, поделился Станислав Густавович. — На девушку одну, агронома Наталью Мелентьевну Попову, пришло представление на «Знак почета».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— И что тут забавного? — лениво поинтересовался Иосиф Виссарионович, в столовой на даче у которого чаепитие и происходило. — Наверное, неплохой агроном, раз ей орден вручить хотят.

— Если не считать того, что девушке двадцать лет, то особо ничего. Ах да, к ордену ее представили за то, что на полутора сотнях гектаров она собрала по двадцать с лишним центреров пшеницы.

— Хороший урожай…

— А на остальных полутора тысячах гектаров в том же колхозе в Сальских степях собрали по восемь. И она — единственный агроном в колхозе, так что остальные поля — тоже ее работа.

— А может, там немного отчетность поправили? Знаешь же, некоторые председатели родственникам своим приписывают…

— Я проверку послал, товарищи все проверили. И она председателю не родственница, но дело вообще не в этом. Эта агрономка весной сорок пятого как раз эти поля обсадила деревьями и кустами, эдакие защитные полосы вокруг двух полей создала.

— Мне уже наши сельскохозяйственные специалисты рассказали про полосу Нестора Генко…

— А нашей агрономке эти полосы порекомендовала высадить какая-то летчица. Причем так порекомендовала, что девушка взяла и послушалась. И все комсомольцы с пионерами в колхозе послушались, ведь когда тебя на трудовой подвиг толкает совсем молоденькая девушка-подполковник, да еще со звездой Героя на груди, этот подвиг как-то сам собой становится осознанной необходимостью.

— А вот это уже интересно…

— Летчица агрономке рассказала, что ей про такое американские пилоты сообщили…

— Она же ни с какими иностранцами…

— Вот именно. Я отдельно проверил… то есть у Лаврентия Павловича уточнил: не встречалась. Вот немецкие… может, она просто на фашистов ссылаться не захотела?

— Это возможно… А сколько комсомольцев и пионеров принимали участие в лесопосадках?

— Вроде бы все комсомольцы и пионеры колхоза. Тогда, в связи с победой, у людей энтузиазм был на высочайшем уровне, оставайся он таким же, то и голод бы не случился.

— Он и так, можно сказать, не случился. Так, что-то вроде поста получилось… кстати, надо товарища Бурденко особо отметить, его передвижные госпиталя большую работу сделали.

— Да уж… но я о другом: если подобную практику — я о лесополосах говорю — расширить…

— Ты когда-нибудь будешь читать что-то, кроме твоих сводок статистических? В сельзхозотдел Госплана уже направлен запрос на финансирование работ по исследованию территорий на предмет лесонасаждения. Люди уже работают… но ты прав, энтузиазм масс из виду упускать нельзя, в такой работе он сильно помочь может. Ты там по своим каналам эту Попову потереби, пусть предоставит полный список тех, кто в ее лесопосадке участие принимал. Дело они сделали важное и нужное, обеспечили тысячу восемьсот центнеров прибавки к урожаю, причем ведь на годы вперед, думаю, обеспечили. И было бы правильно этим энтузиастам-первопроходцам вручить медали «За трудовое отличие». А еще, наверное, и какую-то летчицу этой же медалью наградить нужно, ведь уговорить столько народу — тоже труд не самый простой…

— Хорошая идея, мне нравится. Только куда ей сейчас-то медали вешать? Как она сама говорит, место для наград только на попе осталось…

— Есть у вас что-то общее… ты тоже, когда волнуешься, всякую чушь несешь. Место для награды всегда найти можно, а этой… ей — даже нужно. Мне тут товарищ Бенедиктов доклад принес: на тех полях, где применили её дихлордифенил… в общем, отраву для насекомых, потерь урожая капусты не наблюдалось. И на горохе вредителей тоже не обнаружено, и на других культурах. По это подсчетам, на обработанных этой отравой полях урожай минимум на десять процентов выше среднего был собран.

— А людям как это отраву есть?

— Американцы же едят, но тут другое интереснее. Мне Николай Николаевич как-то говорил, что она химию понимает совсем иначе, чем сами химики. Как я понял, эта гадость на производстве получается в четырех разных формах, и та, которая вредителей уничтожает, бесследно исчезает за три месяца. Разлагается на что-то безвредное, вроде на соль и воду. А три других насекомые ложками есть могут, им оно не вредно — но такая химия не разлагается в природе долгие годы. Так эта… студентка предложила и даже внедрила процесс разделения этих форм и уничтожения ненужных так, чтобы они природу тоже не портили. У Ивана Александровича в минсельхозе химики тоже грамотные есть, они урожай проверили: чист он, в пищу полностью пригоден. А вот те, что американским препаратом на экспериментальных делянках обрабатывали, концентрация яда в продуктах повысилась в несколько раз. Как думаешь, такое изобретение достойно награды?