Но ведь с ней уже было подобное? И тогда это не было ни стыдно, ни страшно, ни больно.
И поэтому Вельмина не стала возражать, когда Итан попросту подхватил ее под бедра и перенес на кровать, почти не разрывая поцелуя. Потом отстранился на миг, избавляясь от сорочки. Что-то треснуло по шву, но Вельмине было все равно. Она смотрела в светлые глаза короля-дракона и видела в них безумную жажду, и понимала, что причина этому — она, когда-то нелюбимая жена, когда-то растоптанная, почти сломленная женщина. Раны закрывались, и то, что было исковеркано и сломано, постепенно выпрямлалось, устремляясь новыми зелеными ростками прямо к солнцу.
«Возьми меня, — подумала она, — прямо сейчас. Ты ведь знаешь, ты должен чувствовать, что я всегда… всегда хотела принадлежать тебе, даже когда этого не осознавала».
У нее не хватило храбрости сказать это вслух, но Итан все прочел в ее глазах.
И ей так хотелось… именно его, непременно принять в себя… до боли, до невнятных стонов. Все это напоминало безумие — но именно в этом сумасшедшем огне ей и было хорошо.
Полетели вверх пышные юбки. Итан попробовал стянуть с нее панталоны, но все кончилось тем, что он их попросту разорвал. Он ничего не спрашивал, ничего не говорил — но Вельмина и не хотела ничего слушать. Она вскрикнула, когда горячие губы коснулись ее там, вяло запротестовала — потому что такое считалось совершенно неприличным.
— Как скажешь, — нехотя согласился Итан.
Подхватил ее ногу, сгибая в колене.
Он был восхитительно-тяжелым. И большим — до чувства сладостной наполненности, до легкой боли. И каждое его движение отзывалось во всем теле нарастающим напряжением. И вне всякого сомнения, это было куда лучше, чем тогда, на кресле.
— Посмотри на меня, — услышала Вельмина хриплое.
Встретилась с ним взглядом. В черноте зрачков, почи поглотивших радужку, полыхало самое настоящее пламя.
А через несколько мучительно-сладких мгновений это пламя охватило ее целиком, заставляя кричать в голос, проваливаясь в катящиеся по телу волны удовольствия. Потолок куда-то поплыл, перед глазами запрыгали разноцветные искры. Итан вдавил ее в матрас и замер, и Вельмина ощутила, как внутри разливается что-то горячее.
Потом… некоторое время он не выходил из нее.
А она молчала, прислушиваясь к себе. Лоно приятно содрогалось, и точно так же Вельмина ощущала, как пульсирует та часть Итана, которая все ещё была внутри нее. И это тоже было восхитительно. Оно… сближало, позволило чувствовать друг друга осознанно, не в безумном порыве. И Вельмина окончательно поняла, что…
— Я тебя люблю, — прошептала в губы, которые умеют так сладко целовать.
Итан на миг прикрыл глаза. Его лицо дрогнуло, как будто сказанное причинило ему боль — легкую, мимолетную. Возможно, он очень долго ждал, чтобы услышать от нее такие простые слова. Итан скатился с нее и улегся рядом, а Вельмина невольно нахмурилась — она бы не отказалась полежать еще вот так, вместе…
— Я тоже тебя люблю, птичка. Как ты себя чувствуешь?
— Я… — она задумалась, говорить ли. А потом решилась, — знаешь… вернее, как ты думаешь… мы можем повторить?
Итан улыбнулся. Обхватил ее за талию, прижимая к себе. Прошептал на ухо:
— Конечно, можем. Но я бы предложил все-таки раздеться. Искупаться… И потом — клянусь всеми Богами — я готов повторять столько, сколько захочешь. И после того, как сходим в Храм, тоже повторим…
Вельмина открыла рот, чтобы спросить о том, что было с Ардианом и Женевьевой, но не стала. Все это она узнает, обязательно. Но чуть позже.
***
Утром Итан ушел, где-то загадочно пропадал пару часов, а Вельмина бессовестно валялась в постели, рассматривая тонкий золотой ободок с бриллиантовой каплей, кольцо, подаренное ей драконом. Она словно заново родилась в совершенно новом и чистом мире. Возможно, такая чистота бывает оттого, что всю грязь выжигает дотла драконий огонь. Это было невероятно — но было. И она больше не вспоминала ни свою серую и никчемную жизнь с Кельвином, ни случайную смерть Гарье, ни Ариньи с его потными руками, ни тех, кто были одеты в форму королевских гвардейцев, но таковыми не являлись. Все сгорело, пепел осыпался, и Вельмина встречала прохладный рассвет совершенно свободной и счастливой — пожалуй, впервые за долгие годы.
Она размышляла о том, что, возможно, Итан и вправду отведет ее в Храм, чтобы совершить обряд Соединения. Наверное, она хочет быть женой короля-дракона, хотя… Теперь уж все равно. Она останется с ним и без этого обряда. И — совсем чуточку — Вельмина позволила себе помечтать о том, какие у них будут детки. Ей хотелось, чтобы мальчики были похожи на Итана. Да и девочки — тоже. Ведь говорят, что счастливые дочки похожи на отцов… А как бы она их любила, деток! Впрочем, все это будет, теперь уже обязательно.
Когда Итан вернулся, Вельмина все еще была в кровати. Он выглядел довольным, улыбался. Такой нарядный, причесанный, гладко выбритый — почти как на том портрете, где король-дракон стоит за спиной королевы Лессии.
— Расскажи, что там происходит, — попросила Вельмина.
Она взяла его большую руку и приникла к ней щекой.
— Я разговаривал с королем, — сказал Итан, — и мы пришли к некоторому соглашению. Ты становишься моей женой и королевой Кентейта. В обмен на это я, так и быть, становлюсь королем.
Вельмина замерла. Как это? Как такое возможно?
Она резко села на кровати, тревожно глядя на Итана.
— Это…
— Да, я просто не успел тебе все рассказать, — в глазах то и дело вспыхивало мимолетное тепло, особенно когда он на нее смотрел, — видишь ли, совершенно случайно выяснилось, что Месхет и есть мой отец.
— Я хочу это услышать в подробностях, — огорошенно попросила Вельмина.
Итан не стал противиться. И за следующие полчаса она действительно узнала всю историю, в самых мельчайших деталях.
— Жаль Женевьеву, — прошептала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
— Жаль, — согалсился Итан, — и, знаешь… после смерти вся эта фарфоровая шелуха с нее облетела. Магия покинула тело, и остался человек. Просто слабый человек без следов магии, которая, к сожалению, так и не оформилась в полноценный дар. Погребение назначено на завтра, в родовом склепе. А тело Ардиана будет предано огню, и пепел развеян по ветру.
Вельмина вздохнула.
Новости… были ошеломляющими.
И принцесса… кто бы мог подумать, какой будет цена ее ошибки?
— Наверное, Месхет не в