и заметил Итан, — но наличие еще одной книги весьма любопытно. Идем, душа моя, а то сейчас на столах останутся одни объедки, а здесь были очень интересные блюда.
Вельмина невольно улыбнулась.
Оказывается, это так приятно, когда о тебе кто-то заботится.
***
Вельмина чувствовала себя так, словно стояла на крошечном островке, а вокруг разлилась бурлящая река — одна из тех горных рек, что не очень глубоки, и легко ворочают камни на дне, унося на равнину.
Собственно, вокруг кипела жизнь. Мелькали танцующие пары, в глазах рябило от изысканных туалетов всех возможных расцветок и блеска драгоценностей, в ушах грохотало от топота сотен ног, от лязга тарелок и надсадного визга скрипок, перемежаемого с подвыванием фаготов. Пахло… тоже не столь хорошо, как поначалу. Смесь духов, вина и пота.
Впрочем, она даже немного потанцевала, пару танцев — исключительно, чтобы убедиться, что король-дракон идеален, а она — крайне неуклюжа. И в этом не было ничего нового: Вельмина не посещала королевские балы, да и танцевать не любила. Все кончилось тем, что она попросила пощады, Итан вытащил ее из людского водоворота и оставил у стены, а сам отошел в поисках советника.
Вельмина разыскала бокал сока и, прислоинвшись спиной к прохладным камням, принялась наблюдать за происходящим.
Ее позиция позволяла беспрепятственно рассматривать короля, который одиноко восседал на троне и, подперев кулаком подбородок, равнодушно оглядывал пеструю толпу. Также Вельмина видела советника де Вера, который в черном костюме-двойке и сорочке цвета павлиньего пера с пышным жабо как никогда походил на старого нахохлившегося ворона. В противопложном углу зала Вельмина увидела Женевьеву и невольно нахурилась: каким-то чудом принцесса избавилась от своих молоденьких фрейлин, и теперь стояла совершенно одна, тиская кружевной платочек в руках и беспокойно озираясь. Вельмина задумалась на миг о том, почему принцесса выглядит встревоженной — но тут же ответила на этот вопрос. Сквозь толпу к ней пробирался Ардиан, плывя по пестрому полю, словно клякса в своем долгополом одеянии. Капюшон он откинул за спину, и в кои то веки можно было видеть его старательно зачесанные назад светлые волосы.
Но ведь он ничего не сделает Женевьеве прямо здесь? Или все-таки сделает, и нужно торопиться и спасать принцессу?
Вельмина огляделась в поисках Итана: оказывается, тот подошел к де Веру и, чуть склонившись, что-то выслушивал.
Странное чувство появилось у Вельмины — чувство приближающейся беды. Совершенно необъяснимое, оно словно повисло в воздухе, напитанном духами, потом, вином и шумом. Время как будто замедлилось. Вельмина непроизвольно денулась вперед, чтобы успеть на помощь принцессе — но ее тут же подхватила толпа, понесла вбок. Задыхаясь и работая локтями, Вельмина кое-как продралась на свободную серединц зала, глянула в сторону короля и обомлела. Когда они только успели?
За те минуты, которые она потратила на борьбу с людской рекой, Женевьева и Ардиан успели добраться до королевского трона, и теперь было видно, что она вдвоем стоят перед королем, и Ардиан, отчаянно жестикулируя, что-то говорит. Вельмина заторопилась вперед, к Женевьеве. Почему-то казалось очень важным, быть рядом с фарфоровой принцессой — которая, судя по всему, собиралась наломать дров.
И, к тому моменту, как Вельмина вынырнула совсем близко к трону, Ардиан что-то крикнул и, резко развернувшись, пошел прочь, даже не думая кланяться.
Женевьева замерла перед отцом, стиснув на груди руки, и когда Вельмина все же подобралась к ней сбоку, стало ясно, что принцесса красная, как вареный рак, и что тонкие красные чешуйки отваливаются от ее щек и сыплются на ворот платья.
— Почему? — сдавленно выкрикнула она, — почему всегда нет? Что он тебе сделал? О,так и скажи, что ты просто ненавидишь все, что способно любить, все, что живо! Ненавижу тебя!
Король не шевельнулся. В отличие от Женевьевы, не покраснел, не побледнел. Вельмине даже казалось, что он уже не человек — а так, каменная статуя, на голову которой кто-то в шутку водрузил золотой венец.
— Изволь идти к себе, — громко сказал он, нахмурившись, — мне нечего добавить. Все было сказано уже давно. Я не могу и не хочу — слышишь? — не хочу удовлетворять просьбу мага.
Женевьева побледнела так стремительно, что, казалось, вот-вот упадет в обморок.
Ее руки безжизненно упали вдоль тела, и принцесса растерянно огляделась. Посмотрела на Вельмину совершенно пустыми глазами. Ее губы задрожали, в глазах стояли слезы. Лицо совершенно растрескалось и ещё больше стало напоминать лицо разбитой фарфоровой куколки.
— А, это вы, — медленно произнесла она, — что ж… Извольте сопроводить меня в мои покои.
Вельмина торопливо сделала книксен. Предчувствие дурного усилилось, но пока что… она не совсем понимала, где опасность. Возможно, не стоит им вдвоем с принцессой уходить с бала? Но ослушаться короля тоже невозможно. Итан будет беспокоиться…
— Идемте, ваше высочество, — сказала она, пытаясь перекричать надсадное подвывание фаготов и лязг тарелок.
Женевьева шла первой к выходу. Вельмина торопливо поклонилась королю, поймала его недовольный взгляд, и поспешила следом.
Не выкинула бы принцесса чего-нибудь… этакого, о чем все потом пожалеют.
Стоило им выйти в полупустой коридор, Женевьева буквально взорвалась магией. В пол ударили молнии — хорошо, что пол был каменным. Откуда-то материализовалась большая жаба, и, тяжело прыгая, попыталась спрятаться в темный угол.
— Ненавижу его, — зло процедила Женевьева.
Искры с ее пальцев сверкнули, вонзились в несчастную жабу, мгновенно обращая ее в кучку пепла. Вельмину передернуло. И Женевьева внезапно преобразилась в ее глазах: она больше не была красивой и жалкой. Теперь… Эта никчемная, ни в чем не виноватая жаба, убитая просто так — она как будто отодвинула чуть-чуть ту ширму благопристойности и наносной доброты, за которой пряталась истинная Женевьева. Принцесса была жалкой — и недоброй, вот какой она была на самом деле. Жаль, что не сразу получилось все это рассмотреть.
- Он ваш отец, он печется о вас, — напомнила Вельмина.
Получилось очень сухо и холодно, и Женевьева как будто поняла, что только что произошло. Горько улыбнулась, торопливо пытаясь прикрыться образом страдающей несчастной девушки.
— Ардиан попросил моей руки у короля, — как будто оправдываясь, сказала Женевьева, — но отец ему снова отказал.
— Я понимаю, — Вельмина кивнула, — идемте, ваше высочество.
Несколько минут шли молча, торопливо минуя беззаботно болтающих придворных. Наконец Женевьева не выдержала, схватила Вельмину за руку.
— Вы… вы из-за жабы так огорчились?
— Меня огорчает все, что происходит с вами, ваше высочество, — сдержанно ответила Вельмина.
А сама подумала