быть знаком.
Здесь мне рассказали другую историю о «затерянном городе». Некий метис с Риу-ди-Пейши переправился через Гонгужи неподалеку от Боа-Нова и заблудился в лесах Серра-Жерал, расположенных на востоке. Взобравшись на какой-то холм, чтобы как-то сориентироваться, он увидел недалеко на равнине древний город с арочными воротами. Он был так близко от города, что смог разглядеть на улицах и за городскими стенами индейцев, поэтому он тотчас же благоразумно удалился. Рассказ меня заинтриговал, похоже было на то, что этот метис набрел на город, найденный в 1753 году. Вот почему, добравшись до Верруги, я решил, что поиски в глубине лесов у Боа-Виста, возможно, окажутся наиболее плодотворными.
На одной эстансии в нескольких милях за Морру-ди-Глориа из верхней части большой скатанной глыбы кварца, лежавшей в каких-нибудь трех ярдах от тропы, недавно извлекли громадный кристалл чудесного цвета, весом около центнера. Долгое время он лежал на виду у прохожих, и никому не приходило в голову вытащить его из материнской породы. В середине кристалла был пузырек, и те, кто его нашли, думая, что это алмаз, разбили кристалл надвое и искромсали одну половину на мелкие куски, чтобы добраться до драгоценности. Позднее я слышал, что вторая половина была продана за шестьдесят конто, что примерно равно 2500 фунтам стерлингов.
Рассказывали также об одном негре, который обнаружил на берегу реки Жекитиньонья выступающий из земли кристалл. Негр вырыл его и взвесил, в нем оказалось четверть тонны, после чего находка была запродана одному немцу за 100 фунтов. Тот погрузил свое сокровище в лодку, спустился вниз по реке и в конце концов доставил кристалл в Германию, где продал его за 9000 фунтов или что-то около этого. В Германии и США на эти кристаллы существует большой спрос — они идут на изготовление недорогих ювелирных изделий.
В Верруге только и было разговоров, что об этих камнях, и их бесконечные поиски разоряли жителей района. С величайшим трудом мне удалось собрать кое-какие сведения о живущих в округе индейцах, и в конце концов выяснилось, что их встречают главным образом к северо-востоку от величественных гор Коуро-д-Анта. Индейцы эти будто бы темнокожие, а один из их вождей носит черную бороду, что для них весьма необычно, ибо, как правило, у них нет растительности на лице. Другой вождь был знаменит своими огромными ступнями — они якобы были у него более восемнадцати дюймов длиной. Здешние индейцы отличаются резко выраженной негроидной внешностью и происходят от подлинных негров — аборигенов Южной Америки с примесью тупи-карибской крови. Индейцы, живущие в лесах Гонгужи, сравнительно малочисленны, более светлокожие и явно принадлежат к другой расе.
Снова покинув Боа-Нова, мы направились на северо-восток, к лесам, окаймляющим подножие высокой горы, известной под названием Тиморанте. Говорили, что там расположен богатый золотой прииск, заброшенный из-за нехватки капитала для его дальнейшей разработки. Уже одно это стоило проверить, если б даже нас не влекли туда другие интересы.
Мы достигли реки Гонгужи в том месте, где все признаки свидетельствовали о наличии здесь каменного угля и нефти, и двинулись по берегу реки, переходя от эстансии к эстансии, пока не добрались до последней, расположенной у слияния Гонгужи с Риу-ди-Оуру. Здесь царил переполох: индейцы, живущие в лесу, к востоку отсюда, вышли на берег Гонгужи, стали стрелять из луков и убили ребенка. Местные жители немедленно снарядили карательную экспедицию и начали преследование индейцев в лесу. Наткнувшись на небольшой поселок аборигенов, они вырезали всех его обитателей, которые там были, за исключением одной молодой девушки; ее вместе с несколькими попугаями доставили в ранчо. Я рад сообщить, что позже девушке удалось бежать. Поселенцы, живущие на границе диких местностей, не считают индейцев за людей — здесь, в Бразилии, та же картина, что и в Боливии!
Слухи, которые так сильно влекли меня сюда, сосредоточивались на бассейне Риу-ди-Оуру, но, по-видимому, никто на Гонгужи ничего не знал об этой реке, за исключением того, что эстансии, расположенные неподалеку от места ее слияния с Риу-ди-Оуру, постоянно подвергались нападениям дикарей. Даже восточные берега рек Гонгужи и Нова всецело оставались в руках индейцев.
Из ранчо под названием Барра-ду-Риу-ди-Оуру мы отправили наших животных назад в Боа-Нова, намереваясь идти дальше пешком. Местные бразильцы были в ужасе от нашей затеи — для них отважиться выйти в эти опасные леса вдвоем было равносильно самоубийству.
Тщательно сделанные карты уже посещавшихся районов дали мне возможность пользоваться в качестве ориентиров высотами, которые мы уже проходили, и, хотя лесные массивы здесь огромны, мы почти не рисковали заблудиться; на расстоянии дневного перехода от ранчо тропы кончились, во всяком случае, по соседству с рекой их уже не было. У Фелипе снова дала о себе знать его легочная болезнь. Сердце у меня упало. Мы едва вышли в путь, и старая история начинается сызнова! Затем у него заболели пятки, и, когда пять дней спустя, следуя по новой тропе, мы набрели на одинокое скотоводческое ранчо, пришлось задержаться там на день-другой, пока Фелипе не поправился.
Покинув ранчо, мы стали подыматься на высокую гору с голой вершиной, известную под названием Серро-Пеладо. Пока что мы еще встречали там и сям поселения, зато следов пребывания индейцев совершенно не находили, из чего я склонен был заключить, что мы идем вовсе не по неисследованной стране.
С вершины горы нам открылась еще одна плантация, расположенная к юго-западу от Риу-ди-Оуру, и, заметив ориентиры, мы двинулись по направлению к ней.
У подножия Серро-Пеладо я убил большого бушмейстера, притаившегося внутри прогнившего пня; эта отвратительная змея не выказала никаких агрессивных намерений, но была в полной боевой готовности. Фелипе пожелал вырезать из ее тела несколько котлет, хотя считается, что бушмейстер одна из немногих змей с не очень вкусным мясом. Бушмейстеры попадаются здесь на каждом шагу, и имеются три их разных вида, одинаково ядовитые, — просто сурукуку, затем сурукуку-пикуди-жака и, наконец, сурукуку-апага-фогу, или «огонь гасящая». Последнюю привлекает огонь, и жители лесов так ее боятся, что никогда не оставляют на ночь горящих костров. Эти змеи имеют обыкновение укладываться клубком на пепле, под которым еще тлеет огонь, поэтому, когда жгут лес под плантации, их находят обгоревшими на золе. Говорят, у этого вида змей исключительно острый слух, и они достигают четырнадцати футов в длину при семи дюймах в диаметре.
Один владелец ранчо рассказал мне, что он как-то послал своего мулата с поручением в соседнюю эстансию, и так как тот не вернулся, на его поиски отправилась группа людей. Он был найден мертвым на тропе, вокруг его