закупки оборудования около 20–30 млн инвалютных рублей] (то есть примерно 20–30 млн долларов. —
Н. М.)… Но в Москве бывший директор «Уралмаша», председатель Совета Министров Николай Иванович Рыжков уговаривает меня удвоить сумму для «своего» завода[1057].
Похожим образом понимал инвестиции в «ускорение» и Горбачев. Значительную роль в его агитации за новые технологии сыграла программа «Интенсификация-90», представленная Горбачеву руководителем Ленинградской партийной организации Львом Зайковым в мае 1985 года во время первого приезда в город в качестве генсека. По мнению Виктора Деменцева, именно на примере этой программы Политбюро решило развивать машиностроение темпами, в 1,7 раза превышающими общеэкономические[1058]. Несмотря на то что Зайков был типичным выдвиженцем политического оппонента Горбачева — Григория Романова и к началу перестройки был не то чтобы молод (62 года), новый генсек быстро выдвинул его в члены Политбюро на смену Романову, выведенному из Политбюро в июле 1985 года. Он сделал бывшего директора оборонного завода, шесть лет проведшего в кресле председателя Ленинградского горисполкома, а потом два года бывшего секретарем горкома, сначала секретарем ЦК КПСС, отвечавшим за оборонную промышленность и машиностроение, членом Политбюро (1986), потом первым секретарем МГК (1987–1989) и в финале карьеры зампредом Совета обороны (1989–1990)[1059]. Это был типичный для выдвиженцев Андропова (и Горбачева) карьерный «рывок» с провинциальных должностей в Москву и занятие высших постов без особого опыта работы в централизованных бюрократических структурах, но с большими программами реконструкции и ускорения.
Реальная роль, которую Зайков играл в «команде Горбачева», до сих пор не становилась предметом обсуждений. Но по должности именно он был политическим куратором и одним из ключевых идеологов всего начавшегося ускоренного инвестирования в «оборонку»[1060]. Можину, например, пришлось
стать свидетелем неоднократно повторявшейся сцены в кабинете тогдашнего секретаря и члена Политбюро ЦК Зайкова. К нему вызывались поочередно министры машиностроения, приборостроения, электроники, которые после некоторого сопротивления давали подписку о том, что к концу пятилетки 85–90 % продукции соответствующей отрасли будет по качеству на уровне мировых стандартов[1061].
При этом уже в октябре 1986 года Зайков в своем публичном выступлении фактически «прикрыл» программу «Интенсификация-90», которая вынесла его на политическую верхушку, признав, что на пути ее реализации встретилось слишком много сложностей. Деменцев упоминает, что Зайков, пропагандируя программу «Интенсификация-90», ставил явно завышенные цели, призванные вывести советскую промышленность за пять лет на уровень ведущих стран мира, из-за чего «в народе» (то есть среди чиновников, которые должны были ее выполнять) ее называли «Фальсификация-90»[1062]. Кроме того, программа, подразумевающая создание централизованных управленческих структур по развитию инноваций, вошла в полное противоречие с общеэкономическим курсом Михаила Горбачева на децентрализацию[1063].
Тем не менее мегаломанские планы «ускорения» начали воплощаться в реальность. Политбюро и Совмин СССР начиная с 1985 года усиленно выделяли бюджетные средства на техническую модернизацию и расширение производства предприятий[1064]. Не случайно новым председателем Госплана СССР 14 октября 1985 года стал создатель первых в СССР систем спутникового телевидения, то есть человек, хорошо разбирающийся в передовой технике, — Николай Талызин, который в то же время имел довольно скромный опыт знакомства с другими отраслями реальной экономики[1065].
После его вполне логичного провала на этом посту, с 1 февраля 1988 года его преемником становится бывший первый заместитель председателя Госплана СССР (курировавший там военно-промышленный блок отделов), бывший председатель Военно-промышленной комиссии и бывший директор крупного оборонного завода Юрий Маслюков[1066]. Он разработал в ВПК и Госплане и в 1986 году представил руководству страны новую масштабную программу перевооружений[1067].
Обе фигуры руководителей Госплана, особенно в сравнении с догорбачевским главой Госплана Байбаковым (как представителем нефтяной промышленности), четко показывают вектор планирования и распределения государственных инвестиций в эпоху перестройки[1068]. Реальный масштаб инвестиций в данной сфере еще предстоит оценить[1069]. Многие из них носили секретный характер, и уже во второй половине 2010-х становилось известно об амбициозных военных программах, заложенных в это время[1070].
Например, образованное в 1974 году Министерство промышленности средств связи получало из бюджета на НИОКР (и в том числе оборонные заказы) следующий объем средств в миллиардах рублей: в 1975 году — 0,93 (0,75), 1980-м — 1,32 (1,06), 1985-м — 1,65 (1,32), 1990-м — 2,00 (1,60). То есть за период правительства Рыжкова, пребывания Талызина (бывшего министра связи) в Госплане и горбачевских мирных инициатив (при относительно стабильных внутренних ценах в базовых отраслях) объем финансирования вырос почти на четверть[1071]. Аналогичным образом росли объемы произведенной министерством военной продукции — в 1975 году на 1,95 млрд, в 1980-м — 3,46 млрд, в 1984-м — 5,44 млрд, в 1990-м — 8,70 млрд. Ее доля в общем объеме продукции, произведенной министерством в 1975–1990 годах, не снижалась и составляла 62,1 %[1072].
Процесс создания электромагнитного оружия, о котором Горбачев говорил с Харитоном в марте 1985 года, начал активно развиваться в Свердловске, где под руководством академика АН СССР (1984) и руководителя Уральского отделения АН СССР (1987) Геннадия Месяца в 1986 году был создан Институт электрофизики УрО РАН; в Воронеже, где им занялся Воронежский научно-исследовательский институт связи (ВНИИС), который в 1986-м возглавил Василий Иванович Борисов, член-корреспондент АН СССР (1991), крупный специалист по радиоэлектронной борьбе[1073]; в Горьком, в Институте прикладной физики РАН[1074]; в Москве, в Центральном научно-исследовательском институте химии и механики[1075]; в Сергиевом Посаде, в 12-м Центральном научно-исследовательском институте Министерства обороны[1076].
По словам Геннадия Савастеева, помощника руководителя Военно-промышленной комиссии Юрия Маслюкова, разработанная ими программа, получившая форму постановления Политбюро ЦК КПСС и Совета министров СССР об ускоренном развитии электронной промышленности, радиопромышленности, средств связи, подразумевала трехкратное увеличение финансирования в период с 1986 по 1997 год под обещания вывести СССР на лидирующие позиции в этих областях. На эти средства должно было вестись строительство не только заводов, но и социальной сферы и жилья. К сожалению, как отмечает мемуарист, эта программа в начале 1990-х была свернута, а вместо нее остались корпуса недостроенных НИИ и заводов[1077].
В сфере черной металлургии при активной поддержке Рыжкова в 1986–1990 годах происходила полная замена устаревшего мартеновского производства на современное кислородно-конвертерное. Недовольство состоянием дел в этой отрасли, ее глубокой технологической отсталостью на фоне того, что ее продукция была нужна всей индустрии, было артикулировано руководством страны и высшим эшелоном управленцев-экономистов как минимум в середине 1970-х годов[1078].
Необходимость усиления инвестирования в отрасль последовательно проговаривалась и в экономическом завещании Брежнева, и в плане Черненко. Более того, 20 июня 1984