шинели и укутаны в одеяла. У них не было фактически никакого зимнего обмундирования. А русские были экипированы очень хорошо – на них были валенки, овчинные полушубки, теплые перчатки и тому подобное. В моральном отношении немцы, по-видимому, были совершенно оглушены и не могли понять, что это такое вдруг произошло.
На обратном пути в 4 часа утра я несколько минут беседовал с генералом Ватутиным в каком-то полуразвалившемся школьном здании в Серафимовиче. Он был ужасно утомлен – по меньшей мере две недели ему не удавалось как следует выспаться. Он все время тер глаза и то и дело впадал в дремоту. Однако при всем том он выглядел очень крепким и решительным, и настроение у него было в высшей степени оптимистическое. Ватутин показал мне карту, на которой ясно было обозначено направление дальнейшего продвижения русских в западную часть донских степей.
У меня сложилось впечатление, что, в то время как захват Серафимовича в октябре стоил русским больших жертв, их потери в ходе нынешнего хорошо подготовленного прорыва были гораздо меньше, чем потери румын и немцев».
В то время немцы и их союзники еще занимали обширные территории в юго-восточной части России. В их руках была вся Кубань и некоторые районы Северного Кавказа; они все еще держались в Моздоке – на пути к Грозному – ив черноморском порту Новороссийск. 2 ноября они взяли Нальчик и едва не захватили Владикавказ – северную оконечность Военно-грузинской дороги. Однако здесь советское командование добилось 19 ноября значительного успеха, введя в действие крупные силы и отбросив немцев назад, к окраинам Нальчика. В районе Моздока немцам с конца августа не удалось сколько-нибудь значительно продвинуться вперед. Подобно Сталинграду, Моздок несколько месяцев неизменно фигурировал в военных сводках. Поставив своей целью очистить от противника все прилегающие к Дону территории к западу от Сталинграда – до самого Ростова и Азовского моря, – советское командование правильно рассчитало, что, если ему это удастся, оно почти автоматически заставит немцев убраться с Кавказа и Кубани.
Еще более смелый план «Сатурн», принятый Верховным Командованием 3 декабря, то есть через две недели после начала контрнаступления, состоял в том, чтобы ликвидировать немецкие войска, запертые в Сталинградском котле, а затем занять всю излучину Дона, включая Ростов, и отрезать немецкие войска, находящиеся на Кавказе. Как указывается в «Истории войны»[132]. 27 ноября Сталин позвонил по телефону начальнику Генерального штаба Василевскому, находившемуся в тот момент в районе Сталинграда, и потребовал, чтобы первоочередное внимание было уделено ликвидации немецких войск в Сталинграде, а выполнение остальных пунктов плана «Сатурн» было поручено войскам Юго-Западного фронта под командованием Ватутина.
«В начале декабря войска Донского и Сталинградского фронтов начали наступление против окруженной вражеской группировки. Но оно не дало больших результатов. Поэтому советское командование решило значительно усилить войска и более тщательно подготовить операцию. В район Сталинграда перебрасывались новые части и соединения, из резерва Ставки направлялась 2-я гвардейская армия под командованием Р. Я. Малиновского»[133].
Немцы предприняли первую попытку прорваться к Сталинграду с запада в конце ноября, но потерпели неудачу. После этого они перестроили свои силы и сформировали новую группу армий «Дон», задачей которой было: а) остановить продвижение советских войск в бассейне Дона и б) прорвать кольцо вокруг Сталинграда. Эта группа включила все немецкие и союзные им войска, находившиеся в районе между средним течением Дона и астраханскими степями, а два ее главных кулака предполагалось сосредоточить в Тормосине, в излучине Дона, и в Котельникове – к югу от излучины Дона, километрах в 90 юго-западнее Сталинградского котла. Выполнение операции было поручено фельдмаршалу фон Манштейну – «покорителю Крыма», престиж которого в немецкой армии был очень высок.
Однако создание мощной ударной группировки, особенно в Тормосине, происходило с большими проволочками из-за огромных транспортных затруднений. Эти трудности в основном были результатом постоянных налетов партизан на железные дороги, в связи с чем подкрепления в район Дона могли доставляться с запада лишь окружными путями. Так как время не ждало, Манштейн решил наступать силами одной ударной группы, сосредоточенной в Котельникове. Впоследствии он объяснил свое решение следующим образом:
«Ей ближе было до Сталинграда, и на своем пути к нему не нужно было форсировать Дон. Можно было надеяться, что противник не ждет крупного наступления на этом направлении… Группе наших войск в Котельникове вначале противостояло только пять русских дивизий, тогда как против группы, сосредоточенной в Тормосине, стояло 15 дивизий»[134].
12 декабря котельниковская группа войск Манштейна, в состав которой входило несколько сот танков, перешла в наступление на узком участке фронта в направлении на Сталинград вдоль железной дороги, ведущей с Кавказа. Несмотря на сильное сопротивление советских войск, за три дня она продвинулась на 50 км. 15 декабря немцам удалось форсировать реку Аксай, однако советские части заняли к северу от реки оборонительные позиции и начали получать крупные подкрепления. Продвижение немцев замедлилось, но при поддержке сотен бомбардировщиков к 19 декабря им удалось достичь реки Мышкова, это был последний естественный барьер между ними и Сталинградом. Они форсировали и эту реку, после чего, по словам Манштейна, немцам «уже было видно зарево в небе над Сталинградом». Заревом все и кончилось – самого Сталинграда Манштейну увидеть не довелось. Отложив выполнение операции «Сатурн» до ликвидации Сталинградского котла, советское Верховное Командование уделило первоочередное внимание разгрому группировки Манштейна, наступавшей со стороны Котельникова, а также его войск в районе Тормосина.
Чтобы справиться с котельниковской группой Манштейна, к реке Мышкова, находившейся в каких-нибудь 40 км от Сталинградского котла, в исключительно трудных условиях были срочно переброшены русские подкрепления. 2-й гвардейской армии Малиновского пришлось проделать 200 км, переправившись через Волгу. Войска двигались форсированным маршем по 40 км в день по занесенной снегом степи, в страшный буран. Когда они подошли к реке Мышкова, которую немцы уже форсировали в нескольких местах, они ощущали острую нехватку горючего, а доставка его задерживалась из-за непогоды и плохого состояния дорог. Русским пришлось в течение нескольких дней использовать в бою только пехоту и артиллерию, и лишь 24 декабря их танки также смогли вступить в действие. Однако немцев удалось сдержать, а затем, 24 декабря, советские войска нанесли удар уже при поддержке танков и авиации и отбросили противника назад, к реке Аксай. Здесь немцы решили оказать упорное сопротивление, но русские наносили все более и более мощные удары и оттеснили немцев к Котельникову. 29 декабря они оставили и этот пункт, и остатки войск Манштейна поспешно отступили к станции Зимовники, а оттуда еще дальше, за реку Маныч – на пути к Северному Кавказу. Эта река протекает в 90 км юго-западнее Котельникова, откуда 12 декабря Манштейн начал свое наступление.
Пытаясь прорваться к Сталинграду, немцы (по данным советского командования) потеряли только убитыми 16 тыс. человек, а также значительную часть своих танков, артиллерийских орудий и машин. Через несколько дней после того, как все