Читать интересную книгу Американская империя. С 1492 года до наших дней - Говард Зинн

Солдаты-негры в Лейкленде (Флорида) избили, угрожая пистолетами, владельца аптечной лавки, когда тот отказался обслуживать одного из них, а затем во время столкновения с толпой белых застрелили одного из гражданских. В Тампе начались расовые беспорядки, когда пьяные белые солдаты в качестве мишени выбрали негритянского ребенка для демонстрации своей меткости. Чернокожие солдаты отомстили, и в результате, по сообщениям прессы, улицы «стали красными от негритянской крови». Двадцать семь черных солдат и трое белых получили тяжелые ранения. Капеллан негритянского полка, расквартированного в Тампе, писал в редакцию кливлендской «Газеты»: «Чем Америка лучше той же Испании? Разве у нее нет в самом сердце страны подданных, которых ежедневно убивают без суда? Разве в ее границах нет подданных, чьи дети полуголодны и полуодеты, потому что у их отца черный цвет кожи… Однако негры верны флагу своей страны».

Тот же капеллан, Джордж Приоло, рассказывает о чернокожих ветеранах войны на Кубе, которых «неприветливо и с презрением встретили» в Канзас-Сити (Миссури). Он пишет, что «этим черным парням, героям нашей страны, не было позволено стоять у ресторанной стойки, чтобы съесть сэндвич и выпить чашку кофе, тогда как белых солдат приглашают присесть к столу и бесплатно поесть».

Именно ситуация на Филиппинах пробудила во многих черных американцах в США активную оппозицию войне. Один из главных епископов Африканской методистской епископальной церкви – Генри М. Тернер назвал филиппинскую кампанию «нечестивой завоевательной войной», а народ Филиппин – «темнокожими патриотами».

В боевых действиях на Филиппинах участвовали четыре негритянских полка. Многие чернокожие солдаты достигли взаимопонимания с островитянами, и они приходили в ярость, когда белые солдаты употребляли прозвище «ниггер» по отношению к филиппинцам. Гейтвуд пишет, что во время войны на Филиппинах дезертировало «необычайно большое количество» чернокожих солдат. Повстанцы нередко обращались в своих листовках к «цветным американским солдатам», напоминая им о линчеваниях на родине и призывая не служить белым империалистам в войне против другого цветного народа.

Некоторые дезертиры переходили на сторону восставших. Наиболее известна история Дэвида Фейгана из 24-го пехотного полка. По словам Гейтвуда, «он записался в армию инсургентов и в течение двух лет наводил ужас на американские войска».

Уильям Симмс писал с Филиппин: «Меня потряс вопрос, заданный пробегавшим филиппинским мальчуганом: «Почему американские негры пришли… воевать с нами, когда мы почти их друзья и ничего плохого им не делали? Для меня они такие же, как мы, а мы такие же, как они. Почему вы не сражаетесь с теми людьми в Америке, которые сжигают негров и делают из вас зверей?»

А вот солдатское письмо, датированное 1899 г.: «Наши расовые симпатии естественным образом на стороне филиппинцев. Они как мужчины сражаются за то, что считают лучшим путем для себя. Но ради этих чувств мы не можем отвернуться от своей собственной страны».

Сержант 24-го пехотного полка Патрик Мейсон писал в кливлендской «Газетт», занимавшей твердую позицию против аннексии Филиппин: «Уважаемый сэр [главный редактор]! Мне еще не пришлось участвовать в боевых действиях с момента прибытия сюда и мне безразлично, придется это делать или нет. Мне жаль здешних людей и всех, кто оказывается под контролем Соединенных Штатов. Я не считаю, что с ними поступают справедливо. Первое, что слышишь поутру, – это «ниггер» и последнее что слышишь вечером, тоже «ниггер»…Вы правы в своей точке зрения. Мне не стоит слишком высказывать свое мнение, ведь я солдат».

В июне 1901 г. чернокожий пехотинец по имени Уильям Фулбрайт сообщал редактору одной индианаполисской газеты: «Эта борьба на островах не что иное, как гигантский план разграбления и угнетения».

А дома, пока все еще шла война против филиппинцев, группа негров из Массачусетса обратилась с письмом к президенту Маккинли: «Мы, цветные жители Массачусетса, собрались на массовый митинг… и решили обратиться к Вам с открытым письмом, несмотря на Ваше потрясающее и непостижимое молчание по поводу сути наших бед… Вы видели наши страдания, наблюдая с высоты Вашего положения за нашими ужасными лишениями и несчастьями, и все же Вы не нашли и минуты времени, чтобы по какому-либо поводу выступить в защиту наших интересов…

В едином порыве, с сердцами, переполненными надеждой и страхами, цветные жители Соединенных Штатов обратились к Вам, когда город Уилмингтон (Северная Каролина) в течение двух ужасных дней и ночей находился в лапах кровавой революции; когда негров, не виновных в каком-либо преступлении, кроме цвета своей кожи и желания пользоваться правами американских граждан, убивали на улицах этого злополучного города как собак… за обращение с просьбой оказать помощь федеральных властей, которую Вы не хотели оказать и не оказали…

То же самое случилось и во время вспышки недовольства толпы в Финиксе (Южная Каролина), когда за чернокожими охотились и их убивали, а белых [это были белые радикалы Финикса] расстреливала и изгоняла из города шайка белых дикарей… Напрасно мы ждали от Вас каких-то слов или действий…

Когда же Вы немного позднее отправились в поездку по Югу, мы видели, как хитро Вы потакали южным расовым предрассудкам… Как Вы призывали своих многострадальных чернокожих сограждан к терпению, трудолюбию и сдержанности, а белых граждан – к патриотизму, шовинизму и империализму».

Однако проповедуемые чернокожим «терпение, трудолюбие и сдержанность», а обращенный к белым «патриотизм» не вполне сработали. В первые годы XX в., несмотря на всю демонстрацию силы государством, большое число черных и белых, мужчин и женщин, утратили терпение, сдержанность и чувство патриотизма.

Социалистический вызов

Война и ура-патриотизм могли лишь отстрочить, а не полностью погасить классовый гнев, порожденный реалиями повседневной жизни. В самом начале XX в. это недовольство возродилось вновь. Политические взгляды анархистки и феминистки Эммы Голдман сформировались под влиянием ее работы на фабрике, казней участников событий на площади Хеймаркет, Гомстедской стачки, длительного тюремного заключения ее возлюбленного и товарища по борьбе Александра Беркмана, экономического кризиса 90-х гг. XIX в., забастовочной борьбой в Нью-Йорке и собственного опыта пребывания в тюрьме на острове Блэкуэлле. Вот что она сказала на митинге спустя несколько лет после окончания испано-американской войны: «Как же наши сердца были переполнены возмущением свирепыми испанцами!..Но когда дым рассеялся, мертвецов похоронили, а военные расходы вернулись к народу в форме увеличения цен на товары и аренду, т. е., когда мы протрезвели после патриотической пирушки, неожиданно нас осенило, что причиной испано-американской войны была цена на сахар… что жизни, кровь и деньги американского народа использовались для защиты интересов американских капиталистов».

Марк Твен не был ни анархистом, ни радикалом. К 1900 г. писателю исполнилось 65 лет, и он являлся всемирно известным автором одновременно забавных и серьезных до мозга костей американских рассказов. Наблюдая за тем, как ведут себя Соединенные Штаты и другие страны Запада по отношению к остальному миру, Марк Твен написал в начале XX в. в нью-йоркской газете «Гералд»: «Я передаю тебе величественную особу, имя которой Христианство, вернувшуюся из своих пиратских налетов на Кяо-Чао, Маньчжурию, Южную Африку и Филиппины испачканной, измаранной, потерявшей честь, с душой, исполненной подлости, с карманами, набитыми добычей, с ханжескими речами на устах».

В начале XX в. писатели выступали в защиту социалистических идей или жестко критиковали капиталистическую систему, и это были не малоизвестные памфлетисты, а наиболее значительные фигуры в литературе США, чьи книги читали миллионы: Эптон Синклер, Джек Лондон, Теодор Драйзер, Фрэнк Норрис.

Роман Э. Синклера «Джунгли», вышедший в 1906 г., привлек внимание к условиям работы на чикагских скотобойнях, шокировав всю страну, и способствовал выдвижению требований принятия законов, которые регулировали бы мясную промышленность. Рассказывая о рабочем-иммигранте Юргисе Рудкусе, автор пишет о социализме, о том, какой прекрасной могла бы быть жизнь, если бы люди совместно владели имуществом и работали, делясь друг с другом богатствами земли. Сначала «Джунгли» были напечатаны в газете социалистов «Эпил ту ризон»; затем миллионы людей прочитали роман, вышедший отдельной книгой и переведенный на 17 языков.

Одним из факторов, повлиявших на философию Синклера, являлась книга Джека Лондона «Люди бездны». Дж. Лондон был членом Социалистической партии Америки (СПА). Он вырос в трущобах Сан-Франциско, был внебрачным ребенком. Будущий писатель работал разносчиком газет, трудился на консервной фабрике, был моряком и рыбаком, работал на джутовой фабрике и в прачечной, приехал по железной дороге на Восточное побережье США. На улицах Нью-Йорка Лондона избил дубинкой полицейский, в городе Ниагара-Фолс его арестовывали за бродяжничество. Он видел, как людей избивают и пытают в тюрьме. В заливе Сан-Франциско Лондон занимался браконьерским промыслом устриц. Он читал книги Г. Флобера, Л. Н. Толстого, Г. Мелвилла, а также «Манифест Коммунистической партии», проповедовал социалистические идеи в лагерях золотоискателей на Аляске зимой 1896 г., прошел на корабле 2 тыс. миль по Берингову морю. Дж. Лондон стал всемирно известным писателем – автором приключенческих книг. В 1906 г. он написал роман «Железная пята», предупреждающий о возможности появления фашизма в Америке и содержащий идеальные представления автора о социалистическом братстве людей. В этом романе устами героев писатель бросает обвинения системе.