Читать интересную книгу Американская империя. С 1492 года до наших дней - Говард Зинн

Антиимпериалистическая лига публиковала письма солдат, служивших там. Капитан родом из Канзаса писал: «Предположительно в Калоокане должно было проживать 17 тыс. человек. Двадцатый канзасский [полк] прошел здесь, и теперь в городе нет ни одного живого местного жителя». Рядовой из того же полка сообщал, что «собственными руками поджег свыше 50 домов филиппинцев после победы, одержанной в Калоокане. От этого пожара ожоги получили женщины и дети».

Волонтер из штата Вашингтон писал: «Наш боевой дух был высок, и все мы хотели убивать «ниггеров»…Этот расстрел людей дает сто очков вперед охоте на кроликов».

Тогда было время усиления расизма в США. В 1889–1903 гг. еженедельно толпа линчевала в среднем двух негров – вешала, сжигала и калечила. Филиппинцы имели смуглый цвет кожи и характерную внешность, говорили на незнакомом американцам языке и странно вели себя. К обычной для войны огульной жестокости добавился расистский фактор.

В ноябре 1901 г. корреспондент филадельфийской газеты «Леджер» сообщал из Манилы: «Идущая война не является бескровной буффонадой. Наши люди безжалостны, они уничтожают мужчин, женщин, детей, пленных и захваченных, активных повстанцев и подозреваемых в содействии, начиная с детей десятилетнего возраста. Преобладает идея, что филиппинец как таковой немногим лучше собаки… Наши солдаты накачивали людей соленой водой, чтобы заставить их говорить, брали в плен тех, кто поднимал руки и мирно сдавался, а через час после этого, не имея ни малейших доказательств того, что эти люди имеют отношение к insurrectos, ставили их на мосту и расстреливали по одному, сбрасывая в воду, чтобы трупы плыли по течению в назидание тем, кто обнаружит эти изрешеченные пулями тела».

В начале 1901 г. американский генерал, вернувшийся в США из южных районов острова Лусон, сказал: «За последние несколько лет шестая часть жителей острова убита или погибла от лихорадки денге. Число убитых очень велико, но я не думаю, что хоть одна смерть не вызвана легитимными целями войны. Эти меры, которые в других странах могут счесть жестокими, были на самом деле необходимы».

Военный министр И. Рут так ответил на обвинения в жестокости: «Война на Филиппинах осуществляется американской армией со скрупулезным соблюдением правил цивилизованных военных действий… никогда не выходя за рамки самоограничений и гуманности».

В Маниле майор морской пехоты США по имени Литлтаун Уоллер был обвинен в убийстве без суда и следствия на острове Самар одиннадцати беззащитных филиппинцев. Вот как другие офицеры – морские пехотинцы описывали данные обвиняемым показания: «Майор сказал, что генерал Смит проинструктировал его в том духе, чтобы он убивал и сжигал, и заявил, что чем больше людей он убьет и сожжет, тем более он [генерал] будет доволен. Кроме того, майор утверждал, что не было времени брать пленных, а стояла задача превратить Самар в ужасное дикое место. Майор Уоллер попросил генерала Смита назвать возраст, который бы ограничивал убийство людей, и тот ему ответил: «Всех, кто старше десяти лет»».

В провинции Батангас, по подсчетам секретаря провинции, из населения в 300 тыс. человек треть погибла в результате боевых действий, голода или болезней.

Марк Твен так писал о войне на Филиппинах: «…мы умиротворили тысячи местных жителей и похоронили их; мы вытоптали их поля, сожгли их селения, лишив крова вдов и осиротевших детей; мы обрекли на изгнание и тоску по родине сотни неугодных нам патриотов, а остальных десять миллионов филлипинцев поработили при помощи «добровольной ассимиляции» (так теперь лицемеры называют мушкеты); мы получили в собственность триста наложниц и других рабов нашего компаньона султана Сулу и над всеми этими пиратскими трофеями подняли наш охранительный флаг. Итак, по воле Божьей (это выражение не мое, а правительства) мы стали мировой державой».

Огневая мощь войск США намного превосходила все, что могли противопоставить ей филиппинские повстанцы. В самом первом столкновении адмирал Дж. Дьюи поднялся по реке Пасиг и обстрелял 500-фунтовыми снарядами окопы инсургентов. Горы трупов были так высоки, что американцы использовали их в качестве брустверов. Один англичанин, очевидец событий, сказал: «Это не война, это просто резня и кровавая бойня». Он был не прав – это и была война.

Тот факт, что восставшие держались в течение нескольких лет несмотря ни на что, означает, что у них была поддержка среди населения. Генерал Артур Макартур, командовавший боевыми действиями на Филиппинах, сказал: «…я считал, что силы Агинальдо невелики. Мне не хотелось верить, что все население Лусона – я имею в виду коренное население – противостояло нам». Однако, по словам генерала, он «неохотно был вынужден» поверить этому, поскольку тактика партизанской войны, которую применила филиппинская армия, «зависела от практически полного единства всех местных жителей».

Несмотря на рост числа свидетельств жестокости и на деятельность Антиимпериалистической лиги, некоторые американские профсоюзы поддерживали войну на Филиппинах. Союз печатников заявил, что поддерживает идею аннексии новых территорий, так как создание англоязычных школ в этих районах будет содействовать развитию книгопечатания. В издании профсоюза рабочих стекольной промышленности говорилось о пользе новых земель, жители которых начнут закупать стекло. Железнодорожные братства рассматривали транспортировку американских товаров на эти территории как возможность того, что у железнодорожников станет больше работы. Некоторые профсоюзы повторяли то, о чем говорил большой бизнес, – территориальная экспансия, создающая рынки для товарных излишков, предотвратит повторение экономической депрессии.

С другой стороны, когда газета «Лезэр уоркерс джорнэл» писала, что рост зарплаты в стране решит проблему излишков за счет увеличения покупательной способности населения США, газета «Карпентерс джорнэл» задавалась вопросом: «Намного ли лучше стали жить рабочие в Англии в результате всех ее колониальных захватов?» Газета «Нэшнл лейбор трибюн», печатный орган Союза рабочих железоделательной, стальной и оловянной промышленности, соглашалась с тем, что Филиппины богаты природными ресурсами, но при этом добавляла: «То же самое можно сказать и о нашей стране, но, если кто-нибудь спросит вас, владеете ли вы угольной шахтой, сахарной плантацией или железной дорогой, вам придется ответить «нет»… все это находится в руках трестов, которые контролируются немногими».

Когда в начале 1899 г. в Конгрессе шли дебаты по поводу договора об аннексии Филиппин, Центральные рабочие союзы Бостона и Нью-Йорка выступили против его принятия. В Нью-Йорке состоялся массовый митинг противников аннексии. Антиимпериалистическая лига распространила более 1 млн. экземпляров брошюр с изложением всех минусов от захвата Филиппин. (Ф. Фонер отмечает: притом что организаторами и основной силой в Лиге были интеллектуалы и бизнесмены, значительную часть из полумиллиона ее членов составляли рабочие, в том числе женщины и чернокожие.) Местные отделения этой организации проводили митинги по всей стране. Кампания против одобрения договора была мощной, и, когда сенат его все-таки ратифицировал, сделать это удалось с перевесом в один голос.

Неоднозначное отношение трудящихся к войне (с одной стороны – соблазн экономических преимуществ, а с другой – отрицание капиталистической экспансии и насилия) привело к тому, что рабочее движение не достигло единства, необходимого для ее прекращения или ведения классовой борьбы против системы внутри страны. Отношение чернокожих солдат к войне тоже было неоднозначным: перед ними стояла элементарная задача добиться определенного положения в обществе, где черным нельзя было достичь успеха, а военная служба такую возможность как раз давала. К этому прибавлялась расовая гордость, необходимость продемонстрировать, что черные – такие же мужественные и патриотичные, как все остальные. И тем не менее существовало осознание того, что жестокая война велась против цветного населения и была подобна насилию, которому подвергались черные жители США.

У. Гейтвуд в своей книге «Прокуренные янки и борьба за империю» воспроизводит и анализирует 114 писем в негритянские газеты, написанных чернокожими солдатами в 1898–1902 гг. Письма выявляют все эти противоречивые чувства. Солдаты, чей лагерь размещался в Тампе (Флорида), столкнулись с жестокой расовой ненавистью со стороны местных белых жителей. А после того как они отличились в боях на Кубе, их так и не удостоили офицерских званий; полками чернокожих командовали белые офицеры.

Солдаты-негры в Лейкленде (Флорида) избили, угрожая пистолетами, владельца аптечной лавки, когда тот отказался обслуживать одного из них, а затем во время столкновения с толпой белых застрелили одного из гражданских. В Тампе начались расовые беспорядки, когда пьяные белые солдаты в качестве мишени выбрали негритянского ребенка для демонстрации своей меткости. Чернокожие солдаты отомстили, и в результате, по сообщениям прессы, улицы «стали красными от негритянской крови». Двадцать семь черных солдат и трое белых получили тяжелые ранения. Капеллан негритянского полка, расквартированного в Тампе, писал в редакцию кливлендской «Газеты»: «Чем Америка лучше той же Испании? Разве у нее нет в самом сердце страны подданных, которых ежедневно убивают без суда? Разве в ее границах нет подданных, чьи дети полуголодны и полуодеты, потому что у их отца черный цвет кожи… Однако негры верны флагу своей страны».