Окончив свою работу в Одессе, я фактически остался без дела, а в такое время, когда каждый человек был на счету, всем нужно было работать, чтобы помогать общему делу. Однако у меня явилось привходящее обстоятельство – здоровье моей жены, которой было необходимо сделать операцию. Я решил, что могу посвятить некоторое время своим личным делам, и попросил у генерала Лукомского двухмесячный отпуск. Дело в том, что я узнал о прибытии в Кисловодск бывшего лейб-хирурга Отта,[352] слава которого гремела по всей России. Я решил ехать в Кисловодск и там делать жене операцию. Про Минеральные Воды ходили в то время фантастические слухи: говорили, что большевики там развели невообразимую грязь и что там сыпной тиф косит людей как траву. Говорили также про грабежи и разбои. Принимая все это во внимание, я решил выждать более точных сведений и поехал в Новороссийск до выяснения всех обстоятельств.
Главная жизнь в Новороссийске в то время сосредоточивалась на базе Добровольческой армии. База представляла из себя огромный склад всевозможных запасов, привозимых англичанами на своих пароходах. Нужно сказать правду, что сумбур там царил невероятный: англичане везли не то, что было нужно добровольцам, а то, что не нужно было им самим вследствие окончания войны. Тут было и обмундирование, и боевые запасы, нам не подходившие, и консервы и госпитальные принадлежности, и танки, и Бог знает еще что. Все это складывалось в кучи в огромных зернохранилищах и очень плохо охранялось от всевозможных хищников, ходивших вокруг как волки около стада. Главный начальник базы, полковник князь Эристов, был совершено не на высоте и в скором времени был предан суду. Насколько мне известно, дело снабжения не было упорядочено до самого окончания Гражданской войны. Причина этому ясная. Прежние бюрократические рутинные приемы совершенно не были пригодны для новой обстановки. Тут нужны были энергичные и честные люди – патриоты, а не канцелярские бумаги, отношения и циркуляры, а людей-то как раз и не было.
В Новороссийске я нашел некоторых знакомых. Мой коллега по Одессе Пильц заведовал устройством беженцев и, надо ему отдать справедливость, распоряжался умно и энергично. В короткое время ему удалось частью разместить, а частью отправить в другие места всех не имевших приюта и слонявшихся по городу людей. У меня были небольшие внеучетные суммы, врученные мне после разных благотворительных вечеров в Одессе, и я охотно помог ему в снабжении неимущих небольшими пособиями. Там же я встретил игравшую перед войной некоторую роль графиню Игнатьеву.[353] У нее в Петербурге был духовно-политический салон, имевший большое влияние на назначения по ведомству Святейшего Синода. Все молодые карьеристы из черного и белого духовенства, жаждущие мест епископов и других подобных, считали необходимым бывать у нее. Говорили также о ее близости с Распутиным, но это кажется не совсем справедливо. Графиня теперь жила в одной комнате, бывшей когда-то лавкой, но и в этом падении не отставила своих замашек. Она всячески наседала на епископа Новороссийского Сергия,[354] который, вероятно, по старой памяти, считался с ней и исполнял ее прихоти.
Минеральные Воды
После двухнедельного пребывания в Новороссийске я наконец тронулся в путь. Мне удалось достать отдельное купе, и поездка совершилась с полным комфортом. Конечно, поезда ходили не по определенному и точному расписанию, а примерно вдвое дольше, чем до войны, но тем не менее должен сказать, что железная дорога у добровольцев работала в это время исправнее, чем где-либо в России. В пути не произошло ничего особенно интересного, и мы прибыли в Кисловодск вполне благополучно. К моему удивлению, мы нашли там полный порядок: все было выметено и вычищено. От большевиков осталось только одно печальное воспоминание – это начисто вырубленная тополевая аллея, бывшая украшением и гордостью Кисловодска. Оказывается, товарищам было лень ходить далеко за дровами, и каждый рубил себе дерево, находившееся от него в ближайшем расстоянии.
Я достал себе номер в «Гранд-отеле», и мы отправились с женой обедать. Обед был прекрасный, и цены оказались процентов на 30 ниже, чем в Новороссийске. В особенности дешева была икра, от которой в Одессе мы уже успели отвыкнуть. Фунт икры стоил 40 рублей, когда обед из двух блюд стоил 15.
Я в первый раз был на минеральных водах, что вполне понятно при моей специальности. Мы, моряки, знаем очень хорошо заграничные страны и очень мало свое отечество. Публики было еще очень мало, что объяснялось ходившими о Минеральных Водах слухами. Ведь здесь более полугода была главная квартира большевистского Северного Кавказа. Рассказы об их пребывании здесь были еще совсем свежие. Товарищи жили здесь вполне в свое удовольствие, по-буржуйски, много пьянствовали, ничего не делали и разводили грязь. Один раз нарушил их благодушное настроение генерал Шкуро, явившись совершенно неожиданно со своими казаками, с которыми он скрывался в горах перед Кисловодском.
Захваченные врасплох товарищи побежали кто куда мог, несмотря на то что их было в десять раз больше, чем казаков у Шкуро. Шкуро похозяйничал два дня в Кисловодске, повесил нескольких не успевших удрать большевиков, взял все деньги из казначейства, раздобылся патронами, которых у него совсем не было, и ушел опять в горы, не дожидаясь контратаки большевиков, сосредоточивших против него большие силы. Большевики удовлетворили свою злобу тем, что зверски изрубили саблями несколько десятков неповинных буржуев, в числе коих были генералы Рузский, Радко-Дмитриев и другие известные лица. На Минеральных Водах главенствовали одна еврейка и поляк Андрживский.[355] Оба они были повешены добровольцами, так как были обнаружены в числе скрывавшихся после занятия Минеральных Вод Деникиным. Про еврейку рассказывали, что она была очень красива, элегантно одевалась и занималась специально провокацией. Она знакомилась с богатыми людьми, кутила с ними, а потом сажала в тюрьму и расстреливала. Совсем что-то вроде лермонтовской царицы Тамары.
Попав после долгой и тяжелой службы в первый раз на полную свободу, я почти все мое время проводил в парке, брал ванны из нарзана и пил какую-то тухлую воду из источника, прописанную мне для порядка местным доктором. Раз попал на Минеральные Воды, то надо же было что-нибудь пить. Вначале моего пребывания в Кисловодске было совсем тихо и скромно, но вскоре понаехала публика, откуда-то появились красивые и богатые дамские туалеты, в ресторанах заиграла музыка, и старожилы стали уверять, что становится совсем похоже на мирное доброе старое время. С фронта шли все время хорошие известия, Деникин объявил после взятия Царицына поход на Москву, и настроение поднималось все выше и выше. В магазинах Освага[356] появилась выставленная в окнах карта, где наглядно изображался район, занятый Добровольческой армией, и этот район с каждым днем все расширялся и расширялся. Осваг выставил в окнах также большой плакат, на котором было написано «Что вы сделали сегодня для Добровольческой армии?» Тем не менее никто ничего не делал, а думал только о себе самом.