империи Валленбергов, — «Стокгольме эншильда банкен» (далее — СЭБ). Вскоре Ю. Нахмансон был назначен главным кассиром, а в 1910 г. стал вице–директором[472]. В таком случае не исключено, что именно СЭБ стоял у истоков «Нового банка».
В первые же годы своего существования наряду с обычными кредитными операциями «Новый банк» стал осуществлять и операции инвестиционного характера. Так, им был создан завод «Радиус» для производства керосинок, открыта фабрика по изготовлению пианино, налажено производство спортивных принадлежностей, учреждено страховое общество «Фолькет», организовано Скандинавское акционерное общество «Авиатика», основано акционерное общество «Кинетофон». Два последних начинания имели для «Нового банка» особое значение. Если создание «Авиатики» открывало перед ним выход в правительственные и военно–промышленные круги, то деятельность «Кинетофона» вводила его в сферу международного бизнеса.
В первой половине 1914 года У. Ашберг отправляется в США и здесь завязывает деловые связи с «Нью–Йорк Эдисон компани»[473], входившей в финансовую группировку Джона Пирпонта Моргана. Накануне первой мировой войны эта группировка объединяла более ста корпораций с общим акционерным капиталом в 22 миллиардов долларов, что по курсу того времени составляло около 66 миллиардов рублей[474] Для сравнения — в это же самое время стоимость всех ценных бумаг царской России не превышала 22 миллиарда рублей[475], а стоимость её национального богатства без земли и природных недр составляла 70 миллиардов рублей[476] Представляя собою государство в государстве, финансовая империя Дж.П. Моргана уже в начале XX века претендовала не только на ведущую роль в жизни американского общества, но и на мировую гегемонию.
Когда началась Первая мировая война, У. Ашберг был призван в армию. Вскоре он снова получил возможность вернуться к своим коммерческим делам. Но теперь его деятельность приобрела совершенно иной характер. Скромный начинающий стокгольмский банкир неожиданно для многих выходит на орбиту крупного международного бизнеса и оказывается причастным к некоторым событиям тайной дипломатии.
Сам У. Ашберг объяснял столь резкий поворот в его судьбе случайным стечением обстоятельств. Решающим из них он называл содействие шведского банкира Йесты Чульбергера, который получил несколько важных коммерческих предложений из России и решил привлечь «Новый банк» к их реализации. В результате этого, по свидетельству У. Ашберга, в 1915 г. в Стокгольме при участии «Нового банка» создаётся «Шведско–Русско–Азиатская компания», а в США — акционерное общество «Джон Мак Грегор Грант корпорейшн», наладившие в России деловые отношения с «Русско–Азиатским банком», а в США — с моргановским банком «Гаранта траст компании». И с осени 1915 г. в деловых контактах с министерством финансов царской России У. Ашберг стал выступать как представитель Д. П. Моргана[477].
22 мая/4 июня 1915 г. У. Ашберг как директор «Нового банка» был принят министром финансов царской России П. Л. Барком[478] и, по всей видимости, в ходе этой встречи получил предложение взять на себя посредничество между царским правительством и американскими банками в предоставлении России денежного кредита.
Переговоры продолжались около года и завершились 26 мая/8 июня 1916 г., когда Комитет министров утвердил условия подобного займа[479].
Однако в ходе переговоров речь шла не только о получении займа. «На Ашберга, — пишет один из исследователей русско–американских отношений В. В. Лебедев, — возлагалась задача финансировать заказы на 5 миллионов ярдов серо–шинельного и 3 миллиона ярдов защитного сукна, 83 тысяч пудов подошвенной кожи, 5 тысяч телефонов, 10 тысяч вёрст телефонных проводов, 63 тысяч биноклей, 1 миллион винтовок с 1 тысячью патронов на каждую (т. е. 1 миллиард патронов — А. О.), 100 тысяч пистолетов и 50 миллионов патронов к ним, 5 тысяч пулемётов. Кроме того, через Ашберга намечалось приобрести большое количество взрывчатых веществ, заводское оборудование, снаряды и орудия, автомобили, тракторы, мотоциклы, колючую проволоку, алюминий и т. д.»[480].
Для того чтобы оценить масштабы этих операций, достаточно учесть, что всего за 1914-1917 гг. Россия получила из–за границы около 2,5 миллионов винтовок и 1,0 миллиардов патронов[481]. Насколько удалось реализовать планы поставок через У. Ашберга и какую роль они действительно играли в снабжении царской России, пока остаётся неизвестным.
После заключения займа след У. Ашберга теряется[482], но в начале 1917 года его имя появляется на страницах русских газет и становится в центре довольно крупного политического скандала. Дело в том, что в июне 1916 г. в Стокгольме произошла тайная встреча товарища председателя Государственной Думы А. Д. Протопопова и члена Государственного Совета Д. А. Олсуфьева с неофициальным представителем германского ведомства иностранных дел Фрицем Варбургом, в ходе которой обсуждались возможные условия мира между Германией и Россией[483].
Осенью 1916 г. А. Д. Протопопов был назначен министром внутренних дел, и тогда его политические противники потребовали от него объяснений. Оправдываясь, А. Д. Протопопов назвал У. Ашберга организатором и участником данной встречи[484]. Правда, Д. А. Олсуфьев сразу же и категорически опроверг как первое, так и второе[485]. Но сам У. Ашберг в развернувшейся газетной полемике предпочёл не участвовать. Лишь позднее в своих воспоминаниях он счёл необходимым назвать утверждения А. Д. Протопопова вымыслом[486].
Сразу же после Февральской революции У. Ашберг поспешил в Петроград, Свою поездку он объяснял чисто коммерческими целями, но в чём именно они заключались, не конкретизировал. Между тем почти сразу же после его возвращения из России на страницах издававшегося в Стокгольме «Скандинавского листка» появилось сообщение, в котором говорилось: «В связи с последней поездкой в Россию директора стокгольмского “Ниа банкен” г. Ашберга здесь циркулируют упорные слухи об образовании в Петрограде крупного банковского предприятия по образцу “Ниа банкен”. Новый банк будет работать в тесном контакте с “Ниа банкен”» (Скандинавский листок. 1917. 26 апреля/9 мая).
Насколько эти слухи соответствовали действительности исследователям ещё предстоит выяснить. Обращает, однако, на себя внимание то, что в Петрограде У. Ашберг встречался не только с представителями делового мира, но и с некоторыми лидерами партии большевиков: Л. Б. Каменевым и А. М. Коллонтай. Вполне возможно, что эти встречи были связаны с обсуждением вопроса о создании «рабочего банка» в России. Но не исключено, что поездка У. Ашберга в Петроград наряду с коммерческими имела и какие–то политические цели. А то, что в 1917 году он был причастен к политике, явствует из его собственных воспоминаний. Сразу же после Февральской революции среди германских социал–демократов, социалистов нейтральных стран и лидеров Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов возникла идея международной социалистической конференции, которую предполагалось созвать в Стокгольме, и которая должна была обсудить вопрос о возможных путях прекращения войны[487].
Как видно из воспоминаний У. Ашберга, он также оказался причастным к организации этой так и не состоявшейся конференции и был даже одним из авторов проекта