Кончик его меча поднялся, указывая на коленопреклоненного Мечислава.
— Ты немедленно отпустишь его, Морина, или тебе несдобровать, — строго приказал гусляр.
Девушка рассмеялась и коснулась лезвием кинжала горла юноши.
— Ты не ведаешь, с кем говоришь, неразумный! — воскликнула она. — Я сильнее тебя!
— Но и на тебя найдется управа, Морина-Морена-Мара-Смерть, — ответил Буян. — Видишь, я знаю твое имя и приказываю тебе светлым именем Даждьбога — отпусти его, пока сама цела!
Мечислав побледнел так, что это стало заметно даже во мраке. Он так и стоял на коленях, не смея пошевелиться. Морина выпрямилась.
— Ты… не смеешь этого, — выдохнула она. — Еще никто никогда не вырывал у меня намеченную жертву безнаказанно… И… ты один!
— Ты в этом уверена? — усмехнулся Буян, указывая на что-то мечом.
Девушка обернулась и ахнула. Еще одна дверь отворилась, бросая в коридор полосу света. В этой полосе замерли два готовых к прыжку волка — один светлый и лохматый, второй темно-серый. Звери блеснули глазами и ринулись на нее.
Морина успела еще вскинуть кинжал, всаживая его в грудь переднему зверю, но тот, даже тяжело раненный, сбил ее с ног, а второй метким ударом выбил кинжал у нее из руки и прижал девушку к полу.
Морина отбивалась до тех пор, пока не увидела, что к ее врагам присоединились еще двое — Рюрик и Властимир. Рука слепого князя лежала на плече норманна, а тот рассматривал девушку холодно, как любой норманн глядит на пленницу, выставленную для продажи, взглядом ощупывая ее тело до самых тайных уголков. Под его циничным взором Морина вдруг присмирела и покраснела.
— Видишь? — Буян помог подняться Мечиславу, который еле стоял на ногах. — И ты не всегда сильна… Как, друже, не больно? — обратился он к юноше.
Тот только помотал головой и, пошатываясь, подошел к Властимиру.
Буян присел у самого лица пленной волшебницы и стал разматывать прихваченную веревку. Девушка, не смея пошевелиться, поскольку волки не отходили от нее, следила за ним горящим взором.
Не говоря ни слова, гусляр стал обматывать одним концом веревки запястья Морины.
— Что ты хочешь сделать? — не выдержала она.
— По чести надо бы с тобой расправиться так же, как ты до сего дня забавлялась со всеми, кто к тебе попадал. По совести надо бы развлечься с тобой, да это не в нашем обычае. Я только хочу у тебя кое-что выпытать…
— Пытать? — Морина даже приподнялась. — Но это невозможно! Вы будете меня пытать?.. Я ничего не знаю! Я невиновна! Слезы прорвались у нее в голосе.
— Ври теперь, — процедил Рюрик. — Ты мирты вспомни! А там мой отец! И я мог бы стать деревом подле него… и все прочие, кроме Мечислава, которого ты…
Сын Чистомысла жестом заставил его замолчать и отвернулся.
Морина на коленях ринулась к нему. Волки схватили ее за волосы и удержали на безопасном расстоянии от норманна.
— Отпустите меня! — крикнула она. — Я невинна! Это все не я! Это все он!
—Кто? — усмехнулся Буян. — Кощей? Морина вздрогнула всем телом, как от удара.
— Не Кощей,—простонала она,—в сто раз хуже… Он держит меня под заклятьем в этой башне… Ты же волхв, — обратилась она к Буяну, — ты должен знать, что я не всегда была такой. Меня любил сам Даждьбог, я сына ему родила… А потом я подпала под чары этого… колдуна. И с тех пор не принадлежу себе. Я свободна ходить где хочу, но я его раба. Убейте его, и я освобожу всех, кто заколдован на этом острове!
Она в волнении переводила горящий взор с одного человека на другого. Люди молчали, раздумывая.
— Что надумал, свет-Буян? — нарушил молчание Властимир. — Признаться, неплохо бы очистить сие место от скверны.
— Я и сам о том же мыслю, друже, — отозвался гусляр. — Да только обманет ведь!
— Нет! — вскрикнула Морина. — Не обману! Есть в подвалах один волшебник. Могу показать. Со мной его чары не страшны вам будут!
Она поднялась на ноги, склоняя голову, потому, что волки не спешили отпускать ее волосы.
Давно старые узкие ступеньки темного подвала не видали такого. Впереди шла Морина. По обе стороны ее выступали два волка, а позади, держа меч наготове, шагал Буян. Вокруг его кулака была обмотана веревка, которая скручивала запястья пленницы. За ним Рюрик вел Властимира. Мечислав держался позади — раны, нанесенные Мориной, болели и стыли в холоде подвала, но юноша боялся темноты башни и ни за что не соглашался оставаться в ней один.
Когда Морина, согнувшись, вошла в каморку, старик поднял голову. Мерцала всего одна лампада, и он не сразу разглядел оставшихся на ступенях людей и державшихся чуть позади от страха перед волшебником волков. В полутьме виднелось только неестественно согнутое белое нагое тело, и это он увидел.
— Ты что, явилась соблазнять меня, воодушевленная удачей? — сердито молвил он. — Прочь с глаз моих!
— Погоди, чародей, — окликнул его незнакомый мужской голос. — Ты нас послушай, не то поплатишься за упрямство… Скажи лучше, известна ли тебе эта девушка?
Старик встал. Морина вскинула на него лицо с закушенной губой, и он рассмеялся.
— Знакома ли? Уж сколько веков она держит меня здесь на цепи, как зверя какого…
Услышав слово “цепь”, Властимир вдруг шагнул вперед.
— Где цепи? — молвил он.
Он отстранил Рюрика и прошел мимо замершей Морины вперед. Старик повнимательнее вгляделся в его лицо с белой повязкой на глазах и шагнул. Цепь, опоясывающая его талию, поползла за ним, звеня на камнях.
— Негоже, — сказал Властимир, — человека, как зверя дикого, на цепи держать!
— Остановись! — крикнули сзади.
Но было поздно. Властимир протянул руки, нащупывая дорогу. Старик подошел ближе, и его сухие тонкие пальцы переплелись с руками князя.
— Где у тебя цепь? — повторил князь.
— На мне.
Рюрик подбежал, опомнившись, хотел было подсобить, но Властимир, не ведая, кто это, оттолкнул юного норманна. Тот еле устоял на ногах.
Руки резанца скользнули ниже, к туловищу старика, и там нащупали толстый железный обруч, охватывающий талию человека. Опасаясь раньше времени использовать дар левой руки, князь правой ощупал его по всей длине и наткнулся на замок в том месте, где к обручу крепилась цепь.
— О, я не раз пробовал его снять, — молвил старик. — Но он заговорен, и всего моего искусства хватило лишь на то, чтобы чуть ослабить его натяжение…
Больше он не успел вымолвить ни слова. Властимир провел кончиками пальцев левой руки по запору. Будто сотня иголок вонзилась в его ладонь, но потом боль пропала. Обруч с цепью со звоном упал на пол.
— Вот это да! — выдохнул старик.
Опустившаяся на колени, чтобы распрямить уставшую спину, Морина смотрела на происходящее с открытым ртом, но потом опомнилась и простонала:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});