Читать интересную книгу Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.) - Леонид Васильев

Другими словами, в стратифицированном социуме на этапе формирования протогосударственных образований складывались социальные корпорации высших страт. Более того, по мере их генезиса изменяли свое существо, свои привычные формы и прежние структуры, начиная с рода. Отсюда следует, что для развитого стратифицированного общества, каким был шанско-раннечжоуский социум, необходимо всегда иметь в виду разницу между верхами и низами. Стоит напомнить, что некоторые видные синологи, как М.Гране и А.Масперо, подчеркивали это различие в своих капитальных трудах и исходили в своем анализе именно из него еще свыше полувека назад (см. [220; 265]).

Целесообразно начать с того, что такое род. Эта проблема была в свое время весьма основательно запутана в отечественной историографии из-за того, что марксистские теоретики, начиная с Ф.Энгельса, выдвинули много необоснованных и жестких постулатов. Воспринимая вслед за Энгельсом предположение Л.Г.Моргана о том, что патриархальному роду чуть ли не везде обязательно должен был предшествовать матриархат, отечественные историки, воспитанные на принципе безусловного принятия марксистских постулатов, закрепленных, к слову, в обязательных для всех позициях истмата, буквально вынуждены были поддерживать идею существования матриархата. Ситуация кардинально изменилась лишь два-три десятилетия назад, когда постулаты истмата стали подвергаться сомнению уже вслух, на страницах научных изданий.

Ныне идея матриархата, как и представления о рабстве и рабовладельческой формации в древнем мире вообще и на Востоке в частности, ушла в прошлое. Но что же такое тоща род и как быть в тех случаях, когда сама идея рода первоначально и вполне очевидно связана с женским началом? Если это не свидетельство существования матриархата, то что же это?

М.В.Крюков в свое время убедительно показал, что хорошо известный синологам знак «син» (род), идеограмма которого состоит из элементов «женщина» и «рождать», к матриархату не имеет никакого отношения, а в раннем своем варианте даже не имел знака «женщина» — его заменял иероглиф «человек» (см. [54, с.112-113]). Можно добавить к этому, что сама по себе идея рождения всегда и безусловно имела отношение прежде всего к женщине, но это не имеет никакого отношения к постулированному марксизмом матриархату. Приоритет женского начала в форме матрилинейности существовал, как известно, лишь в виде исключения в небольшом числе этносов, причем и там во главе социальных групп стояли обычно не женщины, но мужчины, пусть не отцы, а братья матерей. Представления же об амазонках — лишь навеянные некоторыми особенностями подобного рода этносов мифические конструкции, не более того.

Шанско-чжоуские роды были строго патриархальными, восходившими, скорее всего, к тотемным обозначениям глубокой древности. Тотемные самоназвания этнической общности или, по мере ее разрастания, некоторой ее части со временем обычно превращались в этнонимы и, переходя на обозначение местности, ще данная этническая группа обитала, — в топонимы. Впрочем, связь между этнонимом и топонимом подчас бывала и обратной. Шанцы, например, скорее всего, стали называться по наименованию местности (Шан-и, поселение Шан), так как их родовым знаком, этнонимом, было Цзы — если иметь в виду родовой знак правящего дома.

Впрочем, этнонимов и топонимов, которые могли быть родовыми обозначениями, восходящими к тотему, а могли уже быть и клановыми, восходящими к эпониму — т.е. к имени того реального близкого предка, которому было пожаловано владение и потомки которого стали именоваться по этому топониму или по имени упомянутого предка (по его личному, но не родовому имени), — было во времена Шан и в пределах юрисдикции шанского вана немало. Дин Шань, исследование которого уже в этой связи упоминалось, определил в гадательных надписях около 200 такого рода этнонимов, т.е. родовых и клановых имен шанцев и нешанцев, включая этнотопонимы, которые были наименованиями отпочковавшихся от правящей родовой группы вана (род Цзы) подразделений, правители которых в качестве эпонимов дали новое название основанным ими группам, т.е. кланам.

Во времена Чжоу наряду с двумя тотемическими родами, Цзи и Цзян, поддерживавшими между собой брачные связи, было уже достаточно много подобного рода этнотопонимических кланов, отпочковавшихся либо от Цзи, либо от Цзян, не говоря уже о многочисленных родовых и клановых группах племен, не принадлежавших по происхождению ни к шанцам, ни к чжоусцам. Коща первые чжоуские ваны раздавали уделы, родовых имен их владельцев оказалось, включая шанцев и чжоусцев, около полутора десятков [55, с.167, табл.22]. Видимо, примерно таким было изначальное число тотемических родов.

Следует заметить, что родовая генеалогия сохраняла важность в то время преимущественно, если даже не только, для родовой знати и имела значение при заключении браков. Существовал строгий принцип родовой экзогамии, нарушить который было, по крайней мере для чжоуской знати, недопустимым. Если аристократ брал в дом наложницу, чье родовое имя было не известно ни ему, ни ей самой, он должен был совершить специальный обряд гадания, разрешавший либо запрещавший брак.

Место рода в шанско-раннечжоуском Китае достаточно быстро занял клан. Речь идет не только о коническом клане правителя и даже не о кланах-корпорациях шанского времени типа Сань-цзу, а прежде всего о региональных удельных кланах Шан, функционально и политически сопоставимых с удельными кланами Чжоу. В Чжоу они обычно именовались термином ши, хотя использовались и иные, в том числе идущие со времен Шан (цзун, цзун-цзу). Клановые образования типа ши и цзун-цзу в принципе те же конические кланы, что первоначально сложились в домах правителей-ванов Шан и Чжоу, а затем были заимствованы в шанских региональных подразделениях Шан, а также в чжоуских уделах. Возникновение их было связано с необходимостью точно определить главную и боковые линии родства и тем самым степень знатности и соответствующие права на власть, начиная с прав наследования высшей власти.

Аристократические кланы ши и цзун-цзу включали в себя прежде всего группу кровных родственников, связанную между собой первыми четырьмя степенями родства. Начиная с пятой степени счет родства в боковых линиях прекращался, и потомки этих линий в последующих поколениях уже не считались знатью. Если они при этом сохраняли хоть сколько-нибудь заметный статус, выделявший их над уровнем простолюдина и были, в частности, грамотны или профессионально подготовлены к военной либо административной службе, они автоматически входили в сословие ши (иероглиф, отличающийся от иероглифа ши — клан), т.е. сословие служивых. Они могли служить тому или иному аристократу и тогда подчас включались в его цзун-цзу или клан-ши, даже если были выходцами из иного клана.

В клан цзун-цзу либо ши могли входить и простолюдины — но лишь опять-таки только потому, что жили в соответствующем уделе, принадлежащем главе клана, и служили своему господину, считались «его людьми». Как и служивые ши, простолюдины с легкостью могли менять клан, особенно в результате войн и перемены хозяев. Сказанное означает, что такие социальные корпорации, как тотемический род, игравший столь существенную роль в первобытном обществе, в стратифицированной урбанистической структуре теряли свое значение для большинства — кроме родовой знати с ее нормами экзогамии. Что касается конического клана с его линиями, то он был жизненно важен опять-таки для аристократов, но фактически не имел значения для простолюдина и даже для отдаленных потомков родовой знати в боковых ветвях.

Для простолюдинов главными формами необходимых для их существования социальных корпораций были семья и община. Семья — универсальная ячейка общества с весьма ранних ступеней его существования, с первобытных времен. Сильная патриархальная семья появляется с неолитической революции (редко она была матрилинейной — но даже в таких случаях оставалась патриархальной) и сохраняется достаточно долго. Речь идет о большой семье, семейной общине во главе с отцом-патриархом, включающей в свой состав сыновей с их женами и детьми, нередко и младших братьев отца-патриарха с их семьями, а также слуг, порой домашних рабов и рабынь и прочих аутсайдеров. Некоторые песни «Шицзина» (№ 290) позволяют предположить, что именно такого рода семьи существовали вначале у чжоусцев [96, с.437-438]. О составе шанской семьи трудно что-либо сказать, данных просто нет. Но можно предположить, что и она была такой же.

Особенно многочисленной и, конечно, патриархальной была семья аристократическая. Далеко не случайно в текстах она — как и клан — часто именуется «домом» (цзя), причем такого рода знатный дом нередко ассоциируется с уделом, т.е. с государством, что вполне справедливо, так как имеется в виду знатный дом главы клана и удела.