Феодализация и децентрализация политической структуры чжоуского Китая, к которым вели многие причины, о чем уже немало было сказано, вместе с тем имели и свою специфику, существенно отличавшую чжоуский феодализм, к примеру, от средневекового европейского, до сих пор многими воспринимаемого как эталон. Дело в том, что — в отличие, скажем, от доабсолютистской Франции — верховный правитель-ван в чжоуском Китае сохранял свой сакральный авторитет, которого у французских королей не было. В какой-то мере в фигуре чжоуского вана слились функции — если мерить европейскими мерками — и короля, и папы Римского. И это, безусловно, значительно меняло ситуацию в Чжунго. Ван, даже лишившись реальной власти, осуществлял правление ван-дао («путь легитимного правителя»), с чем все обязаны были считаться и действительно всегда считались.
Забегая вперед, можно было бы заметить, что сам по себе подобного рода феномен несколько загадочен и необъясним, во всяком случае на первый взгляд. Ведь по нормам господствовавшей политической культуры Чжоу с ее генеральным принципом небесного мандата легко было постулировать, что чжоуские ваны, особенно после явно недобродетельного Ю-вана, попросту утратили свое дэ и потому должны лишиться и права на руководство Поднебесной. И при этом все было бы легитимно и потому не вызвало бы, не должно было вызывать серьезных возражений.
Однако ничего подобного в чжоуском Китае не происходило, хотя ваны без реальной власти существовали около полутысячелетия, почти до конца III в. до н.э. Почему же дело обстояло именно так, что мешало претендентам на высшую власть — а их было за эти полтысячелетия не так уж и мало — реализовать политическую норму в свою пользу?
Подробней об этом пойдет речь во втором томе. Но отвечая на уже поставленный вопрос, следует заметить, что мешало реализации упомянутой нормы то обстоятельство, что подавляющее большинство правителей царств и княжеств чжоуского Китая не желало лишения власти слабого вана и появления вместо него нового сильного правителя. Князья-чжухоу были заинтересованы в сохранении сложившегося уже статус-кво, в поддержании опиравшегося на этот порядок баланса политических сил.
Консервативная традиция, всеща задававшая тон в истории Китая, не поощряла решительных акций и резких перемен. Если таковые и случались, то вопреки ей, в силу сложившихся обстоятельств. Но субъективно носители власти традицию чтили и с ней считались, особенно если это отвечало их интересам. И хотя феодализм как структура в принципе деструктивен, а традиция, о чем подробно еще будет идти речь, диктовала стремление к политической централизации, к объединению Поднебесной по завету и примеру мудрых древних правителей, содействовать амбициозным устремлениям время от времени усиливавшихся гегемонов-ба, носителей идеи нелегитимной власти (ба-дао), чжухоу по многим причинам не желали.
Отсюда и результат: преодоление деструктивного феодализма шло весьма замедленными темпами, как бы повинуясь медленным объективным импульсам, пробивавшим себе дорогу сквозь толщу субъективных противодействий. В процессе этой борьбы сыграли свою решающую роль те уделы, ставшие крупными царствами или влиятельными княжествами, о которых только что шла речь. Пожалуй, наименьшую политическую роль в этом серьезном процессе сыграл домен вана, хотя идеологически роль его была, что вполне очевидно, более чем заметной.
Глава 8. Образ жизни в шанско-раннечжоуском Китае.
К чему сводился, в самых общих чертах, образ жизни древних китайцев? Что окружало их в быту, начиная с жилища и кончая ритуальными обрядами и произведениями искусства? В чем была разница между верхами и простолюдинами? Этим и многим другим связанным с ними вопросам посвящена данная глава, в которой отчасти будет суммировано то, что было уже сказано выше, отчасти затронуты детали, еще не упомянутые, но без которых общая картина древнего Китая была бы неполной.
Что касается предысторических времен, то о них мы можем судить лишь по данным археологии. Эти данные хорошо уже известны и детально изучены специалистами-археологами. На всех основных языках мира, включая и русский, есть обстоятельные публикации, в которых подробно рассказано о характере жилищ и формах поселений палео- и неолитических людей в Китае, об использовавшихся ими орудиях производства, утвари (в первую очередь керамической), пище и одежде, а также о некоторых элементах их духовной культуры, будь то погребальный обряд, ритуально-церемониальный центр ^(святилище, храм) или рисунок, орнамент. К сожалению, большего археология дать не в состоянии, во всяком случае для дописьменной эпохи. С появлением письменности все изменяется, так что далеко не случайно письмо как таковое является едва ли не первым показателем, основным признаком, свидетельствующим о переходе того либо иного социума в его новое качество, о появлении очага цивилизации, урбанизованной протогосударственности.
Шан и начало Чжоу (XIII—VIII вв. до н.э.) — первый период существования урбанизованного цивилизованного государства в Китае, время становления основных его параметров, о чем уже достаточно полно было рассказано в предшествующих главах. Древнекитайский социум существовал и трансформировался в рамках государства, обретая свои основные формы и признаки под прямым влиянием и воздействием со стороны государственной, административно-политической структуры. Но в отличие от государства социум — своего рода живой организм, причем не только вследствие того, что растет и изменяется (это можно было бы сказать и о государстве), но прежде всего и главным образом потому, что являет собой совокупность живых людей, чей образ жизни наряду с некоторыми общими для определенного уровня эволюции признаками (деление на социальные страты, земледелие и ремесло как основные формы хозяйства и т.п.) имеет много уникальных черт, свойственных именно ему.
Речь не о том, что ничего похожего не было у иных социумов, как соседних с китайским, так и очень далеких от него. Имеется в виду совсем другое: древнекитайский шанско-раннечжоуский социум интересен тем, что он собой реально представлял. Уникальность его — в свойственной именно ему совокупности черт и признаков. Именно она как таковая отличает его от всех других, и благодаря обилию письменных источников мы имеем много материалов, позволяющих вскрыть и продемонстрировать эту совокупность и ее уникальность.
Одно предварительное замечание. За полутысячелетие от начала аньянского этапа с его развитой цивилизацией и урбанизацией и до перемещения чжоуского вана на восток, даже до начала периода Чуньцю, древнекитайский социум, разумеется, эволюционировал, о чем в необходимых случаях будут делаться специальные оговорки. Однако важно подчеркнуть главное: полутысячелетие, о котором идет речь, представляло собой период становления основных параметров и государства, и социума. Это значит, что перед нами единый процесс на его определенном — в данном случае начальном — этапе. И мы вправе рассматривать его как нечто цельное, подверженное общим характеристикам и, если реалии не требуют оговорок, единой оценке. Итак, что же представлял собой шанско-раннечжоуский социум, как жили составлявшие его люди?
Род, клан, семья, община
С самого начала следует напомнить некоторые исходные постулаты. Дело в том, что институты, о которых теперь пойдет речь, хотя и в некотором смысле свойственны всему населению, присущи различным слоям его в неравной степени, во всяком случае на разных ступенях эволюции. Если в первобытном обществе, для которого страт вообще не существовало или они только начинали формироваться (генезис стратифицированной структуры на этапе, предшествующем формированию надобщинных политических, т.е. протогосударственных образований), каждый занимал свое строго определенное место в рамках рода, семьи и общины, то позже, когда появились кланы — а это, как упоминалось, прежде всего институты верхних страт, по меньшей мере вначале, — ситуация изменилась.
Другими словами, в стратифицированном социуме на этапе формирования протогосударственных образований складывались социальные корпорации высших страт. Более того, по мере их генезиса изменяли свое существо, свои привычные формы и прежние структуры, начиная с рода. Отсюда следует, что для развитого стратифицированного общества, каким был шанско-раннечжоуский социум, необходимо всегда иметь в виду разницу между верхами и низами. Стоит напомнить, что некоторые видные синологи, как М.Гране и А.Масперо, подчеркивали это различие в своих капитальных трудах и исходили в своем анализе именно из него еще свыше полувека назад (см. [220; 265]).