жилья.
Во время движения Орды мимо Таны какой-то знатный татарин, родственник хана, по имени Эдельмуг, заехал в гости к Барбаро, который угощал его в течение двух дней; татарину особенно понравилось вино, и он пил его без меры. Уезжая, гость пригласил хозяина поехать с ним в Орду; Барбаро принял приглашение. Переезжая через устье Дона, пьяный татарин не разбирал дороги, и его неподкованная лошадь, попадая на гладкий лед, непокрытый снегом, беспрестанно скользила и спотыкалась, за что получала частые удары плетью. Вечером они пристали к одному отряду Татар, расположившемуся на ночлег; а наутро продолжали путь посреди этого двигавшегося муравейника. Когда они прибыли к месту, где стоял хан, то нашли его в шатре, окруженного большою толпою народа. Просители и вообще люди, ожидавшие ханского приема, стояли на коленях без оружия, которое лежало поодаль. По знаку хана, проситель вставал, приближался к нему на расстояние восьми шагов, снова падал на колени и в таком положении выслушивал его решение или приказание. Там, где хан останавливался на более или менее продолжительное время, Орда тотчас располагала свои ставки в известном порядке с прямыми широкими улицами и переулками; причем оставлялись просторные площади, на которых устраивались базары; делались печи, в которых варили и жарили мясо и приготовляли разные кушанья из молока, масла и творог; при Орде всегда находились сукновалы, кузнецы, оружейники и всякого рода мастеровые (набранные особенно из пленных невольников). Таким образом, татарский стан представлял вид открытого города, т. е. неукрепленного стенами. Зимою от множества скота такой город был нестерпимо грязен, а летом наполнен ужасною пылью.
Относительно хищности и прожорливости Татар Барбаро рассказывает следующее. Когда, по вскрытию рек, т. е. весною, он поехал посмотреть на свою тоню или рыбный завод, находившийся верстах в 50 или более от Таны вверх по Дону, то узнал от рыбаков, что в течение зимы они наловили и насолили множество рыбы и икры; но проходившие мимо татарские отряды все это забрали и сожрали как свежую рыбу, так и тухлую, совсем с головками, а также истребили всю соль, заготовленную в большом количестве. При этом они разломали суда и унесли с собою доски (для починки своих повозок) и разрушили соляные мельницы, чтобы добыть из них небольшое количество железных связей. Еще более пострадал другой итальянский купец, также имевший свою тоню. Из предосторожности он велел вырыть большую яму, спустить в нее 30 бочек икры и потом засыпать сверх землею, сжечь на том месте поболее дров, чтобы надежнее скрыть яму. Но Татары отыскали и все расхитили. По известию Барбаро, Татары занимались посевом хлеба; для чего в марте в назначенное ханом время все желающие отправлялись с рабочим скотом, женами и детьми на известное поле, вспахивали его, засевали пшеницею и просом, и потом возвращались в Орду. После того хан с этою ордою старался кочевать, не удаляясь от засеянного поля. Когда хлеб созревал, все желающие опять отправлялись туда с повозками, волами и верблюдами, и собирали жатву, которая по причине плодородия почвы иногда бывает чрезвычайно обильна. Тот же Барбаро с похвалою отзывается о храбрости и неустрашимости кочевников, в пример чего рассказывает, как однажды пятеро Татар и сорок танских горожан напали и уничтожили сотенную шайку Черкес, спрятавшихся в соседнем лесу с намерением чинить набег на город. Барбаро сам участвовал в этом нападении и удивился отчаянной храбрости одного татарского купца.
Барбаро сообщает и самый исход предприятия Кучук-Магомета и Науруса. Услыхав о приближении их, Улу-Магомет (по-видимому кочевавший где-то на западной стороне Дона) не решился выступить навстречу и бежал из Орды со своими детьми и приверженцами. (Мы уже знаем его дальнейшую судьбу.) После того Кучук-Магомет сделался повелителем всей Орды и в июне месяце снова подошел к Дону на своем обратном пути. Посланные вперед люди заготовили много плотов из леса, тогда еще в большом количестве росшего по берегам этой реки. Кроме плотов, заготовлен был фашинник из хвороста и тростника. Этот фашинник привязывали к плотам и повозкам; к ним же привязывали по несколько лошадей, которых пускали вплавь. Таким способом в два дня вся Орда спокойно переплавилась на другой берег. Когда Барбаро, спустя месяц после этой переправы, поехал водою на рыбную тоню, то он встречал столько плавающих плотов и фашин, что местами река была ими почти запружена, и еще большее количество их было разбросано по берегам. Во время этой переправы Татар через Дон, помянутый выше Эдельмуг опять заехал в Тану и прогостил два дня у Барбаро. Чтобы еще более скрепить дружбу, татарин привел одного из своих сыновей и просил Барбаро считать этого юношу как бы своим сыном; причем плащ последнего надел на хозяина и подарил ему восемь русских пленников из своей добычи, захваченной в России.
Из воспоминаний Барбаро о Татарах можно заключить, что в этот промежуток времени Крымская или Черноморская орда не имела своего хана, независимого от Золотой Орды. Но вскоре потом она получила такого хана в лице Ази или Хаджи Гирея.
Темны и сбивчивы известия о происхождении Крымской династии Гиреев. Есть предание, что Черноморские Татары, угнетаемые междоусобиями по смерти Эдигея, сами выбрали себе ханом некоего Ази, юношу из потомства Чингизова, в детстве спасенного от смерти и потом воспитанного в Литовских владениях каким-то простолюдином, по имени Гиреем, и что в благодарность к нему Ази весь род его стали называться Гиреями. По одним, водворение нового хана произошло во времена Витовта и под его покровительством, по другим во времена Казимира IV. Но самое это предание баснословно. Достоверно то, что Ази-Гирей действительно жил в Литве и был из рода Тохтамыша, который, как известно, нашел там убежище со многими своими Татарами. Когда после Эдигея усилились татарские набеги на южно-русские пределы, Казимир IV или его главные советники решили посадить в Крыму преданного себе хана и противопоставить его властителям Золотой Орды; причем воспользовались стремлением крымских мурз к образованию самостоятельного ханства и вошли с ними в соглашение. В 1446 году король отправил Ази-Гирея в Крым в сопровождении многих Татар и с отрядом своего войска под начальством маршала Радивила. Крымские мурзы приняли его и посадили у себя ханом. Ази-Гирей, кроме Крымских улусов, соединил под своею властью также Ногайские улусы, кочевавшие между Азовским морем и Днепром; вообще он почитается настоящим основателем Крымского царства.
Это окончательное отделение Крыма и Черноморья от Золотой Орды сопровождалось жестоким междоусобием, которое усиливалось еще родовою враждою между потомками Тохтамыша и Темир-Кутлуя; последние властвовали тогда в Сарае (Кучук-Магомет был внуком Темир-Кутлуя). Обязанный своим