и ответ Кари: «Да кому оно надо? А вдруг ты чего-то не понял и ошибешься ценой в целый мир. Как потом с этим жить?»
Но позже Кари говорит: «Раз просишь ты – будь по-твоему».
Шпат опять ощущает себя расчлененным.
«Я умираю, – думает он. – Прощай, Кари. Я так хотел, чтобы у нас было время».
Огни сальников похожи на звезды, отмечает он, а потом все заслоняют седые тучи.
Во сне Раск соскользнул со спины Прадедушки. И долго падал с небес, падал под бесконечный рев грозовых туч. Падал часами, терзаемый ветром, бичуемый молниями. Несся вниз сквозь воздушные замки, прорывал завесы дождя, и не было видно конца падению.
Голос Шпата грохотал громом, но Раск не разбирал слов.
Чувствовал свое лежавшее на кровати тело, но никак не мог его обрести.
Наконец пробился через тучи, устремляясь навстречу черному океану. Поверхность блестела, извиваясь, будто море щупалец. Ожившая тьма. Он бы закричал, будь у него дыхание, будь для этого тело. Вдалеке, за ободом мироздания, зазвучал напевный речитатив.
А потом, вот чудо, он оказался спасен. На миг Раск попытался ухватиться за мысль о кольце Самары, наверное, это чары кольца уберегли его от страшной участи, но нет – дело было в другом. В его локтях, коленях, груди, даже промеж глаз засели крючья – и горели ярко как пламя; подвешивали к небу, выворачивая суставы. По жилам растекался жар, напоминающий алкагест – «Нет, это Шпат, ведь он же каменный человек, он заражен, а не я», – в то время как Раск летал во сне.
Парил, подобно дракону.
Глава 30
Первое предположение Кари о том, что случилось, можно было подытожить так: «Я оказалась полной дурой». Мири выглядела слишком измученной, чтобы передвигаться.
Вскипел праведный гнев, стоило представить, как Мири тикает по пустошам, унося книгу, и злобно гогочет. Кари тут же представила и что будет дальше – чародейку придется ловить.
Может быть, предстоит отчаянная погоня до самых кхебешских врат. Она будет охотиться на Мири среди Божьей войны, вечно на шаг позади, выслеживать, как прежде выслеживала врагов в Новом городе. В тот самый миг, когда Мири попытается с помощью книги проникнуть за стены, Кари возникнет из ниоткуда и со спины перережет ведьме глотку. Будет ей наука, как красть у воровки. А может, ее доконает нехватка пилюль – и Кари наткнется на труп Мири в какой-нибудь яме, окоченелый и скорченный, как дохлое насекомое.
Однако, осмотревшись, Кари обнаружила явные следы борьбы и колдовских вспышек. Мири окружили, на нее напали со всех сторон. Опалины на земле, рядом борозды, будто что-то тащили – Мири воспользовалась чарами и убила нескольких нападавших, а после их тела убрали. Никаких сомнений, тоже замуруют в эти стены, накормят бога Гиссы помоями душ. А этих перекошенных зданий раньше здесь не было. Кари, одна из немногих на свете, могла конструктивно критиковать архитектурно-оборонительные чудеса; по-видимому, здесь побывал сам Ран-Гис. Святой подавил заклятия Мири силой Гиссы. Неудивительно, что Мири сбежала.
Кари спустилась в канаву, где Мири пряталась. Сражение, похоже, разыгралось немного поодаль от места их укрытия. По-видимому, Мири уже убегала с книгой, когда ее засекли, – пришлось расчищать путь боем.
Кари задела ступней камень, раздался хлопок – и маскировочный оберег стал угасать.
Ох.
Ох, мать вашу.
Там, спрятанная под камнем, под заклятием против обнаружения, лежала чертова книжка. С ней остаток их припасов. И эфирограф в футляре.
Черодейка оставила книгу. Отвлекла на себя нападавших. Оставила журнал для Карильон. Сберегла его для Кари, пожертвовала собой, чтобы Ран-Гис и его приспешники ничего не нашли.
Кари осела в грязь, не понимая, куда теперь девать гнев. С досады толкнула камень – предательство она бы пережила. Со сволочными чародеями, их кознями и коварством управляться умела. Но чтобы ей кто-то помог? Как с этим-то быть? Она представила умозаключения Мири. Магичке хватило хладнокровия взвесить ставки и решить, что у Кари больше шансов попасть в Кхебеш в одиночку, чем у Мири уйти без нее из Гиссы. Решить, что оптимальным выходом будет спрятать книгу и оттянуть врагов подальше.
То же самое сделал и Хоуз, но его Кари могла понять. Ты идешь на риск за друзей, за свою команду. Мири же ее ненавидела, и, что уж тут, обоюдно. Кари с нетерпением предвкушала, как пырнет ведьму ножом, и вот теперь эту радость у нее отобрали.
Трясущимися руками она подняла гримуар. Помедлила, затем взяла эфирограф и остальное имущество. Должно же быть какое-то сочетание кнопок, которое позволит ей связаться со Шпатом. Не удастся с ним, так хоть с кем-нибудь в Гвердоне. По военному каналу. «Карильон Тай вызывает Мыс Королевы, вызывает парламент, хрен с вами, вызывает Эладору Даттин: это я, еще не надоела?» Припасов может хватить до того рыбацкого селения, Ихан-как-то-там. Оно, наверно, недалеко. И есть немного денег за провоз. Ну, либо украсть у рыбаков лодку. Как-нибудь провихлять мимо Кракена.
«Уходи, – велела она себе. – Мотай в Кхебеш. Шевелись, пока еще стоит ночь».
Кажется, ноги увязли в земле, словно превратились в камень. «Мири наверняка мертва, а если нет, то в плену у безумного бога, а значит, скоро умрет. Этот Ран-Гис не менее могущественный святой, чем ты в свое время, – твердила она себе. – Помнишь, как ты сломала хребет Гхирдане? Помнишь, что вытворяла с теми, кто приходил за тобой с ружьями и чарами? Уходи».
Она сделала шаг в совершенно, однозначно неправильном направлении.
«Мири велела тебе бежать. Разве только не начертила на земле огромными буквами: брось меня и беги».
Второй глупый шаг.
«Шпат сказал бы тебе – пора уходить».
Но она знала, что это брехня, и поэтому сделала еще шаг, и еще, и, пошло оно все, операция по спасению началась.
Несколько часов прорыскав по Гиссе, Кари узнала три вещи.
Вот первая. Достаточно просто определить, где сейчас сам Ран-Гис. Через город вел след – от передвижного храма к канаве Мири и обратно, след овеществления. Участки, где грезы о старой Гиссе сгущались в смертной реальности, где грязная трава превращалась в мощеные улицы, а разбросанные камни вставали стенами и башнями. Божественная городская застройка. В Гвердоне Кари видела, как распускались цветы там, где ступали святые Матери. Здесь то же самое с городом. Однако, в отличие от чудесных цветов, возрожденные здания быстро вяли и осыпались. Она надеялась, что это признак иссякания божественной мощи Ран-Гиса, что он себя растратил. Поддерживать город сохранным, своих поклонников – сытыми, разношерстную стражу – ходячей и еще обороняться от богов-соперников – все это подтачивало силы, а народа в городе не так уж и много.
И другая подсказка – проявлялось ощущение трения, вроде испытанного на ильбаринской горе и еще под водой. Поразмыслив, стало казаться, что и