ум.
— А что мадам имеет в виду? — Пав искренне изумился.
Алил сердито прищурилась.
— Это по моему совету Лилдах, потребовала расширения владений.
— Да, кому нужен мёртвый материк?! — фыркнул журналист. Алил встала, показав, что интервью закончено, Пав поклонился. — Моя помощница сегодня же скопирует текст стихов и немедленно вернёт книгу.
Пав и Дим неслись к друзьям в студию, там их ждали доримы. Дим с удивлением сообщила:
— Она искренне жалеет, что брак не состоялся, и знаете что удивительно? Она злится на Лилдах.
— Злится? — королева неожиданно почувствовала какой-то толчок, как будто глубоко в сознании что-то шевельнулось.
— Странно… — проворчал Рэй, — злится на ту, что погибла?! Она что же считает, что Лилдах специально умерла?
Через час мучений удалось снять копии со всех пластин, украшающих книгу, и скопировать стихи Алил. Пав лихорадочно писал интервью, куда вставил и фотографии красавицы Алил, и её дома. Когда машина опять их привезла к усадьбе Далив, то журналистов встретила, не только Алил, но и сам глава Семьи. Пав, передав книгу, предложил посмотреть все материалы, тот, просмотрев, криво усмехнулся.
— Слишком много слов — изысканная красавица. Она — жена главы Семьи! Замени эпитеты на имя.
Пав поклонился, а вечером интервью было опубликованы в Светских новостях.
Доримы уже сутки разбирались в информации, которую они скачали с информационных пластин, ничего не было. Вир осунулась. Она была уверена, что они стоят у порога разгадки, но то, что расшифровали были обрывками стихов, старинных рецептов, копии с сайтов новостей. Кроме того, она совершенно не понимала, зачем Лилдах был нужен материк Лаям, который теперь принадлежал вообще другому государства. Она пыталась понять то, что пыталось проснуться в её сознании, убеждённая, что это последнее послание Лилдах, но, несмотря на все старания, больше ничего не чувствовала.
Рэй мучился вместе с ней. Они что-то упустили. Но что? Он вдруг понял, что Вир ошиблась. Это было слишком просто, Лидах продумала всё давно и знала, что её дни сочтены. Она спрятала информацию так, чтобы никто кроме Вир не смог найти, надеясь только на неё. На него Лилдах не надеялась, зная, что он следует долгу, но не сердцу. Он ещё раз вспомнил последнее перед отъездом в Лаям свидание с Лилдах, её шёпот, ласковое касание её руки.
— Прости меня, дорим, за это испытание.
Он, желая избежать постылых ласк, попросил её:
— Расскажи о том, что сейчас пишешь?
Сидя рядом с ним, Лилдах горестно подпёрла лоб рукой, а второй рукой оперлась на колени. Он тогда просто всё выключил, лишь бы не участвовать в этой манерной демонстрации душевной близости и творческих поисков. После всего, что он наслушался от неё, он не хотел и не мог доверять ей. Она что-то говорила, а он целовал её руки. Потом отъезд, экспедиция, долгое возвращение к жизни. Тайная встреча с Лилдах в Тореге, его тогда качнуло от отвращения на лице Лилдах.
Король скрипнул зубами — в памяти всплыл тот страшный разговор.
— Удивительно, что ты остался жив! Просто даже представить себе не могу, что ты испытал!
— И не надо, главное, что я здесь. Я надеюсь, что ты поможешь мне кое в чём.
Красавица отшатнулась, хотя он не сделал ни малейшей попытки коснуться её.
— Прости, но ты так ужасно изуродован, что я… я не смогу быть с тобой. Ты — чудовище! Хотя… — она взволнованно сжала руки, — ты всегда был чудовищем.
— Я понял, не продолжай. Лилдах, и всё-таки я попрошу небольшого одолжения… Не говори никому, что видела меня живым! Никто из семьи не знает, что я выжил, и не надо, чтобы знали.
— Я понимаю тебя, но ты… мне кажется, что ты меня не понял. Ты как всегда горд, дорим, и, как всегда, непостижим. Обещаю, никто не узнает о твоём возвращении.
— Спасибо и прощай!
— Нет, выслушай меня! Я и так долго терпела… я должна объясниться! Ты… уверена, ты не понимаешь ни сейчас, ни тогда…. до Лаяма. Я думала, что это преодолимо, но ошиблась. Ты был всегда изыскан в ласках, но ведь тебе этого было мало!
— Мне казалось… видимо казалось, что тебе нравилось.
— Постой… мне трудно объяснить… но ты должен понять… из-за тебя я теряла себя. Я не могу… твои ласки… они разрушают меня. Я перестаю думать, как надо… Я жажду этого, а ведь я дочь Царствующей Семьи. Я не хочу этого! Мне этого не надо! Из-за встреч с тобой я исчезаю…
— Да-а… — он с трудом подавил приступ бешенства. — Не знал.
— Мне не нужна такая страсть! Для меня — это стресс. Ты просто ураган! Я всегда пугалась твоей страсти, но тогда ты был самым красивым… Теперь же… твоя внешность соответствует твоей страсти.
— Довольно!
— Нет, выслушай, ты чудовищен и в страсти!
— Прощай, Лилдах, я рад, что ты высказалась.
— Вот, ты так всегда. Мог бы дать мне объяснить.
— Что? Ты ясно сказала, что я тебе противен.
— Прости, но ведь ты всегда требовал честности в отношениях. Хотя сам ты не был честным.
— Ты посмела меня обвинить в бесчестье?!
— Нет, я о другом. Ты ведь мучился и тщательно скрывал, что равнодушен ко мне.
— Мы квиты. Спасибо, за свободу!
— Прощай, дорим!
Вир, увидев посеревшее лицо короля, обвила его руками и, поцеловав, прошептала:
— Мы найдём, не тревожься.
Рэй решительно унёс её в свою комнату и изыскано, как когда-то Лилдах, ласкал свою королеву, но та, наплевав на изысканность, страстно отвечала ему. В конечном итоге, его натура взяла верх, и он наслаждался её требовательным ртом и настойчивыми руками. Когда он пришёл в себя от её страсти, то понял, что только что, навсегда изгнал из души Лилдах, и теперь его разум не сковывают оковы обиды.
Было ощущение, что перед ним дорога. Мысленно завопив «Свободен!», он застыл, заставляя память вернуть то, что тогда говорила Лилдах перед отъездом, а он не слушал. Спустя несколько мгновений он вспомнил. Она тогда сказала:
— Я хочу написать серию стихов о загадках души. Душа человека, как воды могучей реки, тайное скрыто в глубинах вод.
Очнувшись, король осмотрелся, на кресле сидела Вир, завернувшись в покрывало, и смотрела в стену. Проблема! Он обидел своего маленького райза. Рэй тронул её, но она отвернулась от него. Король взял её на руки, но она была сжата в комок, тогда он оттащил её на их диван, посадил, а сам лёг и положил ей голову на колени. Прошло несколько минут в тяжелом молчании, наконец, Вир не выдержала.
— Так нельзя! Ты использовал меня.
— Да, и ты