— Ты думаешь, это именно тот парень? — спросил Брендон. — Тот, который был с тобой в доме?
— Да, Брендон, я знаю, что это именно он, — ответила я.
Он вздохнул, с минуту разглядывая свои руки, потом снова посмотрел на меня — мы были в той же самой комнате, было девять часов утра, и теперь уже его лицо не скрывали тени.
— Я приношу тебе свои извинения, — произнес он. — Тогда я не поверил тебе…
— Я знаю, — ответила я, стараясь быть идеально вежливой.
— Но теперь я верю. Господи боже мой! Что бы ты хотела узнать, Джесси?
Я сделала глубокий вдох и сказала:
— Все, что тебе удастся выяснить.
Он захотел узнать, зачем мне все это:
— Если ты скажешь, что это твое дело, то я пойму, но ты просишь меня пересмотреть дело, считающееся фирмой закрытым. И, если кто-нибудь узнает, что я вынюхиваю для тебя сведения о Джуберте, вполне возможно, что…
— Что у тебя будут неприятности, — продолжила я. — Да, об этом я как-то не подумала.
— Вот именно, — согласился он, — но я не очень-то этого боюсь — я уже большой мальчик, и сам могу позаботиться о себе… по крайней мере, мне так кажется. Больше всего я волнуюсь за тебя, Джесс. Твое имя может опять появиться на первых страницах газет после той огромной работы, проделанной нами, чтобы все затихло как можно быстрее и как можно безболезненнее. Но и это не самое главное. Я имею в виду, что этот парень совершил самые ужасные криминальные преступления в нашем штате за все время начиная со второй мировой войны. Это настолько ужасно, и я не думаю, что тебе стоит лезть в самый эпицентр событий без достаточных для того оснований. — Он нервно рассмеялся. — Черт, я не должен подставлять тебя без достаточно веских причин.
Я встала, подошла к нему и взяла его за руку.
— Я и сама не знаю, зачем, — ответила я, — но мне кажется, могу объяснить тебе, почему… достаточно ли будет тебе этого для начала?
Он нежно положил свою руку на мою и кивнул головой.
— Существует три причины, — сказала я. — Во-первых, мне необходимо знать, что он существует на самом деле. Во-вторых, мне нужно знать, что все его действия происходили на самом деле. В-третьих, я должна быть уверена, что, проснувшись, больше никогда не увижу его стоящим в моей спальне.
Воспоминания нахлынули на меня. Руфь, и я расплакалась. В этих слезах не было никакого расчета, они пришли просто и естественно. Я ничего не могла с собой поделать, чтобы остановить их.
— Пожалуйста, помоги мне. Брендон, — попросила я. — Каждый раз, когда я выключаю свет, он стоит в моей спальне, прячась в темноте. И мне настолько страшно, что я сплю с включенным светом, я боюсь, это будет продолжаться вечно. Мне больше некого попросить. Пожалуйста, помоги мне.
Он убрал свою руку с моей, вытащил носовой платок из глубин убийственно элегантного костюма и вытер мои слезы. Он сделал это так же нежно, как моя мама, когда я вбегала к ней на кухню вся в слезах и с разбитой коленкой — это было давным-давно, до того как я превратилась в скрипящее колесо.
Хорошо. — произнес он наконец. — Я разузнаю все, по смогу, и буду сообщать обо всем тебе до тех пор, пока ты не скажешь мне, что пора остановиться, вот так. Но мне кажется, тебе лучше пристегнуть ремень безопасности.
Он разузнал многое, а теперь я хочу поведать об этом тебе, Руфь, но предупреждаю: он был прав насчет ремня безопасности. Если ты захочешь пропустить несколько следующих страничек, я пойму тебя. Жаль, что я не могу не написать об этом, но мне кажется, все это тоже входит в курс лечения. Надеюсь, это последняя часть курса.
Эта часть рассказа — которую можно назвать „Рассказ Брендона“ — берет начало с 1984 или 1985 года. Это было, когда начались случаи вандализма на кладбищах в Лейкс Дистрикт в западной части штата Мэн. Все эти случаи были идентичны и произошли в нескольких городишках на границе штата с Нью-Хэмпширом. Происшествия, связанные с разрушением надгробных памятников, появлением нецензурных надписей на них, кражей памятных лент — дело, в общем-то, вполне обычное, но эти случаи были более чем проделки местных хулиганов. „Осквернение“ — вот какое слово использовал Брендон, когда пришел ко мне с первыми сообщениями на прошлой неделе, это же слово стало появляться в криминальных хрониках с 1988 года.
Сами преступления казались безумными людям, обнаружившим их, и тем, кто вел следствие по этим делам, но modus operandi[17] был вполне разумным; все было тщательно организовано и продумано. Кто-то — может быть, двое или трое, но, скорее, это был один человек — разрывал могилы и вскрывал надгробия на кладбищах маленьких городков с ловкостью взломщика, проникающего в дом или магазин. Скорее всего, он приезжал для выполнения такой работы, вооруженный сверлами, отвертками, сверхмощными ножовками и пилами и, возможно, лебедкой, — Брендон сказал, что множество транспортных средств в наши дни оборудованы такими вот приспособлениями.
Взломанными оказывались только склепы и мавзолеи и иногда отдельные могилы, почти все эти преступления совершались зимой, когда землю копать слишком тяжело. Однажды преступник вскрыл гроб при помощи отверток и сверл. Он снимал с трупов драгоценности, находившиеся на теле во время захоронения, при помощи плоскогубцев вырывал золотые зубы и зубы с золотыми пломбами.
Все эти действия вызывают презрение и омерзение, но они, по крайней мере, понятны. Однако кражи были только в самом начале. Потом преступник выкалывал глаза, отрезал уши, перерезал уже мертвые горла. В феврале 1989 года на кладбище Чилтона были найдены два трупа без носов — скорее всего, он отбил их при помощи зубила и молотка. Полицейский, занимавшийся этим делом, сказал Брендону, что это было достаточно легко — стояли сильные морозы. Но вопрос в том, что этот приятель сделал с этими замороженными носами, когда отколол их? Может быть, он использовал их вместо брелка? А может быть, начинил их сыром и запек в микроволновой печи? Что? Почти все оскверненные трупы были найдены без пальцев на руках и ногах, а иногда и без рук и без ног, а в нескольких случаях отсутствовали так же головы и половые органы. В заключениях судебной экспертизы сказано, что он пользовался топором и ножом мясника и целым набором скальпелей — все зависело от величины удаляемого органа. У него это здорово получалось. „Талантливый любитель. — сказал один из представителей окружного суда Чамберлена Брендону. — Я бы не хотел, чтобы он поработал над моим желчным пузырем, но бородавку на руке я бы ему доверил… если предварительно напичкать себя обезболивающим“.
В некоторых случаях он вскрывал тела или черепа и наполнял их экскрементами животных. Но чаще всего полиция сталкивалась со случаями полового осквернения. Он был обыкновенным преступником, когда воровал золотые зубы, драгоценности или части тела, но когда дело касалось сексуальной стороны дела — и с сексуальными отношениями с мертвыми, — он просто превращался в джентльмена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});